17 мая 2015 года. Воскресенье
Второй день
После смерти отца мама стала единственным и самым дорогим для меня человеком. И чем старше я становлюсь, тем яснее это осознаю. Боюсь ли я ее потерять? Да, боюсь. Но я умею жить с этим, умею подчинять этот страх своему разуму.
Мне было 16 лет, когда мама серьезно заболела. Так случилось, что именно я настояла на том, чтобы она обратилась к врачу. Анализы были плохие, и участковый терапевт прямиком отправил ее на консультацию к хирургу, а тот уже к онкологу. Выяснилось, что маме нужна операция. Мы были в шоке, ведь она никогда и ничем, кроме простуды, не болела. Однако долго пребывать в таком состоянии нам не пришлось, маме становилось хуже и надо было что-то делать. Первым очнулся отец, он как будто забыл про все свои болезни, про то, что ему нельзя нервничать и напрягаться. За две недели папа поставил на уши всех своих знакомых, нашел хорошего хирурга и устроил маму в Центральный госпиталь МВД.
Ее быстро прооперировали. Опасность миновала, и она достаточно быстро пошла на поправку. Дальше предстоял перевод в отделение онкологии, курс химиотерапии, еще несколько операций. В тот раз все обошлось. Через два с половиной месяца сильно похудевшая и осунувшаяся моя любимая мамочка вернулась домой.
Что мне пришлось пережить за это время, отдельная история. Еще два месяца после ее возвращения из больницы, меня преследовал страх того, что она умрет. В те дни я первый раз задумалась над тем, что мои слова, мои поступки по отношению к ней могут ее ранить. Тогда же возникло смутное желание понять, чего она ждет от меня, какой хочет меня видеть. Не могу сказать, что эти мысли серьезно повлияли на мое поведение. Все-таки юношеский максимализм, смешанный с эгоизмом, был сильнее слабого голоса разума.
Проходило время, все мы постепенно привыкали к мысли о том, что мама теперь, мягко говоря, не очень здоровый человек. Слова онкология, онкодиспансер, онколог и подобные им воспринимались в нашей семье спокойно. Я все меньше и меньше помогала маме по хозяйству. Мне было некогда, да и она, почувствовав себя лучше после восьмимесячного курса лечения, потихоньку входила в обычный свой ритм, собиралась выходить на работу, уже могла полностью вести дом, как это было раньше. Вобщем, жизнь налаживалась.
Сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне кажется, что все было не так трагично и безнадежно, как мне казалось в мои неполные 17 лет. Было трудно, но именно в то жаркое лето 1999 года я научилась вести хозяйство. Именно тогда я поняла, что способна справляться с трудностями. Оказалось, что мы с оцтом можем неплохо ладить. Раньше для меня это было из области фантастики, дольше двадцати минут разговора с ним я не выдерживала. Каждая наша беседа, которая выходила за эти временные рамки, неизменно заканчивалась грандиозным скандалом. Но главный подарок, который я тогда получила от Судьбы – возможность попробовать исправить свое поведение по отношению к маме. И пусть поняла я это только теперь, но внутри меня живет вера в то, что еще не поздно помочь маме сделать ее жизнь ярче и радостнее. Надо только приложить некоторые усилия и поменять кое-что в себе.
И все у меня получится!
