Известные режиссеры, неожиданно оставшиеся без своих привычных театральных домов, поставили в МХТ им. А. П. Чехова спектакли, в которых тема утраченного или покинутого дома стала центральной. Рассказывает Ольга Федянина.
Две премьеры, открывшие сезон в МХТ — «Человек из рыбы» Юрия Бутусова и «Сережа» Дмитрия Крымова,— объединил незапланированный внесценический сюжет. Оба режиссера к началу репетиций остались без собственного театрального дома. Да и новый художественный руководитель театра Сергей Женовач пока еще находится в статусе вновь прибывшего. Три признанных мастера, представляющих разные традиции и, по сути, одну режиссерскую генерацию, встретились в театре, который ни для одного из них родным не является. Все трое в преддверии какого-то нового этапа. Он, очевидно, еще впереди — первая премьера Сергея Женовача в Камергерском переулке состоится в следующем году, а Крымов и Бутусов показали спектакли очень узнаваемые, явно отсылающие к предыдущим их работам. Но тема утраченного дома возникает в обоих.
В «Человеке из рыбы» Юрия Бутусова непривычного, пожалуй, больше: главная новость здесь заключается в выборе текста. Современных авторов Бутусов ставит так редко, что можно сказать, не ставит вовсе. Его отношения с классикой — всегда работа с сопротивлением материала. Пьеса Аси Волошиной не сопротивляется вовсе, она написана как своего рода отклик на бутусовский «Бег» в Вахтанговском театре и как будто заранее предназначена для того, чтобы раствориться в постановке. Фигуры, населяющие многокомнатную петербургскую квартиру, что-то вроде сквота, даже не успевают толком превратиться в персонажей — режиссер с самого начала следует не за людьми, а за лейтмотивами. Иностранец-антрополог Бенуа (Андрей Бурковский) здесь не более антрополог, чем отечественные «филологи» Гриша (Артем Быстров), Света (Лаура Пицхелаури), Юлька (Елизавета Янковская) и Лиза (Надежда Калеганова). Три акта спектакля — три разные ипостаси коллективного побега от реального мира. На месте реальности в этой жизни находится дыра — сознательно культивируемая и недвусмысленно обозначенная фигурой отсутствующего ребенка. О ребенке постоянно говорят, с ребенком в результате и происходит реальная драма. Но происходит где-то за пределами этого постоянно трансформирующегося и в то же время очень неподвижного пространства (сценография Николая Симонова), в котором имеют значение Тарковский, ива на острове Сите, самочувствие улитки Освальда, Крысолов из Гаммельна, вода, огонь — и прочие увлекательные вещи, которые актеры Юрия Бутусова виртуозно превращают в этюды на тему бездомности и одиночества. Да, это действительно вариация на тему «Бега» — только в современном мире в эмиграцию выпадают не из пространства, а из времени, а гражданская война с революцией совсем не нужны.
В «Сереже» Дмитрия Крымова тоже есть ребенок, которому уделено много внимания, а в результате его просто утаскивают за кулисы как ненужную куклу (он здесь действительно большая смешная кукла в сопровождении бесстрастной прислуги — кукловодов).
В этой свободной вариации на тему «Анны Карениной» роль дома исполняет сам театр. Историческую сцену в Камергерском переулке режиссер осваивает так же непринужденно, как до этого — сцену Театра наций в «Му-му». И сцена МХТ его спектаклю не просто подходит, а хочется сказать — она ему очень к лицу.
И режиссерский экземпляр спектакля 1938 года, и голоса Тарасовой и Хмелева, и чайка на занавесе, и плафоны модерновых светильников — все это не историческое обрамление сюжета, а его важная часть. Это спектакль о том, что искусство — к сожалению или к счастью — больше человека, оно человеку велико. Как безнадежно велико субтильной Анне (Мария Смольникова) роскошное черное платье — его не затянуть по фигуре, но из него и не выпутаться. Здесь не только Анна, но и Каренин (Анатолий Белый), и Вронский (Виктор Хориняк) — гулливеры в стране великанов. С детской сосредоточенностью они в каждом эпизоде погружаются в игру с подворачивающимися обстоятельствами и предметами, буквально превращая фрагменты толстовского текста в конструктор. Но как ни странно, чем больше кругом реквизита, тем менее театрально выглядят люди на сцене. К финалу спектакля все ненадолго заглушает пронзительный звук отчаяния — не трагического, не художественного, а очень человеческого. Для того чтобы быть несчастливым, брошенным, опустошенным, человеку необязательно быть великим или даже взрослым.
Уже после премьеры «Человека из рыбы» стало известно, что бездомный этап в жизни Юрия Бутусова закончен — он стал главным режиссером Театра имени Вахтангова. Если так же быстро появится новый дом у Дмитрия Крымова и его учеников, можно будет сказать, что МХТ приносит удачу.
