Шансы заработать на музыке большие деньги очень малы, считает голливудский композитор Ханс Циммер. Саундтрек к «Королю Льву» он создавал как реквием по своему отцу, а в планах сочинителя — поработать с Кендриком Ламаром. Об этом один из самых востребованных в Голливуде авторов саундтреков, обладатель премии «Оскар» и десяти номинаций на нее рассказал в интервью «Известиям». Беседа состоялась в преддверии российской премьеры музыкального шоу «Симфоническое таинство — мир Ханса Циммера». Услышать мелодии из мировых кинохитов в исполнении симфонического оркестра можно будет 6 февраля в Москве на сцене «ВТБ Арены», а также 8 февраля в Ледовом дворце Санкт-Петербурга.
— Извиняюсь за мой английский, Ханс, он далек от идеала...
— Ничего страшного, мой русский тоже не так хорош (смеется). А вот моя дочь в этом вопросе преуспела — она настолько любит вашу культуру, что стала учить язык.
— А как вы относитесь к русской культуре? Может, попрактикуетесь в языке, когда приедете на свои шоу?
— На шоу, увы, не приеду — я в них не выхожу на сцену и выполняю роль художественного руководителя. Но русская культура для меня действительно важна. Я знаком с произведениями Пушкина, Достоевского и Булгакова, мне очень нравится роман «Мастер и Маргарита». И, конечно, люблю музыку ваших композиторов: Чайковского, Прокофьева, Шостаковича… Последний, кстати, преуспел в написании музыки к кинофильмам. Жаль, что сегодня мало кто об этом помнит.
Мне нравится творчество Тарковского — мой любимый фильм «Андрей Рублев». Вы себе даже не представляете, сколько раз я его пересматривал. Это неповторимо! В русской культуре есть душа, она очень богата — вы обладаете великим, огромным наследием, и у меня есть большое желание погрузиться в русскую культуру как можно глубже. В первую очередь получить опыт работы с хорами. Эту идею мне подсказал один русский скрипач, с которым я работаю и дружу, — он живет в Вене. Меня всегда восхищает экспрессия, с которой он играет. Мне кажется, это свойственно только русским людям. Мне нравится приходить к нему в гости, когда у него собираются друзья-соотечественники, — эти вечера всегда очень веселые и душевные, к тому же он прекрасно готовит.
Хочу поделиться с вами историей, которая со мной однажды произошла. Всегда вспоминаю о ней с трепетом. В Лондоне у меня есть квартира, она расположена на четвертом этаже. Однажды теплым летним вечером из квартиры этажом ниже я услышал русскую музыку. Ближе к полуночи оттуда стали доноситься звуки фортепиано и голоса — они исполняли народные песни. В какой-то момент я понял, что знаю эти песни. Естественно, я сел за инструмент и начал их играть (смеется). Окна были открыты, поэтому мы прекрасно слышали друг друга — у нас завязался импровизированный дуэт.
Возможно, наши соседи ненавидели нас в этот момент, но это было неважно. В итоге наше совместное музицирование продолжалось целую неделю — начиная с одиннадцати вечера и до глубокой ночи. Спустя семь дней мои музыкальные соседи испарились. Вот такой замечательный у меня был опыт обмена музыкальной культурой. Необыкновенное для меня время.
— Вернемся к вашей работе. Насколько вы свободны, когда пишете музыку к кинофильмам? Режиссеры диктуют вам условия?
— Честно говоря, хороший режиссер никогда не скажет, что конкретно он хочет и как это должно звучать. Создатели фильмов полагаются на меня, на мое видение. Например, когда я работал с Кристофером Ноланом, то знакомился со сценарием и с историей. Я писал музыку и присылал ему небольшие фрагменты. Но мне всё равно было очень интересно увидеть, как те или иные сцены фильма сочетаются с моей музыкой. Я просил Кристофера показать мне, но он убеждал, что еще рано: «Всё идет прекрасно, Ханс, не волнуйся». В какой-то момент я понял, что это хороший метод и он действительно работает. Картину «Интерстеллар» мы создавали именно так — были независимы друг от друга, но двигались в одном направлении.
Вообще, у Кристофера постоянно рождаются новые идеи. Обычно он звонит мне и делится ими. Мы живем недалеко друг от друга, бывает, что гуляем вместе с детьми по пляжу — они играют на солнце, а мы ведем долгие беседы. Правда, в данный момент мы не работаем вместе, но это не столь важно. Для меня ценна наша дружба.
— У вас нет классического музыкального образования. Это мешает или, наоборот, помогает вам?
— Скажу вам так: пробелы в музыкальном образовании иногда дают свои плюсы. Я, например, использую их как прямой путь к познанию — могу подойти к оркестранту и попросить показать мне, как играет тот или иной инструмент. Получается, что я изучаю процесс изнутри, а это не менее интересно и важно. Всё-таки музыка рождается в первую очередь в голове, а не на компьютере или в нотной тетради.
— Вы пишете музыку на заданную тему. Как настраиваетесь на создание произведения?
— Вдохновляюсь работой оператора, тем, как он передает свет, картину, настроение фильма. Никогда сам не читаю сценарий — прошу сценариста рассказать мне историю, лучше всего за бокалом вина и хорошим ужином. Так материал «усваивается» лучше всего (смеется).
— Вы стараетесь нащупать в истории что-то близкое вам или это не столь важно для создания музыки?
— Во время работы над каждой из картин я нахожу нечто, что отзывается в моем сердце. С «Королем Львом» была забавная ситуация. Помню, мне просто очень хотелось взять мою шестилетнюю дочь на премьеру какого-то фильма, музыку к которому я написал. Но это не представлялось возможным, потому что в основном я работал с блокбастерами, где была масса кровавых сцен. Именно в тот момент у меня в голове родилась идея создать музыку к мультфильму. Но в процессе работы неожиданно для себя я увидел в сюжете параллель с печальным событием из моей собственной жизни — когда ребенок рано теряет своего отца (отец Ханса Циммера умер, когда ему было шесть лет. — «Известия»). Музыка в «Короле льве» — это мой реквием по отцу…
— Помимо киномузыки вы пишете саундтреки и к видеоиграм. Есть ли сейчас какой-то проект из этой сферы в работе?
— На данный момент ничего не пишу, но планы продолжить двигаться в этом направлении есть. Сейчас в моей жизни такой счастливый период, когда я полностью поглощен работой над новыми фильмами. А уже с апреля я с головой окунусь в подготовку следующего музыкального шоу — на это уйдет примерно девять месяцев, а потом я мечтаю отправиться с ним в большое турне. Если в какой-то момент ситуация изменится и шоу будет никому не интересно, я, пожалуй, вернусь к написанию музыки для компьютерных игр.
— Порой вы создаете по четыре-пять саундтреков в год. У вас не возникает ощущения конвейерной работы?
— Честно говоря, писать музыку — это единственное, чем я люблю заниматься. Я неспортивный и не увлекаюсь ничем другим. Возможно, я скучный. Испытываю истинное удовольствие, только когда провожу время в своей студии. Это моя жизнь, мой мир. Занимаюсь музыкой так долго, что даже не помню ничего другого — все мои воспоминания связаны с ней. Фортепиано — вот что сделало меня по-настоящему счастливым.
Безусловно, сейчас в моей жизни появилось много нового. Мы с моими друзьями, прекрасными музыкантами, сделали шоу, премьера прошла отлично. Это дало силы двигаться дальше. Я понял, что уже не смогу просидеть в закрытой комнате всю свою жизнь. Помимо прочего у меня очень много неопубликованной музыки, на всё просто не хватает времени. Впрочем, иногда я настолько увлечен созданием произведений, что могу забыть не только об остальном мире, но даже о еде и сне. Во время записи новых композиций мы буквально живем в студии.
— Кстати, где она находится — в Лондоне или в Лос-Анджелесе?
— У меня есть студия в Лондоне, она расположена в том же доме, где и моя квартира. При желании я мог бы ходить туда в пижаме (смеется). Но я еще ни разу так не делал. В основном я работаю в Лос-Анджелесе, там у меня есть еще одна студия, она немного больше лондонской и находится в десяти минутах от моего дома. В ней я обычно работаю вместе с другими композиторами и музыкантами. Мы можем рассказывать друг другу истории, жаловаться на что-то и шутить. Под конец рабочего дня у нас всегда позитивное настроение.
— А какую музыку слушает самый востребованный композитор Голливуда? Что скажете о Билли Айлиш, которая собрала целую охапку «Грэмми»?
— Для меня это сложный вопрос, ведь вокруг столько разной музыки! Не ориентируюсь на тренды, всегда слушаю свое внутреннее «я», это, несомненно, помогает. Что касается Билли Айлиш, она действительно фантастическая. Еще мне нравится Сно Аалегра — потрясающая певица. Но, к примеру, прошлым вечером я ходил на оперу «Волшебная флейта» в Лондонский театр — это невероятно красивое действо, меня переполняли очень сильные эмоции. А еще я открыл для себя музыканта по имени Кендрик Ламар. Мои друзья-музыканты посоветовали мне его послушать. Уверен, вы о нем еще услышите, он просто великолепен! У меня в планах с ним поработать, но пока не могу раскрыть все карты.
— Как думаете, в чем причина вашего успеха в Голливуде?
— Не знаю, честно. Я просто делаю то, что искренне люблю. Я никогда не думал ни о карьере, ни об «Оскаре». Вы, быть может, не поверите мне, но я даже на все эти церемонии вручения не люблю ходить, потому что некомфортно чувствую себя в костюме. Единственное, что мне нравится в моей голливудской карьере, — я наконец-то могу работать с теми великими музыкантами, с которыми всегда мечтал сотрудничать! Я никогда не забуду тот день, когда гитарист, который играл у самого Майкла Джексона, сказал мне: «Хорошо, я приду и сыграю с вами». Боже мой, я был в каком-то шоковом состоянии, не мог даже говорить.
Главное, что мне бы хотелось сказать музыкантам: наслаждайтесь тем, что играете в одной команде с талантливыми людьми, со своими единомышленниками, которых вы уважаете. Цените это. Не надо думать о карьере, ведь шанс, что вы начнете зарабатывать на этом большие деньги, очень мал. Зато есть возможность прожить очень интересную жизнь. Однажды вам придется принять решение: стабильная, но скучная работа или жизнь, полная приключений и сумасшедших поступков. Я предпочел второе, потому что мне это по душе.
— Вы когда-нибудь думали о том, будет ли жить ваша музыка после вашей смерти? Будут ли ее слушать другие поколения?
— Когда ты музыкант, а твоя музыка рождается и играется в режиме реального времени, ты почти не думаешь о том, что может произойти с ней в будущем. Еще меньше ты хочешь думать о том, что будет после того, как тебя не станет…
В двадцать с небольшим Сергей Прокофьев написал свою Скифскую сюиту. Публика тогда не приняла эту музыку, она протестовала. Дягилев и вовсе выбросил ноты. А ведь это одно из самых сильных произведений Прокофьева по сей день. Он был раздавлен, потому что на тот момент мир не был готов услышать и принять его музыку. Люди всегда просят что-то новое — музыкант создает, а в ответ слышит: нет, это слишком отличается от того, что было раньше. В итоге ты обескуражен.
— Вы с этим сталкивались?
— Конечно, но я нашел выход. Я предлагаю дать послушать произведение большой независимой аудитории — не менее шестисот человек. Часто композитор не может оценить свою музыку объективно, в процессе ее написания невольно начинаешь критиковать самого себя — чем дальше, тем больше и больше. Тогда просто необходимо отдать композицию на суд аудитории и услышать отзывы. Я верю, что музыка всегда найдет своего слушателя
Наталья Васильева
