Лариса Гузеева как никогда была близка к провалу. Ее прокляли еще до первой пробы пера ведущей на «Голос 60+». «Шансов ноль!» — твердили доброжелатели.
Народ жесток, зритель жесток. Он консервативен, он не хочет перемен. Нигде и ни в чем. Когда захочет, он, конечно, скажет, да так, что мало не покажется.
Не сотвори себе кумира. Ну как же! Незаменимых нет? Оказывается, есть. Нагиев, например. Не Галкин, не Ургант, а именно Нагиев.
Казалось, подумаешь, от перемены мест сумма… Был Нагиев, стала Гузеева, тоже мне новость. Тут вокруг мир стал на уши, катаклизм глобальный случился, и какое к этому отношение имеет маленькая телевизионная рокировочка. А вот поди ж ты…
Гузеева шла в новый формат как на плаху. Сила привычки? Привычка свыше нам дана. К хорошему привыкаешь, правда, Димочка?
Нет, Ларису мы любим, где-то в глубине души. Любим в рязановском «Жестоком романсе» от 1984 года (простите, что напоминаю о возрасте). Это был прекрасный дебют! В руках Мастера, в окружении Михалкова, Мягкова, Фрейндлих, Буркова, Петренко, Проскурина юная девушка заблистала необыкновенными гранями, обладая при этом потрясающей красотой.
Но затем, как это часто бывает, что-то пошло не так, и Гузееву принял телевизор. «Давай поженимся!» — там она тоже оказалась на своем месте. Хитрая, бесшабашная, чуть безбашенная, нагловатая, себе на уме («в каждой женщине должна быть змея»), Лариса троллила так называемых женихов и невест от всей души, но все-таки сводила концы с концами, а сами брачующиеся тем не менее были ей всегда интересны. Тут не поймешь даже, где жизнь, а где ТВ, это Гузеева на самом деле такая мудрая стерва или притворяется, играет роль, которая сидела на ней как любимое, лучшее платье.
Но «Давай поженимся!» приказала долго жить. Ее убрали из сетки, очевидно, за вульгарность и свободное самовыражение на теме половых контактов. Теперь такое не носят, время изменилось, срочно понадобились духовные скрепы. А «Голос» разве не скрепа, не наше всё?
Только что зависит от ведущего? Главное формат, участники, тот самый голос, но уже без кавычек, жюри, конечно. А ведущий… Вышел, объявил, дежурно пошутил, выдал домашнюю заготовку — и нет тебя. Простой советский модератор, конферансье.
А что Нагиев? Человек лепит образ очень тонкими мазками, красками. Подмигивает тебе ненавязчиво (даже в черных очках это видно, интеллект не скроешь!), самовыражается брутально, тут и отстраненность, и цинизм, а глаза такие добрые-добрые. Ждешь шутку и получаешь откровенность, и благородство, и доверчивость даже, сентиментальность. И всё в секунду, не размазывая по тарелке. Вот такой человек.
А Гузеева? Пока она не на месте. Неестественна, высокомерна, а играет в простачка. Она еще не знает, не чувствует, до какой степени здесь стоит соблюдать дистанцию с умудренными жизнью людьми, какую выдать долю лиризма в граммах… Да и вообще, надо что-то делать со своим лицом, потому что, несмотря на все красивые слова, оно выдает отношение… Может, черные очки надеть, как у Нагиева?
Лариса не в своей тарелке. Так давайте ее поддержим в кои-то веки, искупаем артистку в аплодисментах. Не виноватая она, не сама сюда пришла. Ну не пропадать же таланту.
А из хорошего — жюри. Игорь Корнелюк из моей юности — какой правильный человек! Да, сейчас это профессия. Он вел, проявлял себя все эти десятилетия так чутко, несуетливо, по-джентльменски, служа только своей музыке. И что за классный, серьезнейший композитор, светлая душа. Александр Малинин, Валерий Сюткин — любо-дорого смотреть и слушать. А Ваенга — она и в Африке Ваенга. Нервная, слезливая, с перебором, перехлестом, играет в естественность, «не от мира сего», «плюнет, полюбит, к сердцу прижмет, к черту пошлет». Как всегда, Лена в поиске. Ну, пусть ищет.
…Так и не ясно пока: «Голос 60+» — станет отдушиной нашего безумного-безумного мира? Давайте смотреть.
Несмотря на долгую, тяжелую болезнь, на возраст «суперстар», отлично понимал, что будет сразу после того, как скажет нам последнее прости. Как по всем телеканалам Советского Союза бывшие соотечественники от всего своего горячего сердца, от всей пламенной души выкрикнут вслед ушедшему последнему генсеку, первому президенту всё, что они о нем думают.
Эту абсолютную вакханалию, забивание в крышку гроба всех последних гвоздей (как и ведется в святой Руси) мог остановить только один человек, и вы его знаете. Узок круг этих революционеров.
Он отдал должное своему предшественнику, почтил память, пришел на панихиду. И лишь тогда поутихли вселенские проклятия, стали более сдержанными. Пропагандисты хотя бы уже выбирали выражения.
У нас ведь теперь тренд: не мазать первых лиц черной краской. Будь то Грозный, Сталин, Хрущев, Петр или Борис Николаевич — руками не трогать, потому как задев битым словом одного, так ведь черт знает до чего дойти можно. Вот потому современник, абсолютная противоположность Горбачева, его полный антипод стал на посмертную защиту Михаила Сергеевича.
Теперь позвольте пару слов без протокола, от себя лично. Я — абсолютно советский человек, сильно тоскующий по ушедшей империи. Но дружу с головой и понимаю, что восстанавливать СССР — большая глупость (почти цитирую классика).
По уму могу рассказать, почему распалась моя страна, и по полочкам разложу, и поплачу вместе с вами. Но скажу вам, друзья, что время горбачевской гласности и перестройки, эти несчастные 5 лет — самые счастливые в моей жизни. Именно Горбачев дал понять, как это прекрасно, как красив может быть твой личный выбор.
Да, Горбачев не знал толком, не понял свою страну, народ. Хотел перемен, но не представлял, как. Только что тогда стоит страна, которая при первом мановении ветерка, при открытой форточке гласности смертельно заболела, затрещала по швам, развалилась?!
Но как имперец я успел пожить в идеальном Советском Союзе, пусть всего несколько лет. Это была все еще великая держава, но какая свободная, мыслящая, ищущая. Там выходила вся ранее запрещенная литература, сняты с полок все затравленные фильмы. Там выступали когда-то подпольные рок-музыканты, возвращались домой изгнанные диссиденты, а Высоцкий получил Государственную премию (посмертно). Это был «Остров Крым» величиной в 1/6 часть суши, мечта Аксенова и наша мечта.
Но свобода осталась, бескрайнее стремление к ней. Понимание, что все в этой жизни зависит от тебя, а не от дяди с большими усами или с густыми бровями. И что можно (да, не всем и не всегда) просто сесть в самолет и видеть мир, другие царства-государства и наслаждаться впечатлениями.
Нам есть с чем сравнивать. И вот за эту надежду, которая умирает последней, за новые, непередаваемые краски бытия, раздвинутые до предела горизонты жизни Михаилу Сергеевичу Горбачеву низкий поклон.
Александр Мельман
