Первым заметным практическим последствием январского решения Всемирного антидопингового агентства (WADA) о возвращении полноценного статуса Российскому антидопинговому агентству (РУСАДА) стало снятие дисквалификации с Паралимпийского комитета России (ПКР). Эту структуру, находившуюся под санкциями в течение двух с половиной лет, можно считать главной жертвой допингового кризиса. Международный паралимпийский комитет (МПК), многократно отказывавший ПКР в реабилитации, на сей раз согласился забыть о невыполнении российской стороной условия, считавшегося ранее одним из самых принципиальных,— признания доклада Ричарда Макларена. Правда, речь еще не идет о восстановлении без всяких оговорок. Оно официально названо МПК условным, а под жестким мониторингом головной паралимпийской структуры ПКР будет существовать еще почти четыре года.
Вчера состоялось заседание исполкома Международного паралимпийского комитета, которое вылилось в заметную отечественную победу на фронте спортивной политики. МПК принял решение об условном восстановлении начиная с 15 марта полноценного статуса Паралимпийского комитета России.
Эту структуру, как и выступающих под ее эгидой спортсменов с ограниченными возможностями, можно, видимо, считать главной жертвой российского допингового кризиса. В наиболее острую фазу он вошел летом 2016 года, когда перед Олимпиадой в Рио-де-Жанейро была обнародована первая часть доклада независимого эксперта Всемирного антидопингового агентства Ричарда Макларена. В нем говорилось о якобы существовавшей в российском спорте, в том числе паралимпийском, на протяжении длительного периода времени системе сокрытия и поощрения на государственном уровне нарушений, связанных с запрещенными препаратами и методиками. Международный олимпийский комитет (МОК) и МПК отреагировали на доклад по-разному. МОК отказался отстранить сборную России от выступления в Рио, отдав допуск в Бразилию ее представителей на откуп международным спортивным федерациям. А вот МПК поступил неожиданно жестко. Он сразу же приостановил членство ПКР, пойдя как раз на полное отстранение российской команды, котировавшейся в качестве фаворита, от Паралимпийских игр.
Вскоре после этого Международный паралимпийский комитет сформулировал «дорожную карту» по восстановлению, состоящую из семи десятков пунктов, и создал рабочую группу, занимавшуюся оценкой ситуации.
Отмеченный ею прогресс в деле выполнения российской стороной выдвинутых условий, однако, не слишком помог ПКР перед зимней Паралимпиадой в Пхёнчхане в феврале 2018 года. МПК поступил в отношении сборной России точно так же, как МОК. Он разрешил паралимпийской команде участие в Паралимпиаде только в нейтральном статусе, без права использования национальной символики. К тому же после прохождения фильтров ее заявка была сильно урезана. В Пхёнчхане состязались 30 российских паралимпийцев — вдвое меньше, чем за четыре года до этого в Сочи. Они завоевали 24 награды (из них восемь золотых), заняв второе место в медальном зачете вслед за американцами. Однако если бы заявка была оптимальной, призовых мест у россиян наверняка было бы намного больше.
За год, прошедший после пхёнчханских состязаний, МПК неоднократно рассматривал вопрос о восстановлении статуса ПКР, но его вердикт был неизменно отрицательным. Однако вчера МПК наконец резко смягчил свою позицию. Через месяц с небольшим российские паралимпийцы смогут выступать в соревнованиях, включая Паралимпийские игры (ближайшие летние пройдут в Токио в 2020 году, а ближайшие зимние — в Пекине в 2022-м) под национальным флагом, а допускать их на соревнования будут на общих основаниях.
Основную причину трансформации позиции МПК определить нетрудно. И министр спорта РФ Павел Колобков, и председатель комитета Госдумы РФ по физической культуре, спорту, туризму и делам молодежи Михаил Дегтярев напрямую увязали ее с тем решением, которое в конце января принял исполком WADA. Он подтвердил восстановление в правах РУСАДА, попавшего под санкции даже раньше ПКР — еще в 2015 году. При этом WADA не приняло во внимание пропуск российской стороной дедлайна по обеспечению изъятия его сотрудниками базы данных Московской антидопинговой лаборатории. Эксперты трактовали действия антидопинговой структуры как хороший знак, свидетельствующий о том, что международные организации в целом настроены на реабилитацию российского спорта.
Причем в случае с ПКР, как и в случае с РУСАДА, можно говорить об уступке стороны, отвечавшей за восстановление структуры. Глава МПК Эндрю Парсонс подчеркнул, что из 70 условий, сформулированных в «дорожной карте», было выполнено 69. Последнее, однако, раньше представлялось чрезвычайно принципиальным. МПК настойчиво требовал от ПКР признания выводов, содержащихся в докладе Ричарда Макларена,— иными словами, в первую очередь вывода о «государственной» допинговой системе в России. Ранее такое же требование выдвигало и WADA, но в итоге его удовлетворило признание выводов из доклада Самуэля Шмида, занимавшегося расследованием кризиса по поручению МОК: его риторика была мягче. Вчера Эндрю Парсонс сообщил, что члены исполкома, обсуждая, можно ли заставить Россию согласиться с утверждениями господина Макларена, были вынуждены констатировать, что «этого, видимо, никогда не случится». Но, выбирая между продлением санкций из-за заведомо невыполнимого критерия и предоставлением доступа российским атлетам на международные соревнования, МПК все-таки предпочел второй — приятный для России — вариант, сославшись на то, что российские паралимпийцы больше «не представляют угрозу целостности и авторитету международных соревнований». Правда, он предпочел его с существенной оговоркой.
Заключается она в условном характере восстановления, на котором акцентировал внимание Эндрю Парсонс, и необходимости для российской стороны по-прежнему придерживаться критериев, предлагаемых МПК. Среди них значатся «выполнение всех условий антидопинговой программы WADA и антидопингового кодекса МПК», гарантия для антидопинговых органов «осуществлять свою деятельность на территории России без внешнего вмешательства», соответствие Российского антидопингового агентства требованиям WADA, возмещение ПКР расходов МПК, связанных с тестированием российских спортсменов, и его регулярные, раз в полгода, отчеты о своей работе. В качестве даты окончания периода действия «жесткого» мониторинга МПК указал 31 декабря 2022 года. А Эндрю Парсонс предупредил, что в течение этих почти четырех лет российские спортсмены будут проходить проверки на допинг чаще, чем остальные.
Эти оговорки глава ПКР Владимир Лукин, впрочем, воспринял достаточно спокойно. Рассказывая о своем отношении к выдвинутым МПК критериям, он заявил, что в ПКР «их уже внимательно изучили». «По общему мнению, там нет ничего такого, что мешало бы нам конструктивно работать. И финансово, и в антидопинговом плане они выполнимы»,— добавил господин Лукин.
Теперь интрига заключается в том, как скоро будет реабилитирована последняя громкая жертва допингового кризиса — Всероссийская федерация легкой атлетики (ВФЛА). Она находится под санкциями с 2015 года. Из-за них отечественные легкоатлеты пропустили Олимпиаду в Рио-де-Жанейро, а сейчас соревнуются в нейтральном статусе, каждый раз проходя сложную процедуру допуска на международные турниры. Президент ВФЛА Дмитрий Шляхтин, оценивая «РИА Новости» значимость вердикта МПК для главного олимпийского вида, уточнил, что с его восстановлением «немного другая история» — из-за не погашенного крупного долга перед Международной федерацией легкой атлетики (IAAF) и продолжающейся перепроверки старых тестов российских спортсменов. Тем не менее господин Шляхтин выразил надежду, что и с легкой атлетикой «все будет хорошо в этом году».
