У меня двое детей. Всего двое. Две дочечки. Хотя мне часто кажется, что их значительно больше. Продвинутые мамашки ходят на йогу и аэробику, обсуждают книжные новинки, рисуют картины и ходят на концерты. Они умиляются, когда вечером видят своих детей, целуют их в лобик.
А я? Я — совсем не продвинутая. Я не хожу на аэробику. Жизнь детей заполняет мою до отказа. До моего отказа. В моей жизни не остаётся места ни на что другое. Нет у меня своей жизни. Вообще.
Окружающие охотно удерживают меня в этом состоянии. И говорят со мной только о детях. Нет чтобы об изобразительном искусстве. Хотя, когда говорят про всё остальное, я, кажется, быстро теряю нить.
Наверное, я с детьми не справляюсь.
И, я думаю, на мне написано, что я с ними не справляюсь. Потому что все — соседи, подруги, родственники, — как только меня видят, стараются помочь и дают советы, как мне действовать и что мне делать.
— Ваши дети топают, как танки, — сообщает мне соседка, подсаживаясь в лифт.
Я киваю. Похоже на правду.
— Я повесила картинки на лестнице, — продолжает соседка. — Показывайте их детям.
Я опять киваю. Мол, хорошо, так и сделаю.
Может, мои дети и вправду будут меньше топать от того, что посмотрят на картинки. Ведь никогда не знаешь, между какими событиями и в какой момент установится связь.
— Она у тебя уже играет в ладушки? Пирамидку собирает? — интересуется любимая подруга. Её дети уже выросли. — О чем ты думаешь?
О чём я думаю? О разном. Причём одновременно. И ещё о том, как заработать денег.
— Почему они у тебя ещё не спят? — спрашивает свекровь.
Я честно рассказываю. Они не спят по разным причинам. Старшая доделывает уроки, потому что не успела за целый день. У неё было много занятий поинтереснее. А младшая просто прыгает на кровати, потому что ей весело.
— Она у вас ещё в памперсах?! — это про младшую медсестра в поликлинике. — Вы что?! Давно уже пора снять! К тому же, памперсы — значительная статья расходов.
Снимаю. А ей мокро, и холодно, и грустно. И она всё время хочет сидеть у меня на руках. Наверное, чтобы мне тоже было мокро и грустно. А я не могу всё время держать её на руках. Мне надо очень много чего делать. Для этого нужны руки. И я снова надеваю ей памперс.
— Ты их разбалуешь! — это моя мама. — Потом сама будешь расхлёбывать. Старшая ведёт себя просто недопустимо. Пока это говорю тебе только я, но скоро будут говорить посторонние. Да говорят, говорят уже посторонние.
Например, учитель по математике говорит, что моя старшая дочь умудрилась так и не выучить таблицу умножения в начальной школе. Потому что всегда считала на калькуляторе.
— Она не знает таблицы умножения?! — опять моя мама.
Я киваю.
— Почему она считает на калькуляторе?
— Не знаю. Наверное, потому, что ей так удобнее.
— А ты куда смотрела?
Куда я смотрела? Уже не помню. Мне кажется, в разные стороны. Направо, налево. Иногда на зелёное.
Да и про младшую говорят уже.
— Смотри, она у тебя рвёт книжку.
— Это не книжка. Это никому не нужный каталог. Я ей сама дала.
— Зачем?
— Чтобы она порвала.
— Ну как ты не понимаешь, она не сможет отличить нужную книжку от ненужного каталога. Она же маленькая!
— Нужную книжку я ей не дам.
— Делай как знаешь!
Да делаю я, делаю, как знаю и как могу. Получается так, как получается.
Вы считаете, получается не лучшим образом?
Заберите их! Воспитайте так, как считаете нужным! Вы же лучше знаете — как. Лишите меня родительских прав. Хотя бы на недельку. Сами и будете расхлёбывать.
Ася Кравченко
