Мухи уже запечены в котлетах

Когда я в 1937 году родился, мама моя работала на мелкой должности в бакинском райкоме комсомола, папа служил солдатом, а бабушка готовилась уволиться из поликлинники, где работала в регистратуре, с целью ухода за новорождённым, т.е. за мною. Для мамы и папы в том, что они питались одной селёдкой с чёрным хлебом, ничего удивительного не было, но бабушка, родившаяся в нормальной дореволюционной семье, не переставала втайне искренне удивляться пролетарской уверенности в том, что завтра или послезавтра жить будет лучше. Из-за селёдочной диеты я родился страшно противным сикильдяем, волосатым, с худющими ножками-ручками. Бабушка, которая всегда меня очень любила, с ласковым оттенком в голосе рассказывала мне, каким я выглядел страшным уродом по прибытии из роддома. В довершение ко всему, мама, плохо ориентировавшаяся в пространстве после родов, сначала чуть не задавила меня в кровати, на которой мы лежали втроём, после чего дважды уронила меня с кровати на пол. По словам бабушки за это она маму отлупила.

В детстве я, говорят, был очень умным. Память у меня была уникальная. До сих пор помню себя почти с полугода. Родителей я совсем не видел. Они или работали, или отсыпались перед вечерней сменой. Целыми днями я общался с бабушкой. Мы говорили с ней на самые разные темы. Когда мне было 3 года, бабушка мне рассказала о боге. В бога она не верила, но говорила, что на всякий случай плохо о боге говорить не нужно. В одно из таких собеседований, когда бабушка говорила, что многие люди верят в то, что бог создал и устроил мир и управляет их судьбой, я поинтересовался у бабушки, не хотел ли бог меня убить, когда ронял меня два раза с кровати на пол. Бабушка очень удивилась такому направлению моих мыслей и ничего конкретного не ответила на мой вопрос. Но когда я немного позднее развил свою мысль, предположив, что богу чёрт помешал меня убить, бабушка не выдержала и начала громко хохотать. Мне же было совершенно непонятно, что такого смешного было в высказанном мною вполне резонном предположении.

В 2-3 года я стал очень красивым, у меня были блестящие льнянные волосы, завивающиеся мелкими кудряшками, и очень живые глаза. На улице люди сюсюкали, поглаживая меня по головке, и я совершенно забыл о том, что бог хотел меня убить головой об пол. Я вовсе не был мстительным мальчиком, как можно было бы подумать. Просто я привык во всём верить своей бабушке, а та сказала, что бог управляет судьбами людей. И я подумал, что богу стало стыдно за то, что он имел на меня нехорошие планы, поэтому он стал подмазываться. В следующий раз я встретился с богом у прачки Ивановны. Ивановна жила напротив нашего дома и некоторое время, когда жить стало невмоготу и бабушка временно пошла на работу, меня отводили на пол дня к Ивановне. Ивановна была очень высокая худая женщина. Она стирала у себя дома чужое бельё и ходила стирать по домам. Ивановна редко улыбалась, но мне с ней было очень легко и спокойно. Она жила с большой овчаркой, с которой у нас была любовь. У Ивановны в углу комнаты висели иконы, на которые она крестилась. Когда я у неё спросил, почему она машет руками, она мне что-то стала рассказывать про бога, я не помню что. Но помню, что я спросил Ивановну, почему ей бог сделал такие руки. Ивановна страшно испугалась, зажала рот ладонью и молча долго глядела на меня сверху вниз. Потом, собравшись с мыслями, она объяснила мне, что руки у неё такие от «выводки», которую она использует при стирке, а бог здесь не при чём. Она стала говорить, что бог милостив и всем желает хорошего. Я уже не помню всех подробностей, но помню, что Ивановне было неприятно пасовать перед младенцем и она что-то долго говорила в ответ на мой вопрос, почему бог умертвляет людей, которых носят по улице в гробах, и позволяет взрослым мальчишкам издеваться над кошками. Когда я подрос, я понял, что люди делятся: 1) на тех, кто не сомневается в том, что бог есть, 2) на тех, кто сомневается в том, что бог есть, 3) тех, кто не сомневается в том, что бога нет и, наконец, 4) тех, кому бог — просто до лампочки, как Пьер-Симону Лапласу — одному из создателей теории вероятности, который объяснил Бонапарту, что он не нуждается в такой гипотезе, как «бог». Третьих из перечисленных — которые не сомневаются в том, что бога нет, — принято называть атеистами. Атеисты часто бывают воинствующими, поэтому считается, что они те же верующие, только в обратную сторону. Путин, вон, воинствующе не верил, а теперь вместе со всеми своими приближенцами воинствующе верит. Но многие люди очень глупо путают атеистов с теми, кому «гипотеза бога» до лампочки. Меня называли атеистом, хотя я никакой не атеист, а лапласист, индеферентист, долампочкист... не знаю, как по-научному назвать породу людей, к которой я принадлежу. Индеферентисты представляют собой гетерогенную фракцию людей. Так, например, индеферентист Пьер-Симон Лаплас учился в школе бенедиктинцев, из которой вышел, однако, убеждённым, но предельно церковно начитанным долампочкистом. Я же приобрёл характерные черты этой фракции людей, на собственном опыте убедившись в том, что просто не в силах при моём уровне образования и жизненного опыта поддерживать в своей душе представления первобытных народов о божественных силах, действия которых локализуются на панораме мирового целого. Есть и другие виды индеферентистов-долампочкистов, характеристики которых я здесь не разбираю. Убедился я в своём долампочкизме очень рано и наряду с отсутствием малейшего интереса к богу рано потерял страх и перед тем, что меня сочтут малообразованным и малокультурным в связи с отсутствием интереса к изучению богатейшего наследия, которым обогатилось человечество за счёт многовекового шебуршения огромных масс истово верующих. Как говориться, у них своя компания, у меня же своя компания! На свете так много того, чем стоит заняться, что, не обращая внимание на 99% объектов возможного приложения усилий, на оставшийся один процент можно потратить тысячу жизней.

В каменном веке были всё же какие-то зачатки физики. С того времени и до сегодняшнего дня так никто и не придумал номер с жизнью после смерти, никто хотя бы на пальцах не смог объяснить то, без чего религия — не религия, без чего толстопузые попы и бородатые проповедники по всем правилам должны были бы рассматриваться, как жулики, обманывающие народ. Но мне всё это до лампочки. Главное, что меня никто не трогает, не заставляет под страхом смертной казни изображать, что я верю в бредовые рассуждения. В те страны, где есть хотя бы слабый намёк на это, я никогда не поеду. Так что у меня с моим долампочкизмом полные лады. Ну, а в свободу людей верить в то, во что им верится, я безусловно уважаю с детства. Так я воспитан.

Но есть одна позиция в философии религиозных философов, которая меня жутко задевает, по отношению к которой я теряю весь свой долампочкизм. Я, как правило, на это внешне не реагирую, но внутренне долго матюкирую. Эта позиция заключается в утверждении того, что вера в бога определяет нравственность человека. Вот пример рассуждений верующего филолога (http://www.pravmir.ru/pochemu-prilichnyj-chelovek-mozhet-byt-xristianinom/): «Вот чего, на мой взгляд, порядочному человеку нельзя делать, так это внимательно прочитать Евангелие и сказать: «да мне всё равно, правда это или нет, меня это не касается». Оно делает слишком серьёзные заявления, чтобы так к нему отнестись. Точно также нравственно недопустимо, на мой взгляд, сказать: «да, по крайней мере многое из этого есть истина, но для меня она ничего не значит, я буду жить, как и жил прежде». Вот я прочитал Евангелие и сказал, что меня это не касается. И что? Отсюда со всей очевидностью вытекает доказательство моей непорядочности? Не надоело любителям немолчать молоть языком на одну и ту же тему в течение многих веков? Ведь брехня всё это! Чистая брехня! Я — божественный долампочкист — перед лицом своих товарищей торжественно заявляю, что никогда никого не обманул, не предал. Никогда не обидел ни одну беспомощную тварь, со всеми делился тем, что имел, никогда не был жлобом, не испытывал ненависти к тем, кто гадил мне сознательно или нет, и в течение всей своей жизни всегда помнил всё хорошее, что кто-то сделал мне, желая этого или нет. Теперь представьте себе современные ожесточённые убийства и членовредительства на религиозной почве, ненависть и колтуны гадких слов по отношению друг к другу. Я думаю, что нет смысла приводить здесь примеры. Об этом все читают каждый день в средствах массовой информации. Так как же не надоест множеству профессиональных балаболов и балаболов-любителей распространять дезинформацию о том, что вера штампует нравственность в душах людей? А всё объяснение в том, что мух нельзя отделить от котлет: мухи уже запечены в котлетах.

Ваш Леонид Владимирович Андреев