Будучи слепым и глухим ребёнком, Александр, подобно Мюнхгаузену, сумел вытащить себя из трясины, не ведающей многоцветья радуги, шелеста листвы и голосов птиц. И уже многие годы щедро помогает попавшим в капкан беды людям находить силы, чтобы вернуться к полноценной жизни.
Как удаётся? Это я попытался выяснить при встрече с доктором психологических наук, ведущим научным сотрудником Московского городского психолого-педагогического университета (МГППУ) Александром СУВОРОВЫМ.
Крупная голова. Внимательный взгляд зеленоватых глаз, нацеленный и на тебя, и одновременно куда-то сквозь тебя... Как-то не верится, что собеседник не только не видит, но и не слышит. Спасибо Олегу — Олежке, как называет своего духовного сына и одновременно попечителя Суворов, — в течение трёхчасовой беседы тот не выпускает из своей руки ладонь старшего и нажатием пальцев переводит вопросы журналиста, используя дактильный алфавит. Александр Васильевич отвечает, не торопясь, взвешивая каждую фразу. Как ни странно, быстро привыкаю к его глуховатому голосу и не всегда внятному произношению.
«Я весь из моего детства»... Эти слова Антуана де Сент-Экзюпери звучат ответом на традиционный вопрос о биографии. Родился 3 июня 1953 года в предгорьях Тянь-Шаня в нынешней столице Кыргызстана Бишкеке (тогда Фрунзе). Отец служил в милиции, мама почти сорок лет проработала электротехником, а затем инженером на железной дороге. Оба родителя — из детдомовцев. Уже заимев собственных детей, узнали, что являются родственниками, троюродными братом и сестрой. Медики предполагают, что это и стало причиной нездоровья младшего поколения.
Суворов ослеп в трёхлетнем возрасте. В девять лишился слуха. Если бы не мамина самоотверженность, если бы не встречи с умными и добрыми людьми... Хотя, как признаётся, было предостаточно чувства обиды, одиночества, ощущения «кровавого равнодушия»...
И всё же ему повезло. Он стал воспитанником только что открытого Загорского детского дома. Любопытный факт: о необходимости создания специализированного учреждения для больных ребят говорили уже давно, но лишь после отчаянного обращения на самый верх Н.С. Хрущёв дал команду: «Открыть в двадцать четыре часа!»
Специалисты НИИ дефектологии Академии педагогических наук СССР решили доказать — слепоглухие, если им помочь, способны к полной социальной адаптации. Их поддержали крупные учёные. В феврале 1971 года Суворов и ещё трое воспитанников Загорского детдома стали студентами МГУ им. М.В. Ломоносова. С тех пор Александр называет своими духовными родителями доктора психологических наук Александра Мещерякова, доктора философских наук Эвальда Ильенкова, академика Алексея Леонтьева.
В 1977 году с дипломом факультета психологии он приступил к работе в НИИОПП АПН СССР — ныне психологическом институте Российской академии образования.
Его кандидатская, а затем и докторская работы были посвящены проблемам саморазвития личности в экстремальной ситуации слепоглухоты. Обе диссертации затрагивали проблематику педагогической антропологии. Что стоит за этим термином?
— Принципы комплексного учения о человеке как о воспитателе и воспитуемом одновременно, — напоминает собеседник, — заложил ещё в позапрошлом веке Константин Ушинский. Подвергнутое тогда остракизму это направление науки было возрождено в наши дни академиком Борисом Бим-Бадом. Горжусь, что могу называть его своим другом и учителем. Это он открыл для меня огромный мир человековедения, ввёл в него.
Сегодня немало любителей порассуждать о человечности, о некоей жертвенности со стороны общества по отношению к больным людям. И что показательно. От самих инвалидов человечности не ждут: что с них взять, ведь за ними приходится ухаживать. Они вроде того ослика, на которого не стоит обижаться, если он лягнёт.
Для Суворова такой подход неприемлем. Инвалид — такой же член общества, как и другие, со всеми правами и обязанностями. Человечность важно оборонять от всякого рода спекулянтов. Убеждён: надо уметь постоять за себя. И вот как раз этому он старается научить студентов Московского городского психолого-педагогического университета, где преподаёт ныне. Ведёт авторский, на основе докторской диссертации спецкурс, посвящённый проблемам совместного воспитания здоровых детей и детей-инвалидов, на факультете специальной и клинической психологии.
Подчёркивает: предпочитает обходиться без нотаций, а значит, и без предостережений. Какие-то ошибки неизбежны. Такова жизнь. И всё же... Занимаясь воспитанием детей, важно прежде всего ориентироваться на ребёнка, на его собственные темпы развития, учиться у него, а не навязывать ему всякие готовые методики. Вот почему советует студентам быть терпеливее. У каждого ребёнка свой темп. Повторяет: «Умейте приноравливаться! Ни в коем случае не приносите детей в жертву каким-либо методикам. Главные методисты — сами дети. Не лишайте их возможности выбора».
А началом для него стал обычный пионерлагерь в Ленинградской области — «Салют». Именно здесь ещё в 80-х годах убедился: общение детей-инвалидов, тех же слепоглухих из Загорска, со здоровыми ребятами даёт добрые результаты. Позднее в роли научного консультанта побывал в разных регионах страны.
Особая страничка связана с Туапсе. По электронной почте Суворова однажды пригласили посетить горный палаточный лагерь «Тропа». Попасть туда можно было только пешком, по проложенной ребятами тропе. Предстояло совершить восхождение в горы. Почему бы и нет?.. Тогда-то он и подружился со своим Олегом. В экспедиции паренёк стал проводником: шёл, не отпуская его руки. В последние годы Суворов неоднократно работал на детских творческих дачах Волгоградской области. Приобрёл и здесь много друзей. Вот сейчас ждёт встречи с юными волжанами, которые обещают приехать в Москву.
В чём беда нынешнего детства? Александр не торопится с ответом... Мальчишкам и девчонкам поголовно не хватает мудрости старших. Недостаёт внимания и понимания окружающих, терпения взрослых. Те слишком заняты собой, своими заботами. Особенно тяжело сиротам, маленьким инвалидам, бомжатам, обделённым физическим и психическим здоровьем. Учитель из Туапсе Юрий Устинов справедливо сетовал: дети засыпают и просыпаются под телевизор или под звуки аудиотехники, но только не под ласковый голос своих родителей.
Александр Суворов выступил одним из авторов и научных руководителей «школ взаимной человечности», где маленьким россиянам с трудной судьбой — с нарушениями слуха и зрения, болезнями опорно-двигательного аппарата, различными соматическими заболеваниями — помогают вырваться из резервации отчуждения, не чувствовать себя изгоями. Это нелегко — снять барьеры между здоровыми и больными детьми, научить их созидательному общению друг с другом. Важно не играть в человечность, а проявлять её в конкретных ситуациях.
— Просто дружу с детворой. По тому, как доверительно общаются со мной ребята, чувствую — они отогреваются. Помню парализованного мальчика, способного двигать только головой. Он писал у меня на ладони карандашом, зажатым в зубах... Разговаривая таким образом, мы оба были счастливы! Малыши, те висят на мне. Не скрою: обрадовался и возгордился, услышав своё прозвище — Детская Вешалка. Считаю это самым почётным из моих званий. Оба слова пишу с большой буквы: «Детская Вешалка».
У Александра Васильевича немало наград... Теперь уже в далёком 1993 году его посвятили в рыцари Свердловского детского ордена милосердия — одной из главных его экспериментальных площадок. Вскоре он вошёл в число победителей всероссийского конкурса «Добрая дюжина», став одним из тех, кого ребята признали самыми добрыми людьми в России. Несколько лет назад Суворову вручили Золотую медаль имени Льва Толстого. А совсем недавно в Доме-музее Николая Островского, что в центре Москвы, он получил необычный орден Буратино, учреждённый энтузиастами Калининградской области. Тяжёлый орден из янтаря, красив сам по себе. Но главное в ином. Как было озвучено, это — награда за верность идеалам детства, доброту, за создание «Школы взаимной человечности», «за смелость, остроумие, присутствие духа».
Слепоглухота не помешала Александру Суворову как прозаику и поэту стать автором ряда педагогических бестселлеров. Какое место занимает в его жизни культура?
Собеседник вспоминает своего единомышленника Олега Смолина. Познав с детства слепоту, тот сумел стать доктором философских наук, депутатом Госдумы РФ. Именно ему принадлежит точное определение: «Знание без воспитания и культуры — меч в руках сумасшедшего».
Констатирует: не мыслю своей жизни без книг. И как читатель, и как автор. Сейчас заканчиваю очередное своё произведение «Философия процесса, Или педагогика Тропы» о той самой детской экспедиции в Туапсе. Читаю периодику, которая издаётся по Брайлю, — альманахи, научно-популярные журналы, публицистику... Среди произведений, которые всегда под рукой, — «Как любить детей» Януша Корчака, «Педагогическая поэма» Макаренко. Ценю творчество Владислава Крапивина: оно помогает понимать детей.
Время от времени перечитываю работы своего духовного наставника философа Ильенкова.
В юности он зачитывался Некрасовым, Маяковским. Настоящим открытием для него стала поэзия Твардовского. Любит детскую литературу, особенно сказки, фантастику. Они будят воображение. По-настоящему увлёкся «Розой мира» Даниила Андреева.
Из музыки предпочитает вальсы и польки Иоганна Штрауса. Как удаётся воспринимать музыку? С улыбкой рассказывает.
Мальчишкой, ещё не потеряв слуха, мог часами слушать духовой оркестр, что играл в городском парке. Родители думали, что растёт второй Чайковский. В шесть лет ему купили баян. Но подступила глухота. Инструмент перешёл к младшей сестре. А он до сих пор не расстаётся с губной гармошкой. Кстати, работая с больными детьми в пионерлагере, приобрёл для них целую игротеку, в том числе и губные гармошки. Музыка по-прежнему влечёт к себе. Александр наслаждается ею, прижимая к ушам музыкальные колонки, включив их на полную громкость. Жаль, конечно, что квартирные условия не очень-то приспособлены для этого.
Напоминаю собеседнику: «Ваш пример выступает для многих врачующим фактором...». В ответ слышу раздумчивое:
— Ребятам, особенно в трудную минуту, нужен добрый советчик, ненавязчивое, заинтересованное соучастие. Как-то ко мне обратилась юная девушка. Врачи поставили ей страшный диагноз: саркома, запущенный процесс. Как жить дальше, если уже обозначена граница дороги? Это была Настя Петрова. Что посоветовать? Я сказал, что в любом случае время надо использовать для жизни. Сколько бы его ни оставалось!.. Никогда не надо заранее оплакивать себя. Я говорил это и другим ребятам, порой безнадёжно больным, с которыми не раз сталкивался. И они не сдавались до последнего. Напротив, помогали побороть беду другим. А Настя, окончив школу, поступила в Смоленский университет, стала психологом. Оказалась сильнее сурового приговора. Несмотря на сложную семейную ситуацию: больная мать, непутёвый брат... Позднее навещала меня в больнице.
Знаю, что готовила материал для диссертации...
Сколько таких примеров!..
Не устаёт твердить родителям: время детства проходит безвозвратно. Особенно нелегко тем, кто болен. Врачи — врачами. Ребёнок же должен учиться, готовиться к тому, чтобы жить со своим недугом. И здесь во весь рост встают не только физические, но и психологические проблемы. Обеспечить сохранность интеллекта, особенно «трудного» ребёнка — задача, в решении которой велика роль всего общества.
У Владимира Высоцкого есть стихотворение «Я не люблю»... А что не прощает Александр Суворов окружающим? Какие качества ценит?
Собеседник пожимает плечами:
— Я достаточно капризный человек. И «каприз» мой заключается в том, что всегда претендовал, был нацелен на человеческие пределы, а не какие-то ограниченные, инвалидные. В этом смысле мы с полководцем Суворовым на одной стороне баррикад... Не приемлю бездушия в любых формах. Как и агрессивности. Она обусловлена глупостью. Не по мне, когда навязывают чужое мнение. И напротив — ценю отзывчивость, готовность прийти на помощь, не посягая на волю тех, кому помогаешь. Вы заметили: часто любовь путают с рабством. Любят и порабощают. А ведь настоящая любовь освобождает. Меня этому научили дети. Как бы я ни любил ребёнка, я готов отпустить его на все четыре стороны, предоставив ему свободу. И пусть мне при этом очень грустно. Значит, я сам виноват, что ему со мной неинтересно.
Задаю чисто журналистский вопрос: если бы перед ним оказалась Золотая рыбка, какие три желания он бы попросил её выполнить? Суворов несколько минут сидит в раздумье. Потом медленно чеканит:
— Пожалуй, чтобы мне до последнего мига удалось избежать прозябания. Чтобы мой духовный сын Олег Гуров — студент четвёртого курса Московского городского психолого-педагогического университета — спокойно доучился, удачно определился бы со своей профессиональной судьбой и имел в жизни пусть скромный, но всё-таки достаток. Ну а третье желание, чтобы от моей жизни была польза и после смерти. Если, как мне об этом пишут, я сегодня поддерживаю людей самим своим существованием, то хочу, чтобы мой опыт был востребован и потом, позже.
Не могу не спросить: что помогает наперекор судьбе оставаться оптимистом?
— Вы знаете, прав американский генерал Эйзенхауэр: «Пессимизм не помог выиграть ни одной битвы»... На моём пути было немало славных людей. И я не мог обмануть их ожиданий. Это было бы свинством с моей стороны. Специально я не закалял свой характер. Просто не хотел скучать. Как ребёнок, по-прежнему верю: можно быть хорошим человеком. И упрямо стараюсь им быть. Поддерживаю по мере сил максималистский уровень требовательности к себе. Без скидок на инвалидность.
Извиняясь за некорректность, интересуюсь в заключение беседы: не приходили ли мысли о создании собственной семьи? Ответ, как и остальные, чёток.
— Слишком много примеров загубленной любви. Создание семьи превратилось в эксперимент с непредсказуемым концом. Я не решился экспериментировать. Конечно, хотел бы иметь своих детей, но боюсь, что они могут быть нездоровыми.
— Любимый афоризм?
— Мне дороги строки Твардовского: «Жёсткие сроки — отличные сроки. Если иных нам уже не дано».
