Верно ли высказывание философа Сократа: "Женишься ты или нет — все равно раскаешься", читайте в статье.
Данила Трофимов, редактор 1001.ru
Колонка Алена де Боттона, английского писателя и философа, автора романа «Опыты любви», была опубликована в New York Times. В этом тексте он рассказывает о том, как идея поиска «второй половинки» формирует у людей неоправданные ожидания от брака. Предлагаем вниманию читателей перевод этого текста.
Мы очень боимся, что это может случиться с нами. Мы идем на многое, чтобы избежать этого. И тем не менее мы все равно это делаем: выходим замуж «не за того» человека.
Отчасти, это происходит потому, что у нас масса запутанных проблем, которые всплывают, когда мы пытаемся сблизиться с кем-то. Мы кажемся нормальными только тем, кто не очень хорошо нас знает. В более мудром, более сознательном обществе, чем наше, стандартным вопросом на первом свидании был бы следующий: «Что именно с тобой не так?».
Возможно мы имеем скрытую склонность впадать в ярость, когда кто-то не согласен с нами, или расслабляться только, когда работаем; возможно, мы хитрим в интимной жизни или замыкаемся в ответ на унижение. Никто не идеален. Проблема в том, что до вступления в брак мы редко вникаем в эти наши особенности. Как только наши обыденные взаимоотношения грозят выявить наши недостатки, мы начинаем сразу же винить наших партнеров и расстаемся с ними. Что касается наших друзей, то они не настолько заботливы, чтобы взять на себя труд просветить нас. Одна из привилегий одинокой жизни — это искреннее мнение, что мы действительно те люди, с которыми легко жить.
Наши партнеры знают себя не больше. Естественно, мы пытаемся понять их. Мы ходим к ним в гости, смотрим их фотографии, встречаемся с их друзьями. Все это способствует ощущению, что мы сделали нашу домашнюю работу. Но это не так. В конечном результате брак — это обнадеживающая, благородная, бесконечно добрая азартная игра, которую затевают двое людей, которые еще не знают, кто они такие или кем окажется их партнер. Они соединяются узами для будущего, которое они даже не могут и не хотят себе представить.
Многие века люди вступали в брак в силу логичных причин: потому что ее земельный участок примыкал к вашему, его семья имела процветающий бизнес, ее отец был судьей в городе, надо был поддерживать в нормальном состоянии замок, или родители обеих пар подписались под одним толкованием священного текста. И от таких разумных браков проистекали одиночество, измены, насилие, ожесточение и крики, которые слышно из детской. Брак разумный на самом деле оказывается совсем не разумным — выгодным, снобистским и эксплуататорским. Именно поэтому заменивший его брак по любви не нуждается в рекламе.
В браке по любви имеет значение только то, что два человека непреодолимо тянутся друг к другу и знают в глубине сердца, что это правильно. Действительно, чем более неосмотрительным кажется брак (возможно, прошло только шесть месяцев с первой встречи; один из будущих супругов не работает или оба только что вышли из подросткового возраста), тем он безопаснее. Дерзость перевесит все ошибки благоразумного решения, этого катализатора несчастья, этого взыскательного счетовода. Престижность инстинкта — травмированная реакция на множество столетий господства неразумного разума.
Но хотя считается, что все мы ищем счастья в браке, все не так просто. То, чего мы действительно ищем — это близость, которая может усложнить любые планы, которые мы строили, чтобы получить счастье. Мы стремимся воссоздать в наших взрослых отношениях те чувства, которые мы так хорошо знали в детстве. К той любви, которую мы испытали на заре юности, часто примешиваются другие, более разрушительные изменения: ощущения желания помочь взрослому, потерявшему контроль над собой, ощущение потерянности, когда не получаешь родительского тепла или боишься родительского гнева, ощущения недостаточной уверенности для выражения своих желаний. Поэтому вполне логично, что мы, будучи взрослыми, отвергаем некоторые кандидатуры для брака не потому, что они плохие, а потому, что слишком правильные — слишком сбалансированные, зрелые, понимающие и надежные — учитывая, что в глубине души такая правильность ощущается нами как чуждая. Мы женимся не на тех людях, потому что мы не ассоциируем «быть любимым» с «чувствовать себя счастливым».
Мы делаем ошибки, потому что мы одиноки. Если мы считаем невыносимым бременем возможность остаться одному, мы не сможем выбрать партнера в оптимальном расположении духа. Мы должны полностью смириться с перспективой многолетнего одиночества, чтобы быть надлежаще разборчивыми; в противном случае, мы рискуем гораздо больше полюбить то, что мы больше не одиноки, чем партнера, который избавил нас от такой судьбы.
Наконец, мы вступаем в брак, чтобы сделать приятные чувства постоянными. Мы думаем, что брак поможет нам законсервировать ту радость, которую мы испытывали, когда мысль сделать предложение впервые пришла нам в голову: возможно, мы были в Венеции, в лагуне, на катере, и вечернее солнце золотило море, болтали о тех сторонах наших душ, которых, кажется, раньше никто никогда не касался, и знали, что чуть позже пойдем ужинать в местечко, где подают ризотто. Мы поженились, чтобы сделать такие ощущения постоянными, но не смогли увидеть, что нет прочной связи между этими чувствами и институтом брака.
И действительно, брак меняет нашу жизнь, направляя ее в другое, более административное русло, где, быть может, есть загородный дом и долгая дорога на пригородном транспорте и сводящие с ума дети, которые убивают ту страсть, которая породила их. Единственный общий ингредиент — это партнер, и вероятно, это неправильный ингредиент.
Хорошая новость состоит в том, что совершенно не страшно, если мы обнаружили, что вышли «не за того» человека.
Мы не должны отказываться от него или от нее только на основании романтической идеи, на которой понимание брака на Западе основывается последние 250 лет: существует совершенное существо, которое может удовлетворить все наши потребности и исполнить все наши желания.
Нам нужно поменять романтический взгляд на трагическое (и в чем-то комедийное) осознание, что каждый человек будет разочаровывать, злить, раздражать и расстраивать нас — и мы будем (без всякой злобы) делать то же самое в свою очередь. Не будет конца нашему ощущению пустоты и несовершенства. Но в этом нет ничего особенного — и это не основание для развода. Выбирая того, кому мы поручим себя, мы лишь выбираем, какой конкретный вид страданий мы больше всего хотим принять, чтобы жертвовать собой.
Эта философия пессимизма предлагает разгадку многих огорчений и тревог вокруг брака. Это может показаться странным, но пессимизм снимает чрезмерное давление, которое наша романтическая культура возлагает на брак. Неудачная попытка конкретного партнера спасти нас от горя и тоски не является аргументом против этого человека и не означает, что союз обречен на провал или должен быть реконструирован.
Человек, который лучше всего подходит нам — это не тот человек, который разделяет все наши вкусы (он или она не существует), но человек, который может с умом преодолеть различия во вкусах — человек, который хорош при расхождении во мнениях. Стоит отказаться от воображаемой идеи о совершенной взаимодополняемости. Верным показателем того, что вы нашли «не слишком неправильного» человека является его способность переносить разногласия с великодушием. Совместимость — результат любви; она не должна быть ее условием.
Романтизм бесполезен для нас, это суровая философия. Он сделал так, что многое из того, через что мы проходим в браке, кажется нам исключительным и ужасным. В конце концов мы остаемся одинокими и убеждёнными, что наш союз с его несовершенствами «ненормальный». Мы должны научиться приспосабливаться к «неправильностям» друг друга, всегда стараясь усвоить более всепрощающий, шутливый и добрый взгляд на многочисленные примеры этих «неправильностей» в себе и наших партнерах.
Перевод с английского Марии Строгановой
Аллен де Боттон
