Владимир Владимирович Шахиджанян:
Добро пожаловать в спокойное место российского интернета для интеллигентных людей!
Круглосуточная трансляция из офиса Эргосоло

Пролонгированное искусство

«Кино как средство пропаганды» — сформулировал тему Александр Архангельский. В студии передачи «Тем временем», сделанной как будто изо льда, воцарилась атмосфера морозной свежести, что, безусловно, способствовало разговору о «новом мифе». Казалось, на гладких поверхностях интерьера вот-вот отразятся кадры знаковых российских фильмов — современных, продвинутых, лишённых пропагандистского значения. Подошла бы «Эйфория» Вырыпаева, в которой собака откусывает ребёнку пальчик, или «Морфий» Балабанова, где в режиме реального времени хирург ампутирует женщине ногу. Режиссёры-символы современного кино знают, как нужно разговаривать со зрителем: языком гормонального взрыва, жестами анатомического театра. Драматургия экстремальных ситуаций, цирковые трюки с бутафорской кровью — вот что пришло на смену «жестокой пропагандистской машине».

В центре внимания участников дискуссии — Федеральный фонд социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии — робкая попытка государства создать новую мифологию.

Кроме Карена Шахназарова и Владимира Хотиненко в студии «Тем временем» собрались суровые критики всего советского. Глядя на них, возникло несколько вопросов, не относящихся напрямую к теме передачи. Например: приходилось ли социологу Льву Гудкову курить на двоих с зёмой сладкую армейскую сигарету; доводилось ли киноведу Юрию Богомолову тушить походный костёр хором в четыре струи; удавалось ли журналистке Елене Зелинской поорать с подружками «Вот кто-то с горочки спустился» — спонтанно и яростно? Или же они произошли из пробирки, а потому понятие «общность» нэ понимайт? Память возвращает их в неведомое пространство стеклянной утробы. Эта таинственная стерильность порождает странные воспоминания о советском кино, о времени, о себе.

Зелинская: «Когда мы горюем, что исчезли мифы, мы упускаем главное обстоятельство — советское кино в своих мифах лгало, иногда лгало напрямую — в пропагандистских коммунистических фильмах, но даже в самых лучших своих картинах, созданных лучшими режиссёрами, оно лгало: ребята, у нас всё нормально». Ещё откровение: «Не было альтернативы, кино было единственным художественным способом постижения действительности, ассортимент книг был крайне узок, а в театрах шёл всё тот же набор». Отметим, что дама окончила в 78-м журфак Ленинградского университета, то есть получила системное филологическое образование, вполне могла не только попасть в БДТ, но и съездить в столичный «Современник», Таганку или МХАТ.

Медведев (бывший первый зам. председателя Госкино СССР): «Фильм Тарковского „Андрей Рублёв“ — это антисоветская картина... Советская идеология была надсмотрщиком над мастерами культуры и заставляла служить их у себя на посылках, и, когда Владимир Хотиненко говорит, что госзаказ нужен, это от комплекса неполноценности мастера культуры, который уже привык ходить на поводке...» Трудно сказать, кто держал на поводке Хотиненко, снявшего в 1987 году блистательную картину «Зеркало для героя». Или в 93-м, когда режиссёр рассказал на языке кино о постсоветском безвременье. Начальная стадия гниения была зафиксирована беспощадно и точно — фильм «Макаров» стал самой яркой иллюстрацией ужаса начала 90-х.

Гудков: «Почему рухнуло советское кино? Потому что, как только исчезли пропаганда и репрессивный аппарат, люди стали смотреть другое, у них появился выбор». Или ещё открытие: «Почему существует ностальгия по советскому кино? Оно сильно упрощало реальность, оно создавало привлекательные утешительные образы... Советское кино не было уж таким добродушным и добрым, оно всё пропитано ненавистью...» Тут даже либерально настроенный ведущий удивился: «А „Терминатор“ разве не упрощает?» — «Терминатор» — очень сложный фильм на самом деле, чрезвычайно сложный, он учит обращаться со стереотипами нашего сознания, это довольно сложная штука для сложно устроенного общества, как и многие фильмы о вампирах, они научают бороться со стереотипами..."

Не стоит сразу обвинять доктора философских наук, директора «Левада-Центра», что он смотрит кино по-тинейджерски. Известный социолог волновался, коряво формулировал. Согласимся со скрипом, что американский фильм может обладать подтекстом. Вопрос в другом, в особых свойствах зрения: сложность, тонкость, многоплановость советского кино глаз либерального социолога не видит. Объяснить этот феномен невозможно. Версии: 1) функциональная асимметрия полушарий головного мозга; 2) тотальное неприятие советской системы — в результате ошибочных научных изысканий...

Ну что же, наберёмся мужества и, трепеща, признаем: в СССР велась пропагандистская работа. Перед войной, например, осуществлялась сложная задача синтеза — дореволюционной истории с коммунистической идеологией. На интернет-форуме «ЛГ» одна из участниц Alba Regia сообщила аудитории, кто стал лауреатом Сталинской премии 1941 года. В принципе список можно дочесть до половины, чтобы убедиться: никому никакой угрозы он не представляет. Юрий Шапорин — за симфонию-кантату «На поле Куликовом»; Фёдор Федоровский — за оформление оперного спектакля «Князь Игорь»; Владимир Петров, Николай Симонов, Михаил Жаров — за кинокартину «Пётр I»; Всеволод Пудовкин, Михаил Доллер, Александр Ханов, Борис Ливанов, Николай Черкасов — за кинокартины «Минин и Пожарский» и «Суворов»; Сергей Эйзенштейн, Пётр Павленко, Николай Черкасов, Андрей Абрикосов — за кинокартину «Александр Невский»; Алексей Толстой — за роман «Пётр I»; Сергей Сергеев-Ценский — за роман «Севастопольская страда»; Алексей Новиков-Прибой — за 2-ю часть романа «Цусима»; Александр Корнейчук — за пьесу «Фельдмаршал Кутузов»; Игорь Грабарь — за книгу «Репин».

Однако, по мнению наиболее радикальных участников теледискуссии, государству следовало бы не создавать новые мифы, а разрушать старые, потому что «они лживые»... Вопрос может показаться наивным, и всё-таки: почему, собственно, миф обязан быть правдивым? Кем решено, что оценочная категория «лживости» вообще применима к понятию «миф»?.. Неужели в 2010 году кто-то попадётся на это мошенничество — согласится рушить мифологическую систему под предлогом «поиска истины»? В напёрсточниках, гербалайфе и белом братстве как будто разобрались ещё в прошлом веке...

Общность под названием «советский народ» упёрто смотрит советское кино и приучает к нему детей. Речь идёт не только об эпосе. Историческая память формируется совокупностью жанров — комедией, драмой, мелодрамой, с их помощью советская повседневность проникает в частную жизнь современников. Потомкам передаются тайные знания о колбасных обрезках, вкусе слаще морковки — сложная иерархия ценностей. Передаются образы: исчерпывающее молчание Татьяны Лавровой в «Девяти днях одного года»; лихой надрыв Виктора Павлова в «Здравствуй и прощай»; хрупкая цельность Галины Польских в «Журналисте»; мрачное изящество Олега Даля («В четверг и больше никогда»), неприкаянная красота Анастасии Вертинской в «Случае с Полыниным», болезненная удаль Станислава Любшина в «Пяти вечерах»...

И появляются новые приверженцы культа Станиславского, сторонники партии художественной правды, собиратели антикварного целлулоида. Кино пролонгированного действия становится источником исторической народной памяти.

Олег ПУХНАВЦЕВ

685


Произошла ошибка :(

Уважаемый пользователь, произошла непредвиденная ошибка. Попробуйте перезагрузить страницу и повторить свои действия.

Если ошибка повторится, сообщите об этом в службу технической поддержки данного ресурса.

Спасибо!



Вы можете отправить нам сообщение об ошибке по электронной почте:

support@ergosolo.ru

Вы можете получить оперативную помощь, позвонив нам по телефону:

8 (495) 995-82-95