«Русские ко всему относятся по-своему»

Сегодня на вопросы «ЛГ» отвечает доктор философских наук, действительный член Российской академии естественных наук, основатель и первый декан факультета социологии, заведующий кафедрой социальной антропологии и этнической социологии Санкт-Петербургского государственного университета Асалхан БОРОНОЕВ.

— Асалхан Ользонович, что собой представляет нынешняя Российская Федерация? Какое место в ней занимают русские?

— Конечно, Россия — это прежде всего русское государство. Большинство населения в нём — русские. Русская культура является доминирующей. Поэтому в лозунге: «Россия для русских» нет никакого смысла. В России — все русские, это, без сомнения, русское государство, включающее в себя и другие народы, которые жили и живут здесь всегда. Эти народы ниоткуда не пришли и никуда не уйдут. И здесь можно уже осторожно говорить о «многонациональной нации России».

Другое дело, когда этническую политику начинают определять недалёкие, а иногда и преследующие свои корыстные цели политики. Тогда и возникают напряжения между людьми. С подобными политиками нужно бороться без всякого стеснения.

— В таком случае актуально ли нынешнее административное деление территорий внутри страны?

— Наша Федерация основана на территориально-этнической основе. Но сейчас частенько раздаются голоса, что страну можно и нужно разделить по экономико-территориальному принципу, поскольку прежний принцип несовершенен. Напомню особо рьяным, что в 2008 году уже предпринималась подобная попытка объединения регионов Сибири, и даже несколько автономных округов перестали быть субъектами Федерации. Ничего хорошего из этого не вышло.

Любая попытка разрушить федеральный уклад неминуемо приведёт к возникновению национально-социальных протестов и росту напряжения.

У нас уже есть национализм на Северном Кавказе и русский национализм в Центральной России, потому нужно двигаться по пути развития федеральной России, сообщества наций и культур, но никак не в другую сторону. В противном случае мы придём к тому, что к случающемуся этническому противостоянию добавится ещё и религиозное.

Нас в России много, у нас разные модели поведения, модели восприятия окружающего, человеческих отношений, начиная с таких, как взаимоотношения мужчин и женщин. Это данность.

— Вы сказали, что в России — все русские, и в то же время утверждаете, что у нас много различий между народами. Причём, кроме традиционных, давно известных, появляются новые. Например, заговорили о «сибиряках», «сибирской идентичности»…

— В последнее время действительно появилось много публицистических работ на тему территориального и общественного деления нашей страны. И есть авторы — их условно можно назвать «сибирскими областниками», — которые пытаются «научно» обосновать такое понятие, как «сибирская идентичность». Следует отметить, что истоки этого явления ещё в дореволюционном Санкт-Петербурге. Тогда появились поборники идеи особой «сибирской идентичности», они вышли из так называемого Студенческого сибирского землячества. Они стали первыми говорить о том, что Сибирь — это Россия, но Россия особая.

К примеру, эту тему очень подробно рассматривал историк, революционер-демократ Афанасий Щапов. Он писал о том, что Сибирь по населению делится на две части: это Западная Сибирь, в которой преобладало тюркское население, и Восточная Сибирь с преобладающим русским населением. В результате их смешивания и возникла новая человеческая общность с характерной субкультурой, которую условно можно назвать сибирской, а её представителей соответственно сибиряками. Но они всегда утверждали: мы Россия. Не допускали никаких экстремистских выходок. И тем не менее за свои идеи «областники» жестоко преследовались царским правительством.

— А что нынешние?

— Сейчас идеи «областников» обрели новое звучание. Сейчас говорят не только об особой «сибирской идентичности», но уже появились поборники и «поморской идентичности», и «калининградской идентичности», и ещё можно насчитать несколько новоявленных идентичностей.

Что касается «сибирской идентичности», то эта идея была особенно сильна в послевоенные годы, когда говорили, что именно сибиряки отстояли Москву, отстояли Сталинград… Потом эти разговоры как-то сошли на нет. Возрождаться они стали после распада СССР, когда государства уже почти не было. Да и провозглашённое в национальных республиках верховенство местных законов над федеральными тоже не работало на укрепление страны.

— А каково ваше отношение к таким взглядам?

— По моему мнению, «сибирячество», «сибирская идентичность» — это не что иное, как некая «духовная общность», неразрывно связанная со сложившейся общей культурой. Это, если можно так сказать, сплав многих народов в единое целое. Некое наднациональное понятие, объединяющее и цементирующее народы Сибири и Севера. И это очень важно. Если мы растащим Сибирь «по национальным квартирам», то трагические последствия этого преступного шага не замедлят объявиться.

«Сибирская идентичность» по моему глубокому убеждению — понятие объединяющее для всех жителей этого региона. Мы — сибиряки, это говорят и русские, и буряты, и украинцы, и другие коренные «старожильцы».

Со второй половины XIX века население Сибири условно делится на «старожильцев» и «пришлых». «Старожильцами» считались рождённые в этих местах. Я с детства помню, когда встречались бурят и русский, русский всегда представлялся: я старожил. И к нему было особое отношение. Для него были открыты все двери — «наш человек», он понимает нашу культуру, наши обычаи, наши мысли.

Я сам сибиряк. По роду своей деятельности интересуюсь всеми социологическими и политическими процессами, имеющимися в Сибири. И потому со всей ответственностью заявляю, что ни среди бурятов, ни среди якутов, ни среди других коренных народов Сибири не наблюдается желания отойти, отколоться от России.

Но у бурятов есть глубокое, врождённое неприятие китайской культуры. У нас в Бурятии, даже в глухих деревнях, когда ребёнок капризничает, ему говорят: «Тише, а то придёт китаец и заберёт тебя!» К русским никогда такого отношения не было. Русские всегда воспринимались как защита от полного исчезновения. И потому те, кто говорит, что коренные сибирские народы хотят создать отдельные от России государства, либо не знают настроений этих народов, либо выполняют определённый социальный заказ. Авторы подобных идей большей частью находятся в Москве, внутри Садового кольца. А в Сибири народ всё время удивляется и негодует по поводу идей отделения от России. В Сибири говорят: «Почему нас всё время выталкивают из России?! Мы хотим быть в России, хотим в рамках большой культуры России жить и развиваться. И не надо нас никуда выпихивать с нашей коренной земли». И потому возникают обида и раздражение, когда недобросовестные политики и публицисты начинают говорить о сепаратистских настроениях в Сибири.

Советская власть, к примеру, хоть и унифицировала культуру, но не подавляла национальные начала и национальные языки, они прекрасно сохранялись в быту. При этом через русскую культуру и русский язык для людей был выход в огромный мир. Если, к примеру, сейчас открыть школы, в которых будут учить детей на якутском или бурятском языке, в них никто не пойдёт.

— Но ведь не секрет, что количество так называемого русскоязычного населения в Сибири неуклонно уменьшается?

— Этот поцесс начался в 90-х годах прошлого века. Сейчас ситуация не столь тяжёлая. К примеру, сейчас в Якутии якутов — 52 процента, а в Бурятии бурятов — 24 процента. Но в последние годы наблюдается иная тенденция. В эти республики идёт значительный приток «пришлых» из закавказских республик РФ и особенно из Средней Азии. И эта тенденция тревожная. Когда-то в советское время люди тоже приезжали в Сибирь, но они приезжали на комсомольские стройки, по оргнабору. Это были необходимые в той или иной отрасли специалисты, которых обеспечивали жильём, работой. Сейчас же у нас не страна, а какой-то проходной двор — отсюда и этническая преступность, и наркоторговля, и проституция… В итоге происходит постепенное замещение коренных народов России чужими «пришлыми». И как реакция — некоторые сибирские города своей властью закрывают въезд на свои территории. От всего этого в первую очередь страдают малые народы России. Большому народу в этом плане значительно легче.

Но и коренная Россия столкнулась с подобной экспансией иноплемённых и иноязычных. И самое печальное состоит в том, что к коренным сибирским народам в России порой стали относиться так же, как относятся к чужим «пришлым». Мне неоднократно приходилось слышать, что многих представителей коренных сибирских народов полицейские постоянно подвергают унизительным проверкам документов, ориентируясь на разрез глаз и цвет кожи. А это очень тревожные сигналы, они формируют недоверие к европейским русским и обиды на них, которые долго помнятся. Недовольство, естественно, адресуется русским, поскольку они — государствообразующий народ, притом народ самый многочисленный.

— В 1991 году я со своим учеником написал и издал книгу «Россия и русские: характер народа и судьбы страны». Сегодня русские — это кто?

— Сразу и не ответишь… В 1991 году шла дискуссия на тему: готовы ли мы, россияне, к рыночным отношениям? Мы пришли к выводу, что русские, как и любой народ, имеет свой характер, и зависит он от многих и многих факторов. Но что можно сказать определённо: русские довольно своеобразно относятся к частной собственности в целом и к рынку в частности… Да и вообще ко всему на свете они относятся по-своему. Как социолог, я могу лишь сказать, что в результате наших исследований мы установили, что сейчас русский характер разрушается и разрушается стремительно. И это меня очень тревожит. Но поскольку вопрос о русских прозвучал, позволю себе сказать так: русские — это те, кто хочет жить в России и служить ей.

Сегодня на вопросы «ЛГ» отвечает доктор философских наук, действительный член Российской академии естественных наук, основатель и первый декан факультета социологии, заведующий кафедрой социальной антропологии и этнической социологии Санкт-Петербургского государственного университета Асалхан БОРОНОЕВ.

— Асалхан Ользонович, что собой представляет нынешняя Российская Федерация? Какое место в ней занимают русские?

— Конечно, Россия — это прежде всего русское государство. Большинство населения в нём — русские. Русская культура является доминирующей. Поэтому в лозунге: «Россия для русских» нет никакого смысла. В России — все русские, это, без сомнения, русское государство, включающее в себя и другие народы, которые жили и живут здесь всегда. Эти народы ниоткуда не пришли и никуда не уйдут. И здесь можно уже осторожно говорить о «многонациональной нации России».

Другое дело, когда этническую политику начинают определять недалёкие, а иногда и преследующие свои корыстные цели политики. Тогда и возникают напряжения между людьми. С подобными политиками нужно бороться без всякого стеснения.

— В таком случае актуально ли нынешнее административное деление территорий внутри страны?

— Наша Федерация основана на территориально-этнической основе. Но сейчас частенько раздаются голоса, что страну можно и нужно разделить по экономико-территориальному принципу, поскольку прежний принцип несовершенен. Напомню особо рьяным, что в 2008 году уже предпринималась подобная попытка объединения регионов Сибири, и даже несколько автономных округов перестали быть субъектами Федерации. Ничего хорошего из этого не вышло.

Любая попытка разрушить федеральный уклад неминуемо приведёт к возникновению национально-социальных протестов и росту напряжения.

У нас уже есть национализм на Северном Кавказе и русский национализм в Центральной России, потому нужно двигаться по пути развития федеральной России, сообщества наций и культур, но никак не в другую сторону. В противном случае мы придём к тому, что к случающемуся этническому противостоянию добавится ещё и религиозное.

Нас в России много, у нас разные модели поведения, модели восприятия окружающего, человеческих отношений, начиная с таких, как взаимоотношения мужчин и женщин. Это данность.

— Вы сказали, что в России — все русские, и в то же время утверждаете, что у нас много различий между народами. Причём, кроме традиционных, давно известных, появляются новые. Например, заговорили о «сибиряках», «сибирской идентичности»…

— В последнее время действительно появилось много публицистических работ на тему территориального и общественного деления нашей страны. И есть авторы — их условно можно назвать «сибирскими областниками», — которые пытаются «научно» обосновать такое понятие, как «сибирская идентичность». Следует отметить, что истоки этого явления ещё в дореволюционном Санкт-Петербурге. Тогда появились поборники идеи особой «сибирской идентичности», они вышли из так называемого Студенческого сибирского землячества. Они стали первыми говорить о том, что Сибирь — это Россия, но Россия особая.

К примеру, эту тему очень подробно рассматривал историк, революционер-демократ Афанасий Щапов. Он писал о том, что Сибирь по населению делится на две части: это Западная Сибирь, в которой преобладало тюркское население, и Восточная Сибирь с преобладающим русским населением. В результате их смешивания и возникла новая человеческая общность с характерной субкультурой, которую условно можно назвать сибирской, а её представителей соответственно сибиряками. Но они всегда утверждали: мы Россия. Не допускали никаких экстремистских выходок. И тем не менее за свои идеи «областники» жестоко преследовались царским правительством.

— А что нынешние?

— Сейчас идеи «областников» обрели новое звучание. Сейчас говорят не только об особой «сибирской идентичности», но уже появились поборники и «поморской идентичности», и «калининградской идентичности», и ещё можно насчитать несколько новоявленных идентичностей.

Что касается «сибирской идентичности», то эта идея была особенно сильна в послевоенные годы, когда говорили, что именно сибиряки отстояли Москву, отстояли Сталинград… Потом эти разговоры как-то сошли на нет. Возрождаться они стали после распада СССР, когда государства уже почти не было. Да и провозглашённое в национальных республиках верховенство местных законов над федеральными тоже не работало на укрепление страны.

— А каково ваше отношение к таким взглядам?

— По моему мнению, «сибирячество», «сибирская идентичность» — это не что иное, как некая «духовная общность», неразрывно связанная со сложившейся общей культурой. Это, если можно так сказать, сплав многих народов в единое целое. Некое наднациональное понятие, объединяющее и цементирующее народы Сибири и Севера. И это очень важно. Если мы растащим Сибирь «по национальным квартирам», то трагические последствия этого преступного шага не замедлят объявиться.

«Сибирская идентичность» по моему глубокому убеждению — понятие объединяющее для всех жителей этого региона. Мы — сибиряки, это говорят и русские, и буряты, и украинцы, и другие коренные «старожильцы».

Со второй половины XIX века население Сибири условно делится на «старожильцев» и «пришлых». «Старожильцами» считались рождённые в этих местах. Я с детства помню, когда встречались бурят и русский, русский всегда представлялся: я старожил. И к нему было особое отношение. Для него были открыты все двери — «наш человек», он понимает нашу культуру, наши обычаи, наши мысли.

Я сам сибиряк. По роду своей деятельности интересуюсь всеми социологическими и политическими процессами, имеющимися в Сибири. И потому со всей ответственностью заявляю, что ни среди бурятов, ни среди якутов, ни среди других коренных народов Сибири не наблюдается желания отойти, отколоться от России.

Но у бурятов есть глубокое, врождённое неприятие китайской культуры. У нас в Бурятии, даже в глухих деревнях, когда ребёнок капризничает, ему говорят: «Тише, а то придёт китаец и заберёт тебя!» К русским никогда такого отношения не было. Русские всегда воспринимались как защита от полного исчезновения. И потому те, кто говорит, что коренные сибирские народы хотят создать отдельные от России государства, либо не знают настроений этих народов, либо выполняют определённый социальный заказ. Авторы подобных идей большей частью находятся в Москве, внутри Садового кольца. А в Сибири народ всё время удивляется и негодует по поводу идей отделения от России. В Сибири говорят: «Почему нас всё время выталкивают из России?! Мы хотим быть в России, хотим в рамках большой культуры России жить и развиваться. И не надо нас никуда выпихивать с нашей коренной земли». И потому возникают обида и раздражение, когда недобросовестные политики и публицисты начинают говорить о сепаратистских настроениях в Сибири.

Советская власть, к примеру, хоть и унифицировала культуру, но не подавляла национальные начала и национальные языки, они прекрасно сохранялись в быту. При этом через русскую культуру и русский язык для людей был выход в огромный мир. Если, к примеру, сейчас открыть школы, в которых будут учить детей на якутском или бурятском языке, в них никто не пойдёт.

— Но ведь не секрет, что количество так называемого русскоязычного населения в Сибири неуклонно уменьшается?

— Этот поцесс начался в 90-х годах прошлого века. Сейчас ситуация не столь тяжёлая. К примеру, сейчас в Якутии якутов — 52 процента, а в Бурятии бурятов — 24 процента. Но в последние годы наблюдается иная тенденция. В эти республики идёт значительный приток «пришлых» из закавказских республик РФ и особенно из Средней Азии. И эта тенденция тревожная. Когда-то в советское время люди тоже приезжали в Сибирь, но они приезжали на комсомольские стройки, по оргнабору. Это были необходимые в той или иной отрасли специалисты, которых обеспечивали жильём, работой. Сейчас же у нас не страна, а какой-то проходной двор — отсюда и этническая преступность, и наркоторговля, и проституция… В итоге происходит постепенное замещение коренных народов России чужими «пришлыми». И как реакция — некоторые сибирские города своей властью закрывают въезд на свои территории. От всего этого в первую очередь страдают малые народы России. Большому народу в этом плане значительно легче.

Но и коренная Россия столкнулась с подобной экспансией иноплемённых и иноязычных. И самое печальное состоит в том, что к коренным сибирским народам в России порой стали относиться так же, как относятся к чужим «пришлым». Мне неоднократно приходилось слышать, что многих представителей коренных сибирских народов полицейские постоянно подвергают унизительным проверкам документов, ориентируясь на разрез глаз и цвет кожи. А это очень тревожные сигналы, они формируют недоверие к европейским русским и обиды на них, которые долго помнятся. Недовольство, естественно, адресуется русским, поскольку они — государствообразующий народ, притом народ самый многочисленный.

— В 1991 году я со своим учеником написал и издал книгу «Россия и русские: характер народа и судьбы страны». Сегодня русские — это кто?

— Сразу и не ответишь… В 1991 году шла дискуссия на тему: готовы ли мы, россияне, к рыночным отношениям? Мы пришли к выводу, что русские, как и любой народ, имеет свой характер, и зависит он от многих и многих факторов. Но что можно сказать определённо: русские довольно своеобразно относятся к частной собственности в целом и к рынку в частности… Да и вообще ко всему на свете они относятся по-своему. Как социолог, я могу лишь сказать, что в результате наших исследований мы установили, что сейчас русский характер разрушается и разрушается стремительно. И это меня очень тревожит. Но поскольку вопрос о русских прозвучал, позволю себе сказать так: русские — это те, кто хочет жить в России и служить ей.