Художник-мультипликатор Александр Петров – личность легендарная и загадочная. Живёт он в Ярославле, посвящает всё время живописи и фильмам, практически не даёт интервью. В 2000 году получил премию «Оскар» за анимационный фильм «Старик и море». В работе использует технику «ожившей живописи», рисуя мультфильмы масляными красками на матовом стекле. Причём краску художник наносит не кистью, а пальцами. В 2017 году мастеру исполнилось 60 лет.
Сергей Прудников, SPB.AIF.RU: – Александр Константинович, последнюю большую работу – «Моя любовь» по роману Ивана Шмелёва, вы сняли 10 лет назад. После этого были короткометражки. Над чем работаете в настоящее время?
Александр Петров: – Сейчас затянувшаяся пауза. Заполненная какими-то съёмками, брожениями. Недавно с сыном Дмитрием мы сделали фильм-спектакль, где он выступил режиссёром, а я больше подмастерьем: в картине оживают семь полотен Эрмитажа, среди которых «Танец» Матисса, «Позиция №6» Кандинского, «Чёрный квадрат» Малевича. Также я приступаю к долгожданным съёмкам нового 26-минутного фильма. О чём он – не спрашивайте. Как только я делаюсь планами, начинаю хвастаться – всё немедленно рассыпается.
– Сколько времени уходит у вас на одну картину?
– Десятиминутный фильм делаю, обычно, за 12 месяцев. На «Старика и море» потратил 2,5 года жизни – он идёт 20 минут. 26-минутную «Мою любовь» снимали 4 года. Не знаю, как будет со следующим фильмом, который тоже идёт 26 минут, но там поставлены жёсткие условия - мы должны всё успеть за 3 года.
– Вы адаптируете для экрана произведения художественной литературы. Какие сложности возникают на этом поприще?
– Не всё ложится на экран, и не всё требуется снимать. Например, я намучался со «Стариком и морем» - не надо было экранизировать эту повесть. Она хороша сама по себе. И все её экранные версии значительно слабее первоисточника, будь то кино 1958 года со Спенсером Трейси, которое курировал ещё сам Хемингуэй, или лента Джада Тейлора 1990 года. Да, это хорошие фильмы, но в них нет того накала и той мощи, что есть в книге. Литература всё равно ярче, сильнее, выразительнее!
Почему я взялся за него? Наверное, это был вызов. Сделать то, что ещё не сделано. Проверить – смогу ли? Процесс шёл трудно. На середине фильма я заскучал, перегорел. В один момент наступило полное отчаяние – ошибся, дополняю документализм Хемингуэй собственным реализмом, зачем? Но дотянул как-то этот воз.
Кайдановского искал два года
– Одним из первых фильмов, после которого заговорили о «феномене Петрова», стал «Сон смешного человека» по одноимённому рассказу Достоевского. Откуда родился замысел, как складывался процесс?
– В первую очередь стоит сказать «спасибо» Юрию Норштейну – это он пробил брешь в привычном подходе к мультипликации, после чего аниматоры стали снимать не только сказки, детские истории, но и обратились к большой литературе. Пример тому – «Сказка сказок», «Шинель».
Я в то время искал материал, который был бы созвучен мне. Такой рассказ я нашёл у Достоевского. Тем более, он ведь раскрывает такие горизонты, такие вершины и пропасти, что понимаешь – до них не дотянуться, но попробовать – страшно интересно! И я шёл за автором, как кролик, окунаясь в эти бездны, блуждая в собственных потёмках, открывая для себя что-то новое. И мне хватило этого опыта, больше я к нему не возвращался. Была идея также снять «Двойника» и «Крокодила» Достоевского, но отказался. Хотелось какой-то простоты. Может быть, поэтому Шмелёв появился.
– Главного героя в «Сне смешного человека» озвучил Александр Кайдановский. Как с ним работалось?
– Как только я начал снимать, то понял, что это должен быть только Кайдановский. Да и сам герой чем-то похож на сталкера в его исполнении. Но Александр Леонидович все два года мне отказывал. Решилось всё в последние дни. Материал уже был снят, записана музыка. Я взял видеокассету с фильмом, и пошёл к Кайдановскому домой. Сказал – «Я из Свердловска. Два года вас ищу!».
Он ответил, что на актёрском поприще уже всё сделал, пишет сценарии, занимается режиссурой, возвращаться не собирается. Хотел было уже захлопнуть дверь, но что-то его остановило. Мы прошли в квартиру, он поставил кассету, и где-то на 8-й минуте фильма повернулся и сказал – «Это хорошо, это я буду делать!» И дальше была просто сказка. Он очень серьёзно и скрупулёзно работал над каждой фразой, сам поправлял свои дубли. Мне кажется, он сделал просто шедевр.
– Какие города присутствуют в ваших работах? Есть ли Петербург?
– В фильме «Моя любовь», где описывается Замоскворечье, много Ярославля. «Сон смешного человека» - это Петербург, по которому я долго ходил, снимая на фотоаппарат дворики, лестницы, укромные уголки. «Старик и море» - Куба. Мы с продюсерами провели там неделю. Побывали в деревне, где происходит действие повести. Пообщались с рыбаками, в том числе с прототипом главного героя – Григорио Фуэнтесом – ему тогда было 99 лет! Посмотрели рыбацкие сарайчики, в которых хранятся паруса, вёсла. Вышли на лодке в залив. Прекрасная поездка. Страшно мечтаю туда ещё раз вернуться…
