Документалист Тофик Шахвердиев охотно говорит о своей творческой стратегии: делая фильм, снимай не о том, о чем собрался рассказать на самом деле. Тогда и получится глубина, неоднозначность – получится кино.
Так и тут. Снимал-то детей инвалидов. А назвал работу «О любви». Понятное дело, не только о той любви, о которой с ним откровенничали детишки («Я из школы уходил, она крикнула – ’’Жень, я люблю тебя!’’ – я не понял в каком смысле – дружески или как?»). О любви тех, кто подвижнически, изо дня в день, терпеливо, с любовью, гордостью, надеждой, непреходящей тревогой следит за их развитием. За взрослением, которое принесет этим детям новые испытания.
Они сидят в классе – человек десять. Мальчик Женька с парализованными ногами и другой, у которого ножки крепенькие, но очень коротенькие, и еще один – с церебральным параличом и девочка, тоже Женька, родившаяся совсем без рук. Девочка эта не может усидеть на одном месте – часто выбегает из-за своего стола и носится по классу, припрыгивая – грациозная, улыбающаяся, рукава свитера болтаются, отлетают, как сложенные крылышки. Побегает, снова сядет, легко поднимет длинную ножку, зажмет пальцами шариковую ручку и пишет упражнение, как ни в чем не бывало. Над ней наклоняется учительница, в общем-то тоже, скорее похожая на девочку в голубых джинсах. Она берет из пальчиков ступни ручку, что-то говорит, похваливает, поправляет в тетрадке, спрашивает «Где ударение?».
Позже она тихонько говорит Тофику: «Женька себя прекрасно ощущает и дети относятся спокойно, как будто так и надо».
«Пошли к доске», – зовет она другого Женьку, мальчика, берет его сзади под мышки, влечет между столами, прислоняет к доске, отпускает руки и поворачивается, чтобы что-то сказать остальным. Он испугался: «Ой!». Она: «Я тебя буду придерживать, пиши…». Потом у доски отвечает другая девочка. Отвечает хорошо – вообще дети очень умненькие. Учительница слушая, невзначай поправляет ей прядку – прикасается. Она их любит.
Дети в классе обсуждают Спарту, где убивали всех больных и слабых, растили настоящих воинов, но в конце концов были разгромлены и уничтожены. «Если убивать слабых, - говорит один мальчик, - то когда они победят слабых, то станут драться между собой и на земле останутся одни злые. И все станут зверями».
Мальчику Женьке восемь. На приеме у врача он попросил: «Вы внимательно посмотрите, у меня там одно сердце или несколько. Как будто несколько. Я такой любвеобильный…».
Двух Женек – мальчика и девочку – снимают и дома. У мальчика молодые мама и папа с глазами, в которых усталость и безнадежность – отец даже не пытается скрыть выражение страдания перед Тофиком. Он молчит, мама что-то говорит о врачах, но, кажется, сама уже ни во что не верит. Женька же весел, болтлив, обожает быть в центре внимания. Стоя на коленях, лихо поет перед камерой, пританцовывает всем телом, как может, но теряет равновесие, падает очень неловко навзничь, затылком – ушибается. Мама кидается к нему в испуге. Пол покрыт ковром, стукнулся мальчик не сильно, но это случилось, когда он выступал на камеру таким гоголем!
От Женьки–девочки, родившейся без рук, родители отказались еще в роддоме, живет она с бабушкой. Про эту бабушку – сильную, надежную, неистощимую на добро и любовь, можно снимать отдельный фильм: «Когда узнала – удар был очень сильный. Такую боль нельзя передать. Врач сказал, что надо отказываться, а я твердила, что не брошу её. Я так сама для себя решила. И не зря решила. Вон, какая девка выросла! Она может быть, на компьютере будет работать, может переводчиком станет или художником. Она все умеет, все делает сама. Мы такого слова не знаем – инвалид. Мой ребенок обузой не будет и нас будет кормить! Подумаешь – рук нет! Главное, что человек хороший. Есть люди, у кого мозгов нет. С руками–ногами тунеядцы бывают, пьяницы, наркоманы! Она не несчастная, она нормальная девочка. Будет работать, приносить пользу стране».
Тофик – истинный документалист, для фильма готов на провокацию, от которой волосы дыбом: «Женечка, скажи, пожалуйста, ты чем-то отличаешься от других девочек?» Женечка не хочет отвечать ни да, ни нет, думает. Говорит тихонько, как бы про себя: «Я думаю, что отличаюсь от других девочек…» Потом увереннее: «Я отличаюсь от них глазами. У кого синие глаза, у кого серые, зеленые». Умница, умница. Не плюнула дяде с камерой в его циничную рожу, всем показала, что такое настоящее достоинство. Слава ей, и анафема талантливому документалисту, показавшему себя в этой сцене душевным инвалидом.
В конце фильма Женя с бабушкой строят планы: «Скоро лето, что будем делать?», - спрашивает бабушка. И вдруг слышит: «У меня вырастут ручки. Я буду красивая». «Ручки?» – растерянно спрашивает бабушка. А Женя шепотом: «Я тебя люблю, ты очень добрая». «Я тоже тебя люблю, зайка», - отвечает мужественная бабушка. И не плачет. В отличие от большинства зрителей».
Дополнение
Муратов на своих мастер-классах о документальном кино всегда показывал этот фильм, даже в Австралию возил – всюду он шел на ура. А я о фильме и его героях писала. И вот как закольцевалось! Друзья и бывшие Сережины студенты связали нас именно с этим колясочником Женькой из фильма. Он уже студент и у него другая коляска, побольше и электрическая, а старую он с мамой охотно отдал нам. И она уже у нас. Причем до этого, я изучала коляски в интернете и с ужасом убедилась, что все они НЕ влезают в наш узкий лифт! А Женькина - влезает. И Муратик в нее впихнулся. Все – от мамы мальчика Жени и студентов, до нас с Сережей волновались в процессе – поместится попа или нет? И вот – ура! Как у ослика Иа-Иа: входит и выходит!
