В Инженерном замке открылась выставка к 130-летию со дня рождения Владимира Конашевича, одного из главных советских иллюстраторов детской книги. Русский музей, обладающий самой большой коллекцией его работ, продемонстрировал около 150 произведений из своего собрания и частных коллекций.
Герой экспозиции представлен не только в своей самой известной литературной ипостаси, но и в других жанрах. Что позволяет открыть художника заново. Первый зал, где развешаны пейзажи — элегичные, иногда медитативные, кажется прелюдией, помогающей настроиться на нужную волну. Минималистичные изображения природы созданы с оглядкой на восточные образцы, но их лирическая интонация исполнена русской задушевности.
— Конашевич рисовал тушью на непроклеенных сортах китайской бумаги, — рассказала «Известиям» Наталья Козырева, заведующая отделом рисунка Русского музея. — Бумага тончайшая, как папиросная, и когда мы готовили пейзажи к выставке, клали их под стекло. Как-то дома у Конашевича оказался художник из Китая и заметил, что тот неправильно работает в китайской технике. Тогда Конашевич дал гостю кисть и предложил порисовать на такой бумаге. Гостю пришлось признать: Конашевич не то что неправильно работает в чужой традиции, — у него своя, авторская техника.
Особенно притягательны монохромные пейзажи Павловска, любимого пригорода Конашевича, где он прожил не одно десятилетие. Рисунки 1930-х ценны и тем, что чудом сохранились. Когда немцы штурмовали Павловск, художник под обстрелами сумел выехать в Ленинград, взяв некоторые работы с собой, большинство же листов погибли.
После пейзажей зрителей ждут более красочные натюрморты, а кульминацией становится зал с портретами, которые можно назвать главным открытием выставки. Крупноформатные акварели выполнены по-импрессионистски свежо, изящно, они дышат жизненной силой. Дата создания — 1946 год, это послевоенные изображения ленинградских женщин, и сколько же в них благородства, женственности, стильности! Свежестью и легкостью красок отличаются изумительные детские портреты 1940-х — внучка художника, изображенная на них, родилась во время войны.
Последний зал — праздничный «выдох»: Конашевич представлен в своем главном амплуа, как иллюстратор детских книжек. Выставлены и рисунки, и издания, ставшие библиографической редкостью. Храбрый портняжка восседает на громадном единороге, за мальчиком гонится Мойдодыр, 33 богатыря выходят из морской пучины. Глядя на иллюстрации к «Золушке», кажется, слышишь шелест старинных платьев. Тончайшая прорисовка, напоминающая о кружевах, свойственна иллюстрациям к европейским сказкам, вдохновлявшим художника на ретроидиллию. Манера «дрожащего письма» напоминает о мирискусниках и, в частности, об Александре Бенуа, по приглашению которого Конашевич в 1920-е годы участвовал в выставках этого общества.
В этом зале подростки откроют для себя, что Бибигон — не только телеканал, но и советский литературный персонаж авторства Корнея Чуковского, а взрослые ностальгически опознают в витрине книжки, на которых выросли. А еще экспозиция напоминает о необходимости бережного отношения к вещам, которые нас окружают: то, что вчера могло затеряться под диваном, завтра может оказаться в музее как произведение искусства
Евгений Авраменко
