Я не листаю ленту и отписываюсь от людей. В жизни достаточно информационного шума в виде чатиков с друзьями и коллегами — мы безостановочно обмениваемся мыслями, тревогами, новостями, шутками.
Переживала разное, но такое, кажется, впервые. В 2009-м работала на горячей линии — в универе карантин, а у нас круглосуточные звонки и тройная нагрузка. Но все же не то. В феврале 2014-го меня уволили — на Майдане гибли люди, из окон офиса видны были клубы дыма, будущее туманно, уверенности нет. Снова не то.
С каждым новым кризисом взрослеешь, учишься новому, грубеешь, закаляешься. Но потом жизнь берет свое, наступает очередная весна или лето, ты снова строишь планы, снова надеешься.
Сложные ситуации показывают тебя изнутри — какой ты, где болит, с чем можно справиться. Я с января жила в режиме заведенного производства текстов и разговоров, в режиме обсуждений и правок, в постоянном нерве — рабочем и личном. Ждала апреля — отпуск с близкими, день рождения, тепло и перезагрузка. Каждый апрель уезжаю искать смыслы и переводить дыхание.
За последние пару месяцев раз пять казалось — беру у себя сили взаймы, живу, как двадцатилетняя, скоро расплачиваться. Две панические атаки, которых не было года два, пару вечеров со слезами, уговоры — скоро отдохнешь и наладится. Научилась успокаиваться, горевать и переживать самостоятельно, искать и находить ресурсы.
Уговорила себя — чем раньше приму действительность, меняющуюся и пугающую, тем сильнее смогу противостоять. Приняла, жду сообщений от авиакомпании, смеюсь, что будем с друзьями праздновать в видеочате, работаю, конечно. Работаю больше всего, хотя меньше всего хотелось. Хотелось убежать, улететь, спрятаться, дышать весной, пить красное сухое. Говорить с родными и обнимать, получать подарки и устраивать вечеринки, хотелось крепкого сна.
Снова мобилизовала силы, взяла у организма взаймы. Я и раньше часто работала удаленно, от этого не менее стрессово. Привыкла менять места, занимать удобный столик в кафе, забегать в офис и оставаться дома, если хочется. Оставаться дома каждый день — нет, не привыкла. Мне не нравятся планы «посмотреть все курсы, оперу, кино». У меня экран ноутбука связан с работой, а все иное — не отдых, а от лукавого. Отдых — выйти из дому, выехать из города, улететь из страны. Отдых — разговаривать с живыми людьми, слушать любимых артистов, ходить в кино и театры, есть вкусное в любимых кафе.
И обманывать себя, что онлайн — лучше или равноценно, нет, не выходит, не получается.
Кризисы выводят на божий свет морализаторов и праведников, показывают, кто готов закрыться, а кто — поддержать. Узнаешь, кто легко впадает в отчаяние, кто страдает от желания все контролировать, кто обесценит твои переживания, чтобы справиться со своими. Кризисы стаскивают с нас кожу, делают уязвимыми.
Отправляем друг другу ссылки на последние новости — делимся, чтобы снизить градус. Делим надвое переживание, на четыре — горе и панику, на десять — легкую тревогу. Но паники и тревоги оттого не меньше, а приумножается.
Забываем, что интеллект, эрудиция, опыт, проработанные или не проработанные травмы, критическое мышление, стойкость психики — все это составляет мыслящего человека, а не только диплом университета. И оттого собираемся в чатиках и обсуждаем «этих тупых, которые скупают туалетную бумагу».
Продолжаем слышать друг от дружки «у меня так же, а то и хуже» — снова и снова обесцениваем.
Мы, скорее всего, проживем эту вспышку и кризис, но выйдем совсем другими. Нам досталось интересное время — наблюдать за человечеством любопытно. Но в рамках отдельной личности происходящее — драма. Карантин закончится, а у нас останется тяжелый груз несбывшихся планов, отложенные или отмененные поездки, несложившиеся встречи. Кто-то потеряет работу, кому-то, наоборот, придется работать на износ. Кто-то утонет в грузе стресса, чья-то депрессия усугубится. Кому-то скоро рожать, у кого-то плановая операция, кто-то просто хотел взять отпуск, но не вышло. Мы выберемся, но потом каждому и каждой придется восстанавливаться. Нервная система не простит нам перегруза, мы все еще (я — точно) живем в кредит.
Сейчас думаем друг о друге и немного о себе, но совсем скоро — через месяц, два, полгода, нам придется вернуться к своей жизни. К той, в которой лайкали мемы о закрывшихся салонах красоты и отросших ногтях (но это ведь жуткая мизогиния). К той жизни, где мы, конечно же, выучили английский, просмотрели все онлайн-курсы, перепланировали поездки и соскучились по близким. В той жизни у нас может оказаться не все хорошо. Если вдруг мы отказывали себе в горевании, если вдруг соглашались с «да ладно, у меня хуже», если говорили «все терпят и ты тоже», устраивали показной оптимизм и не давали себе до конца испугаться.
Кажется, здесь должен быть вывод, но вывода не будет. Можно лишь детальнее рассмотреть свою лакмусовую бумажку — кем вы оказались в этой карантинной истории? Нравится ли вам этот человек? И можно ли что-то исправить?
Елена Алчанова
