Десять с лишним лет назад эта фраза тоже была популярной
Россия встретила юбилей дефолта с гордо поднятой головой, как о том написало РИА Новости. То есть не глядя под ноги, где уже камнем лежал новый кризис. Подлая американская зараза перемахнула океан и инфицировала наш островок стабильности со скоростью моровой язвы. Призрак дефолта десятилетней давности, практически истаявший за стеной нефтяного дождя, нагло вылез во плоти и уселся под самым носом. Тем временем, по опросу фонда «Общественное мнение», 80% поколения высоких цен на нефть в упор не знает, что есть дефолт. Вспомним всё?
Это было в 1998 году. В те благословенные времена, когда рубль был большой, а капитализм — дикорастущий. Страна исступленно учила экономический английский, успевая параллельно каламбурить о лизинге-маркетинге (на почте) и не догадываясь еще, что взойдет к аутсорсингу. Но прежде пройдет через чистилище дефолта.
В точном переводе с английского слово «default» означает «невыполнение денежных обязательств, отказ от уплаты долга». Ох, век бы нам не знать этого импортного термина, но выучили, никуда не делись, и вот уж десять лет не можем выбросить из головы — те, разумеется, кто был в сознательном возрасте. Но и они тогда поняли не все, да мы вам больше скажем: действующие лица в сценарии путаются! Кто, как Евгений Ясин, видит причину в том, что переусердствовали в борьбе с инфляцией.
Экономический пейзаж того драматического лета до сих пор заставляет вздрагивать всякого, кто не вовсе беспамятен: бюджет страны был безнадежно дефицитным. Привычку платить налоги постсоветский народ не завел, нефть болталась в районе 10 долларов за баррель, вокруг бушевал азиатский кризис, а кредиты МВФ привычно растворялись в воздухе. Зарплату за октябрь давали в июне, да и то ловчились не деньгами, а унитазами, хрусталем или иной какой выпускаемой продукцией. Неплатежи, бартер, увод денег на счета подставных фирм — бытие образца 1998 года. Страна идет на три буквы.
И эти буквы ГКО — государственные краткосрочные облигации. Их скупали все — банки, предприятия, администрации, все, у кого были мало-мальские деньжата, норовили обратить их в ГКО. Да и кто б удержался, если доходность бумаг достигала полутора сотен процентов? И мало кто задумывался тогда, что проценты были по большей части виртуальны. Государство не имело возможности расплатиться по своим обязательствам «живыми», хоть и неконвертируемыми деньгами — доходов дефицитного бюджета не хватало даже на выплату внешнего долга, и валюту брали взаймы снова, чтобы оплатить старые займы. А со «своими» и вовсе не церемонились, и в уплату за старые ГКО предлагали новые облигации. С подросшими процентами — чтоб крючок соблазнительней выглядел. «У „МММ“ нет проблем, и у государства не будет», — думали верные ученики Сергея Пантелеевича Мавроди, строя пирамиду ГКО, даром что педагога уже обвинили в мошенничестве. Наиболее прозорливые понимали, что бесплатного сыра на всех не хватит, и с ужасом ждали, когда мышеловка захлопнется. Сегодня не халявщики, но партнеры вспоминают, что выбора не было — ГКО навязывали, как облигации при Сталине. К августу
Нельзя сказать, что крахом не пахло. Несло, да еще как, и в чаянии одолеть гидру кризиса на переправе сменили коня. Правительство Черномырдина отправили в отставку, но Дума — тогда еще место для дискуссий — дискутировала по поводу нового премьера целый месяц. Она дважды отказала президенту, но под угрозой роспуска утвердила-таки неприлично молодого Кириенко, тут же прозванного в народе киндер-сюрпризом. Потом еще месяц делили посты… Антикризисный пакет Дума тоже не приняла, тогда правительство и президент приняли — огонь на себя.
До сих пор так никто и не понял, зачем Борис Николаевич за три дня до дефолта уверял страну, что девальвации рубля не будет. В пятницу он успокоил «Интерфакс», в субботу и воскресенье у них там, во власти, покипело,
Давайте помашем кулаками после драки: а что тогда правительству было делать? Настрогать «деревянных»? Но уроки суперинфляции ранних девяностых еще не стерлись из руководящей памяти и пугали до икоты. Отказаться платить внешние долги? В заботе о престиже страны этот путь тоже отвергли. Отказались платить своим согражданам. Выплаты по ГКО заморозили, валютный коридор расширили до девяти с полтиной за доллар. На Западе, кстати, этот коридор называют замечательно образно: «snake in the tunnel», то есть «змея в туннеле». Змея, однако, разнесла туннель к чертовой матери: через считанные дни за доллар стали давать десять, а потом и пятнадцать рублей. Через неделю храброго киндер-сюрприза прогнали в отставку и отыскали компромисс по имени Евгений Максимович Примаков. В результате доллар вырос еще вдвое, а коммерческие банки, напротив, дали дуба, прихватив с собой в могилу сбережения вкладчиков, к которым немедленно и навсегда приклеился эпитет «обманутые». Теперь уж и не понять — то ли, правда, банки разорились, переведя активы в ненадежные ГКО, то ли момент удачно использовали. Дольше других держались банкоматы «СБС-Агро» в Госдуме и телецентре «Останкино» — догадайтесь с одного раза, почему.
Большинству пришлось очень кисло — деньги пропали, работа испарилась. Население снова потащило с базара не новый турецкий ширпотреб, а привычно аварийный набор: крупу-постное масло-стиральный порошок. В круговороте августа-сентября экономика выкидывала удивительные кульбиты, и на одном и том же рынке народ с паническим энтузиазмом хватал серые макароны и в упор игнорировал деликатесы по додефолтным ценам. Хорошо помним интеллигентную старушку у рыбного прилавка: она толково разъясняла любопытствующим, что красная икра выгоднее колбасы — в пересчете на бутерброды дешевле выходит. Жалко, лафа продолжалась недолго: цены увязались с курсом у.е. (которые тогда же, кажется, стали называться «убитыми енотами»). Но обогатился фольклор: «до 17 августа было престижно иметь мобильный телефон, после стало желательно иметь рабочий»; «вчера жена объявила дефолт по супружескому долгу»; «когда все рыдают,
Как занимали деньги у населения
Краткая история облигаций
Оля сносила эту шубу совсем недавно — перед дефолтом. Замечательная болгарская шуба с капюшоном получилась из маминого пальто с заплаткой во всю спину. В нем мама проходила все студенческие годы, пришедшиеся на рубеж
В
Привычный ход вещей нарушили большевики. Они пришли к власти и сразу объявили дефолт по романовским обязательствам. Зримое материальное воплощение доверия тогда впервые пошло на обои. А экономические уроки проклятого царизма пошли революционерам впрок. Иной раз не знавшие, подобно Маньке из киноклассики, с какой буквы пишется мудреное слово, они взахлеб взялись заимствовать, и это отразила великая советская литература — помните сеятеля в исполнении Остапа Бендера? Если кто забыл, там тиражная комиссия плавала по Волге с целью популяризации госзаймов. Так это были еще марципановые времена: народ агитировали, но не гнули через колено. В
При Брежневе случился зигзаг удачи. У народа опять заняли деньги, но в этот раз не обманули: трехпроцентный внутренний выигрышный заем был на самом деле трехпроцентным и выигрышным, как об этом рассказал Эльдар Рязанов. Объявлениями о продаже-покупке этих облигаций сегодня пестрят интернет-аукционы. А на форумах обсуждают, реально ли получить по этим обязательствам с государства. Оптимистов, надо сказать, немного.
Ольга Деркач, Владислав Быков
