На сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Воронежский театр оперы и балета представил постановку Юрия Бурлаки — балет «Корсар» в трех актах с прологом и эпилогом, выдвинутый в пяти номинациях. Татьяна Кузнецова полагает, что он не имеет шансов ни в одной.
На этой «Маске» необычайно много классических балетов, поскольку весь прошедший сезон Россия отмечала 200-летие Мариуса Петипа. Со своей классикой в конкурс попали регионалы-дебютанты: самарцы показали в Москве «Эсмеральду», воронежцы — «Корсар». Обе постановки сделал Юрий Бурлака, оба этих балета он уже ставил в Большом театре в соавторстве с Василием Медведевым и Алексеем Ратманским соответственно, теперь числится единоличным постановщиком и дважды номинирован как хореограф. Не впервые «Маска» готова считать самостоятельными балетмейстерами авторов реконструкций, хотя их роль, казалось бы, заключается в восстановлении старинного текста и вживлении этих фрагментов в готовый спектакль, доставшийся в наследство. И не впервые соревнование сочинителей новых хореографических текстов с компиляторами кажется странным. Но если самарская «Эсмеральда» еще может считаться реконструкцией (там усилиями текстолога Андрея Галкина воскрешен забытый фрагмент хореографии Мариуса Петипа), то воронежский «Корсар» ничем подобным похвастаться не может. От советских постановок этого балета он отличается разве что особо нелепым прологом и особо беспомощным эпилогом. А за старинную демихарактерную пляску женщин на невольничьем рынке и дуэтик главных героев, сочинить который способен и ремесленник, давать номинацию «хореограф» как-то неуважительно по отношению к авторам оригинальных спектаклей.
В этом «Корсаре» Бурлака был вынужден адаптировать даже картину «Оживленный сад» Мариуса Петипа, реконструированную им во всем великолепии в Большом театре в 2007 году. В воронежском спектакле эта 20-минутная сцена похожа на московский прототип не больше, чем «Лада» на «Мерседес». Оно и понятно: в региональном театре нет ни средств, ни артистических кадров, ни массовки для этой колоссальной картины, всю мощь которой позволяет оценить лишь историческая сцена Большого. В Воронеже (тактично умолчим про качество исполнения) урезаны и количество участников «Оживленного сада», и сами танцы, и сценические аксессуары. Четыре чудовищные проволочные корзины, загромоздившие сцену вместо плоских клумб с цветами и разложенных на полу гирлянд, среди которых должна порхать главная героиня и кружить кордебалет, окончательно поломали версальский рисунок Петипа. А досрочно вывезенный на середину сцены помост с водруженной на него главной героиней превратил геометрию коды в хаос.
Посодействовал этому художник спектакля Валерий Кочиашвили, тоже выдвинутый на «Маску». Экспертов не смутили ни готические арки и пучки колонн в восточном гареме, ни коричневые, похожие на экскременты, своды пиратского грота, ни беспомощная сцена финального кораблекрушения, порождающая сочувствие не к героям, но к театру, потратившемуся на такое убожество. Понятно, что «Корсар» с момента своей постановки в 1856 году был дорогим удовольствием, доступным лишь самым богатым труппам, но все же в эпоху 3D и небогатые компании могут найти технологический ход, позволяющий избежать дорогостоящих скрипуче-фанерных эффектов.
Духом застойно-советских времен веет и от манеры исполнения старинной хореографии. Задирания ног к ушам в Воронеже еще не вышли из моды, равно как и избыточные накручивания вращений — с риском не успеть в музыку или вовсе свалиться, что нередко проделывали обе исполнительницы главных женских партий, Марта Луцко (Медора) и «масочная» номинантка Елизавета Корнеева (Гюльнара). Из двух артисток я бы все же предпочла первую: у Марты Луцко красивая стопа, эффектно выгнутая спина, в умелых руках партнера она крутит по 10 пируэтов, да и 32 фуэте сделала на пятачке сцены без единой помарки. Номинантка же немузыкальна, неповоротлива, она топорно мимирует и регулярно сбоит в мелкой технике (ни одного ронда с левой ноги девушка не исполнила).
Номинированный на «Маску» Иван Негробов (Конрад) станцевал на пределе возможностей, но без срывов. У него легкий, трамплинный, хоть и небольшой прыжок, природная координация позволяет ему прокручивать двойные содебаски и большие туры быстро и без сбоев, он отличный кавалер, но, конечно, необузданного пирата этот интеллигентный и разумный артист сымитировать не мог. Самым естественным и раскованным в этом многолюдном актерском спектакле, исполненном воронежцами с пиететом школяров, сдающих госэкзамен, оказался Максим Данилов в роли злодея Бирбанто: танцевал легко и без оглядки на авторитеты, мимировал убедительно и горячо, благо и партнерша Луиза Литягина ему досталась темпераментная.
Нет, конечно, для воронежского театра этот «Корсар» — большое достижение и кассовый хит. Собственно, и в Москве зал был переполнен. Но хочется надеяться, что в следующие — уже не ознаменованные юбилеем Петипа — сезоны постановки классических балетов регионального значения не будут зачисляться в ранг национальных побед, несмотря на политику децентрализации, последовательно проводимую «Маской».
Татьяна Кузнецова
