Продолжение следует…

Продолжение следует...

Магнитофонная кассета. Надпись "Больница. Никулин." Пленка начинается с записи, сделанной за три дня до того, как Юрий Владимирович лег в больницу на обследование.  

- Ну, что мальчик, как дела? - Тут же бодро и очень деловито начинает Юрий Владимирович. (Он близких называл "мальчик", "девочка". И к Татьяне Николаевне, к жене, часто обращался "девочка". "Где ты, девочка, я дома. Когда ты будешь?") 

Я хотел продолжить, но Юрий Владимирович прервал, не дав мне и слова произнести. 

- Убили Белохвостикову, Володину жену... (Наталья Белохвостикова, жена Режиссера Владимира Наумова, снималась в его фильмах. - В.Ш.) 

- Как! - почти кричу я в трубку. (Так вышло, что накануне я говорил с ней по телефону!) 
- Только что буквально, вот недавно... 
- Где, как... - спрашиваю я отрешенным голосом. 
- Ну, во время перестрелки. Она же участвовала в этом деле. Там же ее любил наш разведчик. (Говорит все серьезно. Выдерживает паузу.) Он охранял Сталина во время покушения на тройку... 

Долгая пауза. Я все понимаю. И произношу. 
- Так ее в кино убили, что ли... 
- Ну, естественно, не в жизни же... - возмущенно-удивленно произносит Юрий Владимирович. 
- Я испугался... 
- Ах, ты думал, что в жизни?  Нет. Она жива. Чувствует себя хорошо. Хорошо я тебя разыграл?! У меня все неплохо. Неплохо. Совсем ведь плохо, когда человек вообще умирает.  А тогда плохо, это когда начинаются у человека припадки в груди. Боли. Вот у меня сегодня таких было четыре. 
- Ого... 

- Пойду к Александру Бронштейну.  Он столько сделал для нашей семьи. Я ему верю. А так страшновато. Таких болей никогда не было. Боль нарастающая, нарастающая, но такая прямо... а потом отходит... отходит... Ну, ведь когда-нибудь должны начаться всякие такие хреновины... 
- К сожалению, да... Хотя бывают ситуации, что человек доживает до 90 лет, а потом умирает тихонько и спокойненько от старости... - вставляю я фразу. 
- Да... Ему все равно. К тому времени... он подготовлен психологически.... Все, ребятки, я ухожу. 

А так... Когда ночью не спишь... Это ужасно. Когда бывает тревожно днем, спокойно переносишь, а если это что-то случается ночью, то ужасно... Всякие мысли... Володя, мы одинаковы все... Беспокоишься... 
Завтра у меня выходной день настоящий. Никуда не поеду. А в понедельник уже будет тяжело. 
- Во сколько ты будешь в цирке? 
- Не знаю. Это будет все связано с моим здоровьем... По расписанию я должен быть в фонде нашем, там меня будут ждать ветераны... 
Он приехал в клинику Александра Бронштейна и лег на обследование.  

Звонок. Больница. Вечер.  

Я пришел домой. Включил автоответчик. Голос Никулина. 
"Дорогой Володя. Это Никулин. Тебя нет. Ты где-то гуляешь. Я в больнице. Хотел поговорить. Звони. Никулин". 
Я тут же перезвонил. 
- Ты так хорошо и мягко говорил. Неторопливо. - начинаю разговор. 
- (Смеется). А чего... Время есть... Это как муж, да, раньше... Вот, анекдот, знаешь, первый год они женаты. Он звонит и говорит: "Милая девочка, сейчас я приезжаю. Значит, я надеюсь, ничего купить не нужно. Ну, я думаю, все есть. Обед готов. Ну, давай, разогревай. Я ровно через сорок минут буду. Целую крепко. Проходит еще полгода. Он звонит. "Ну, вот, я освободился. Обед готов, да? Ну, я выезжаю, давай". Проходит еще год. Звонок по телефону. "Оля", она говорит "Да". Грей. (Кашляет.) А у меня время есть. Я в больнице. Были у меня сегодня интересные люди. Говорили о болезни. Да... Продление, если не делать операции, это мне может стоить жизни. И я подчиняюсь. 

А только что ушла Танечка. Хороший доктор. Я ее спросил, а кто сегодня ночью дежурный врач? Она говорит: "Один гинеколог".  Я сказал, если у меня начнутся схватки, я его вызову. Она смеялась. Читаю книжки.  Много хороших книжек. Интересные. Маша была. (Маша -невестка. - В.Ш.) Она привезла внуков на десять минут. Они меня поцеловали. У одного в руках была колода карт, у другого - машинка. 

Еще запись звонка  

- Что делаешь? 
- Смотрю "Новости". ... Грустно...  Смотрел хороший фильм "Гений". Там Смоктуновский... Настроение нормальное. 
- Я надеюсь, у тебя будет хороший сон и все завтра пройдет. 
- Мне принесли специальные таблетки для сна. Каждые полчаса у меня на руке машинка. Проверяет пульс, давление, сердце. 

Звонок на следующий день   

- Были у меня Максим и Таня. С ними врачи говорили отдельно от меня. Потом они пришли все вместе. Ну, мало радости я от этого испытывал. Когда раньше говорили, что там перемычку нужно сделать, а тут уже начали говорить - стоит сделать вторую операцию. Уже назвали ее операцией. Как-то не так все. Там у меня в одном месте сужение, оно грозит мне, если не убрать, оно не даст жить дальше. Поэтому они сказали мне, не хочу ли я кого-нибудь пригласить как консультанта, может быть, у меня есть лечащий врач... Александр Бронштейн сказал, что мы все сделаем... Меня завтра будут готовить. Сегодня мне нельзя подниматься с кровати... А скорее всего в четверг будет операция. 

Мы сегодня долго говорили с Сашей (Бронштейном - В.Ш.) Он замечательный. Хорошо поговорили. 
- Я сегодня был у тебя. Зашел. Но ты так сладко спал. Ты так хорошо дышал. Мне показалось, что ты видишь такие славные сны... 
- У меня сегодня было так, как только закрываю глаза. Не то, что я вдаюсь в сон, а как закрываю глаза, так я сразу начинаю видеть сон... этого раньше не было ни разу. 

А через некоторое время еще разговор, когда Юрий Владимирович лежал на шестом этаже.  

- Это терапия?  
- Да. 
- Скажите, пожалуйста, кто-нибудь у Юрия Владимировича Никулина есть?  
- Нет. 
- Если он не отдыхает, переключите на него, пожалуйста. 
 

Юрий Владимирович Никулин лег на обследование в клинику Александра Бронштейна, что на Шоссе Энтузиастов. Одна из лучших клиник страны. Во время обследования выяснилось - сердце требует помощи. Операции. Юрий Владимирович дал на нее согласие.  

Пока лежал и обследовался, готовился к операции, с удовольствием смотрел телевизор, читал книги, встречался с друзьями и коллегами. Он не любил отдыхать. Не любил просто лежать. Он терпеть не мог одиночества. Если никого не было в палате, если никто ему не звонил, если по телевизору не шел интересный фильм, он сам кому-то звонил, вел разговоры с врачами, медсестрами. Не о своей болезни, о жизни.  

Я часто звонил и приходил к нему. Разговоры записывал на магнитофон. Почему? Это вошло в привычку. Потому, что истории, рассказываемые Ю.В.Никулиным, анекдоты хотелось послушать несколько раз. 
 

- Алло! - спокойный голос Юрия Владимировича.  
(Обычно он говорил бодрее, но здесь, в больнице все чуть спокойнее по ритму, по громкости, по интонации. Больница настраивала на философский лад. Чаще всего, беря трубку он произносил, не "алло", а свое: "у аппарата", "у телефона", "слушаю", "Ни-ку-лин". Если настроение  хорошее - "у аппарата", если настраивался на деловой разговор - "у телефона", если был задерган - "слушаю", если хотел кого-то раззадорить, удивить - произносил "Никулин". Но это бывало редко.)  
- Ну, что нового? 
- Прочел книгу Михаила Казакова. Отличная книга.  
- А кто издал? 
- "Вагриус" - говорю я.  
- А, "Вагриус". Я отрывки читал из этой книги. Мне понравилось. 

Мы говорим о книге, говорим о Михаиле Казакове. Я вспоминаю случай, который Юрий Владимирович рассказывал несколько лет назад. В "Современнике" отмечали премьеру "Двое на качелях". Праздновали в ресторане "Прага". И вот уже все уходят, Никулин спускается по лестнице вместе с Михаилом Казаковым и говорит ему:  
- Миша, все хорошо ты играл, замечательно. Но вот апач плохо делал.  
(Апач - пощечина. В цирке клоуны дают друг другу пощечину. Один клоун прикасается ладонью к щеке другого, а тот незаметно для зрителя хлопает ладонями. Полное ощущение звонкой пощечины.)  
- Хочешь, - продолжает Никулин, - покажу, как надо. Ударь меня.  
Михаил Казаков "дает пощечину" Никулину. Никулин хлопает ладонями. Звук громкий, звучный, точный.  
Мимо проходит подполковник. Видит, что бьют Ю.В. Никулина. Артиста Казакова он не узнает. Подполковник хватает за горло Михаила Казакова и сильно бьет.  
- Да, что вы, что вы, - говорит Михаил Казаков, - мы артисты, это апач. Мы понарошку.  
Тут же встревает Юрий Владимирович.  
Подполковник что-то недовольно бормочет: "Артисты, понарошку, я тебе врежу сейчас по-настоящему, как следует, будешь знать, как приставать к Никулину понарошку".  
Но потом все смеялись.  

- Как ты спал?  
- Не очень хорошо. Я поздно лег, а потом проснулся. Было сердцебиение. Врачи это объясняют легкими. Легкие плохие у меня. Таня приедет сейчас. А до этого у меня сидели там врачи. Хорошо поговорили. 

Врач принес мне нитроглицерин. Сказал, как только будет боль, чтобы  принимал. Раньше они боялись, у меня глаукома. А потом сказали, что у меня угловая глаукома и можно при ней принимать нитроглицерин. Вот так, все вокруг болезни. Звонил мне из цирка Саша Фриш. Намечается открытие музея цирка - артисты соберутся, ветераны. Я должен быть, но нет... 

Он говорил это огорченно. Вот как жаль. А я вспомнил, как много лет назад, был у Никулина. Он заболел. Температура под 38. Ему бы лежать. И Татьяна Николаевна Никулина, жена и постоянный партнер Юрия Владимировича, плохо себя чувствовала. А они поехали и отработали представление в цирке.  
-Ты понимаешь, - говорила Татьяна Николаевна, - если хоть есть немного сил, мы должны поехать и отработать представление. Это же цирк. Без нас нельзя. Номер можно не показывать - одним больше, одним меньше, - а без нас нельзя.  

- Да, обидно, - продолжал Ю.В.Никулин, - что не будет меня на открытии музея. Так хотелось... Я же обещал. 
Это поразительное качество Юрия Владимировича. Если обещал, нужно сделать. "Я же обещал быть вовремя, нельзя опаздывать" - часто произносил он эту фразу. Если не удавалось выполнить обещанное, он расстраивался.  

Еще звонок  

Голос у Никулина печальный. Говорит медленно.  
- Я забыл... тебе... сказать  печальную новость... Про Рихтера. Таня звонила Нине. Она не подходит к телефону. (Нина Дорлиак - жена С.Рихтера. Никулины жили  Рихтером в одном доме - В.Ш.). Похороны, наверное, будут в понедельник на Новодевичьем кладбище. 
 

Еще звонок  

- Мы сегодня долго беседовали с Раисой Александровной (Р.А.Глушко - заведующая терапевтическим отделением клиники, где лежал Ю.В.Никулин. - В.Ш.). Она, оказывается, и войну помнит, медсестрой была, она много рассказывала интересного. Поразительная женщина. А какой специалист! Я ей верю. Она хорошо со мной говорила. Поговоришь с таким врачом, и легче становится. Я теперь ничего не боюсь, что будет - то будет. Я ведь знаю, делают операции, а из трех операций одна может быть и неудачной, понимаешь. Я это знаю. Как наши дела? 

- Какие дела, - отвечаю я, - нужно переиздавать книгу "Почти серьезно...". С фотографиями, с добавлениями. "Вагриус" готов. Серия "Мой 20 век". Хорошая серия. 
- Володя, Володя, давай подождем. Выйду из больницы, тогда и решим. Я не хочу, чтобы книжка вышла и лежала на прилавке. Пусть лучше люди ищут книгу, понимаешь? У тебя работы полно, а ты хочешь переиздавать книгу. Давай, в следующем веке. (Произнес фразу и усмехнулся. Ведь до следующего века три года осталось, вроде немного.) А книги они хорошие выпускают. Я заканчиваю сейчас читать "Сталин" Радзинского. Да... Страшно это все, страшно... Полночи читал. Я собираю силы на вторник. 

Еще звонок  

- Как самочувствие?  
- Ночью гроза была. Проснулся. Было два таких сильных удара, я думал, что попало в дом и все сейчас расколется. Долго не мог заснуть, но никого не звал. Я сегодня в неважном в состоянии. Таня приедет скоро. Сахар вчера повышался. Под утро меня разбудили - лекарства принять. Против диабета. В девять утра завтрак. Потом  звонил по телефону. Разговаривал со своими. Поздравил брата двоюродного. Ему 60 лет. Мы же собирались с Таней быть у него на дне рождения. Да...  Устал от одиночества, а разбавлять его не хочется. Смотри - афоризм получился. (Смеется.)  

- Ты помнишь фразу Михаила Жванецкого "Не нарушайте моего одиночества, но и не оставляйте меня одного".  
- Да, хорошо. Но я не один. А мне сказали новый тост, который произносит человек за столом: "Я пью, дорогие друзья, чтобы каждый из нас умер спокойно. Как умер мой дядя. Спокойно, во сне, с улыбкой на лице. В то время, когда остальные кричали, орали, матерились, проклинали. Это был момент, когда автобус, который он вел, летел в пропасть". 
- Черненький юмор. Черненький... Мне хотелось бы более оптимистичных тостов.  
- Ну, что делать, - усмехаясь продолжал Юрий Владимирович, - а дядя спал за рулем. 

Пауза. Долгая пауза.  

Когда на следующий день Юрия Владимировича на каталке везли на операцию, он всем рассказывал уже другой анекдот. И все смеялись. А потом... Что было потом, все знают. 
А теперь? 
А теперь ... 

Татьяна Николаевна Никулина работает в цирке консультантом, сын - Максим Юрьевич - директором. Иногда появляются журналисты из "временных" газет, которые могут своими беседами обидеть, очернить имя Юрия Владимировича Никулина, напасть с несправедливами упреками на членов его семьи. Им важно их имя, что им до этики. Но не будем, говоря о замечательном человеке, вспоминая его, писать о скверном. Забудем. Так всегда мне советовал Юрий Владимирович Никулин, с которым мы дружили более двадцати пяти лет. Я ставлю пленку. Слушаю его голос. У меня осталось записей более чем на двадцать часов. Мне это помогает. 

В издательстве "Вагриус" вышло очередное издание книги "Почти серьезно...". Уникальные фотографии подобраны для этой любовно изданной "Вагриусом" книги к годовщине его смерти. 

Раньше, когда выходило очередное издание, мы сидели с Юрием Владимировичем Никулиным у меня или у него и пили.  Я - "Боржоми", он рюмку-две коньяка. Иногда и я позволял себе один-два глотка. И бутылка была большая. Мы ее начали, когда вышло первое издание. Это было 19 лет назад. 

Выходит издание - доставали эту бутылку, и два-три глотка я, одну-две рюмки он. Бутылка кончилась на десятом издании. А вторая так и не допита. 

Если эта книга интересна для вас, ваших друзей, купить ее можно в магазине "Москва" на Тверской (напротив мэрии) или в Доме книги на Новом Арбате и, надеюсь, в других городах. Юрия Владимировича Никулина любили и любят все, и не только в нашей стране. Он объединял нас, людей. 
 

P.S. Когда позвонили из "КП" и попросили написать о Ю.В.Никулине, то я хотел отказаться, уже написал для другой газеты. А потом подумал, это мой друг, почти половина моей жизни связана именно с ним. Даже если в двух газетах появится мой материал (но разный), поймут меня и читатель, и коллеги. Должны понять. Ведь и после смерти ... продолжение следует?