Активней всего мы стараемся воздействовать в «правильном направлении» на близких — на мужей-жен, детей, родителей, братьев-сестер, друзей и подруг. Но и прочим тоже достается. Если бы энергию, которую мы затрачиваем на переделку других, пустить на более осуществимые задачи!.. Но почему тогда мы вновь и вновь беремся за этот сизифов труд?
Причин можно назвать много. Но я думаю, что в их основе лежит нечто общее, единый ствол, от которого потом и ветвятся разнообразные ответы на вопрос «Почему мы делаем это?».
Это тоска по безопасному, уютному миру, созданному для нас, для наших нужд.
Безопасный мир — это удобный мир, и не зря же, когда мы говорим о ком-то: «Это хороший человек», очень часто под «хороший» подразумевается «удобный».
Удобен тот, кто нам как минимум не мешает — в том числе и теми своими потребностями или особенностями, которые идут вразрез с нашими.
Многие пары попадают в ловушку уже на первых свиданиях: мужчина и женщина стараются быть максимально удобными друг для друга — в ущерб себе. А потом начинаются попытки уже не самому быть удобным, а добиться, чтобы таковым стал партнер.
Итак, тоска по безопасному и удобному миру — у всех одна, а вот образ такого мира у каждого свой. Для кого-то безопасно и уютно там, где все мыслят одинаково, «правильно». А правильно — так, как говорила, например, мама.
И тогда он пытается изменить окружающих, для того чтобы сделать мир хорошим для мамы — и таким образом получить ее любовь… А кто-то пытается воздействовать на других людей якобы из заботы о них — мол, если не будешь заниматься спортом (не похудеешь, не бросишь курить...), тебе же хуже будет!
Другой человек не ощущается как иная вселенная — он просто продолжение моего мира, который я хочу сделать удобным и безопасным
Но если заглянуть подальше за эти декларируемые цели, обнаружится, например, страх потерять близкого («Ты должен заняться здоровьем, потому что я боюсь твоей смерти, боюсь лишиться твоей любви и остаться в одиночестве!») или стыд за то, что подумают обо мне как об отце или матери люди, когда увидят такого «плохого» ребенка («Ты должна быть такой, потому что за такую тебя мне не стыдно»).
Другой человек не ощущается как иная вселенная — он просто продолжение моего мира, который я хочу сделать удобным и безопасным…
Каждый раз, когда мы даем непрошеные советы, пытаемся заставить кого-то сделать то, что «ему нужно» (а он, как ни странно, не хочет…), или еще как-то стараемся изменить другого, мы сражаемся за спасение или утверждение своего мира — и только своего. Но чужие вселенные не подчиняются нашим правилам, у них свои законы.
Единственная вселенная, которая может измениться под нашим воздействием, — наша. С чужими придется договариваться.
Илья Латыпов гештальт-терапевт
