Ажиотаж вызвало заявление израильских учёных, обещавших уже через год вывести на рынок генетическое лекарство, способное победить любой вид рака. Стоит ли рассчитывать на генную терапию и возможна ли в принципе панацея от рака?
Наш эксперт – член правления Российского общества клинической онкологии (RUSSCO), руководитель отдела биологии опухолевого роста лаборатории молекулярной онкологии ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова» Минздрава России, член-корреспондент РАН, доктор медицинских наук, профессор Евгений Имянитов.
Елена Нечаенко, «АиФ Здоровье»: Евгений Наумович, генная терапия кажется перспективной. Раз рак – результат генетических мутаций, то почему бы не вмешаться в геном и не устранить его первопричину?
Евгений Имянитов: Речь идёт, по-видимому, о технологии CAR-T, которая заключается в том, чтобы «обучить» иммунную систему пациента распознавать и уничтожать опухолевые клетки, несущие на своей поверхности определённые маркеры. Суть метода в том, что у пациента берут клетки крови (T‑лимфоциты), включают в их геном специальный рецептор (CAR), распознающий опухолевые белки, а затем, «отредактированные», вводят обратно. И эти клетки уничтожают опухоль. Но, к сожалению, панацеей такая технология быть не может, поскольку каждая опухоль имеет индивидуальные характеристики и поэтому по-разному реагирует на то или иное лечение. К тому же генная терапия пока эффективна лишь для узкого спектра определённых онкогематологических заболеваний и имеет массу ограничений для использования. Да и единственный такой препарат зарегистрирован пока только в США. А стоит такое лечение не менее полумиллиона долларов, ведь оно персонализированное. Если бы это была панацея, то и цена лекарства быстро бы снизилась.
Я не хочу умалять значение генетических открытий, но пока нет оснований и преувеличивать его.
– А что насчёт онколитических вирусов? Ведь они, как говорят, способны наносить двойной удар: и сами уничтожают раковые клетки, и иммунную систему к этому подключают.
– Ни одного онколитического вируса на поздних стадиях клинических испытаний на сегодня нет. И хотя сама идея лечения весьма остроумная, никто из учёных ещё даже не подошёл к третьей фазе испытаний, после которых может идти речь о регистрации препарата.
– Так, значит, ничего нового и уникального в лечении рака не происходит?
– Конечно, происходит. Каждый год появляются 2–3 новых препарата, более специфические, чем те, что были раньше. В прошлом году, например, Нобелевскую премию по медицине вручили именно по онкологии, что является большой редкостью в этой области. Открытие нового направления – иммунотерапии, имеющей потенциально более широкое применение, чем генная терапия, является безусловным прорывом в лечении рака за последние 5 лет. Просто все эти изменения не носят характера большого скачка. Это поступательный, планомерный процесс. Ведь даже открытие, удостоенное Нобелевской премии в 2018 году, взяло своё начало ещё в 90‑х годах прошлого века. Так что работа идёт, но на чудеса рассчитывать не стоит.
– А иммунотерапия подходит всем или тоже нет?
– К сожалению, не всем. Во‑первых, сама опухоль может быть не иммуногенной, а во‑вторых, не всегда стимуляция иммунитета приводит к хорошим последствиям, иногда такое лечение может дать опасные побочные эффекты, поэтому метод должен применяться очень взвешенно.
– То есть по-прежнему операция, химио- и лучевая терапия остаются главными и, по сути, единственными методами?
– Главными, но не единственными. Например, сейчас в онкологии активно применяется радиохирургия (гамма-нож, кибернож), и такое лечение входит в стандарты лечения рака. Это очень мощный и при этом малоинвазивный метод, с помощью которого можно уничтожать и сами опухоли, и их метастазы, при этом не оказывая повреждающего влияния на здоровые ткани. Есть масса других лечебных методов, таких как, например, фотодинамическая и протонная терапия. Каждый из них по отдельности не универсален, но если применяется в совокупности и по показаниям, то результаты даёт хорошие.
– Люди боятся не только самого рака, но и его лечения. Станет ли оно когда-нибудь менее мучительным и опасным?
– Оно уже является таким по целому ряду позиций. Побочных эффектов стало меньше, встречаются они реже и лучше контролируются. До середины 90‑х годов главным риском химиотерапии была гематологическая токсичность – препараты для лечения рака зачастую угнетали кровяной росток, что было смертельно опасно. Но сегодня существуют ростовые факторы, которые компенсируют это осложнение.
Также есть виды терапии, которые вовсе не вызывают побочных эффектов: например, таргетные препараты для лечения рака лёгкого с определёнными мутациями или препараты для лечения HER‑2‑позитивного рака молочной железы практически не оказывают негативного влияния на организм. Появилось и очень много вспомогательных препаратов, которые снимают тошноту, рвоту. Недаром многие больные, которые находятся на лечении, ведут нормальный образ жизни и даже продолжают работать. И это, конечно, огромный прогресс, о котором почему-то мало говорят.
– А всё-таки рак – излечимое заболевание или нет?
– Многое зависит от локализации опухоли, её биологии и других моментов. Например, есть некоторые виды рака, про которые можно с большой долей уверенности сказать, что если после лечения прошло 3 года и всё нормально, то и дальше всё будет хорошо. А вот при раке молочной железы даже через четверть века могут сохраняться «дремлющие» раковые клетки. Поэтому онкологические пациенты после проведённого лечения должны оставаться под наблюдением всю жизнь. К тому же проведённые химио- и радиотерапия могут увеличивать риск развития других опухолей в будущем. Не фатально, но риск имеется.
– Посоветуйте, как защититься от рака?
– Самое главное – не курить. Курение существенно увеличивает риск развития многих онкологических заболеваний. В остальном можно всё, но в разумных пределах. Конечно, важно придерживаться здорового образа жизни и питания, достаточно двигаться и прочее. А ещё необходимо профилактически обследоваться в рамках существующих скринингов, поскольку многие наиболее распространённые виды рака можно обнаружить на ранних стадиях благодаря таким программам.
Елена Нечаенко
