В конце мая не учим — доучиваем. Но школьная жизнь идет полным ходом, и один ее аспект — предстоящее прощание с привычной обстановкой — волнует не только выпускников.
Многие дети переходят на учебу в другую школу. Люди ищут лучших условий для развития своих детей, поэтому в некоторые школы — конкурс, как, например, в «Лигу Школ» № 1199. Это государственная школа для одаренных детей, и мы беседуем с Сергеем Бебчуком, ее директором.
— Говорят, все существующие критерии одаренности детей сомнительные, как определяете одаренность вы?
— А не надо искать критерии. Главное — придумать множество разных образовательных сред для раскрытия возможностей ребенка. Предположим, какая-то школа углубленно занимается комнатными декоративными растениями (представилась, допустим, такая возможность), и нашлись ученики, готовые 24 часа в сутки применительно к этим комнатным растениям заниматься физикой, математикой, химией, биологией — естествознание легко ложится в этот аспект. Вот и все, отслоение состоялось: эти дети сами отнесли себя к числу одаренных. Могут, хотят, получается.
Важно, что не какие-то взрослые кто во что горазд определяют, какой это ребенок, а сам ребенок критериально относит себя к тем, кто хочет жить и учиться на базовом уровне, или к тем, кто хочет большего. Никакие консилиумы не помогут. Другое дело, справится ли ребенок с задачей, которую себе ставит? Может быть, высокая планка нанесет ему вред? Вот это, наверное, стоит проверять взрослым, а в остальном — весь процесс происходит без участия комиссий. Ребенок пришел в сильную школу учиться, тянет, через пару лет он понимает, что хочет чего-то более сложного. Видит, что есть другая школа, где сложнее. Перешел в нее, смог там вытянуть программу — получилось. Правильно — это когда ребенок сам себе поднимает планку. Предполагаю, что этих уровней должно быть несколько. Планку перед ребенком никогда не надо опускать.
— А если конкретно: вот к вам привели юного абитуриента. И?
— Желание создавать, выдумывать, мыслить — этого мы мимо себя не пропускаем, потому что желание и есть главный инструмент творчества. А если он сумеет хотя бы частично сдать наш экзамен — не шаблонный, не такой, как в обычных школах, — то он, безусловно, наш. Но бывает, настоящие сюрпризы от ребенка мы получаем уже после его поступления, когда он начинает учиться.
В моем понимании одаренный ребенок — это, во-первых, тот, с которым нам, взрослым и неплохо образованным людям, интересно и приятно общаться, а во-вторых, которому вдруг удается чем-то нас удивить, поразить. Такой неожиданный человек. И это довольно часто бывает, что двенадцатилетний ребенок, придя к нам, вдруг говорит или создает такое, о чем я не только в его возрасте, но и в свои сорок лет не додумался. Когда таких удивленных взрослых оказывается человек пять, это позволяет говорить не только о личной симпатии, но и об относительно объективной оценке нашего абитуриента.
— То есть, одаренность — это нестандартность. Личные амбиции, наверное, при таком взгляде тоже важны?
— Не может быть одаренности без личной амбиции. Внешние проявления не спрячешь. «Наш» ребенок хочет подниматься выше и любит трудности. У нас на вступительном экзамене есть этап — интеллектуальная игра. На ней сразу видно, получает ли человек удовольствие от интеллектуального напряжения. Если не получает — какой смысл ему у нас мучиться? Есть примеры, когда очень способные дети, дети образованных и талантливых родителей в нашу школу не проходили — здесь свою роль играет собственное желание или нежелание ребенка чего-то добиваться. То есть только сам ребенок поднимает себя до одаренного — все происходит честно, свободно, никакого ярлыка, надрыва. Можешь — поднимайся выше, тяжело тебе — есть другие школы.
В целом эти компоненты — труд, талант, амбиции — могут быть взяты в разных пропорциях. Но однозначно — одаренность никак не связана с эрудицией, со знаниями. Это как раз вторично. Если каждому ребенку, не только яркому от рождения, с самого раннего возраста предоставлять как можно больше разных возможностей для саморазвития, он рано или поздно одаренность свою обнаружит.
А то придумали: пусть каждый одаренный ребенок приготовит себе портфолио. Я отвечаю на это: если подросток сумел по всем указанным правилам подготовить портфолио, он не одаренный ребенок, а будущий чиновник.
— Что правда, то правда: сейчас в образовании сильный крен в сторону унификации, а это не помогает развитию разнообразия — хоть школ, хоть детей. Ведь даже оценка школы зависит от того, как администрация поддерживает государственные реформы.
— В этом отношении я вообще не понимаю, как будет осуществляться переход на новый стандарт. Этот стандарт предусматривает невероятное количество свобод, эту свободу даруют людям, которые никакой свободы никогда не видели. Непонятно, как они к ней отнесутся и как будут ее использовать. Например, учитель разрабатывает авторскую программу, а ее заворачивают: запрещаем, не утверждаем, не нужна. Хотя ни в одном законе не прописаны подобные действия, а по новому стандарту — ровно наоборот.
Как бы то ни было, но есть такая закономерность: если в школе к учебному процессу относятся как к инструкции, «от сих до сих», — то там скучно и учителям, и детям, школа считается плохой. А если удается директору как-то противостоять всем этим проверкам, комиссиям, отчетностям и вопреки внешней среде помочь учителям вести учебный процесс живо, то эти школы становятся востребованными.
— Хорошо, вернемся к началу. К ребенку, который нашел себя в какой-то сфере, по-вашему, — одаренному. Не век же ему застревать на «комнатных растениях»?
— Не знаю. Может быть, поменять деятельность. Может быть — углубляться. Стать лучшим в мире знатоком комнатных растений, закончить биофак, открыть школу для взрослых, павильон на ВДНХ оформить... Если ты в детстве начал с высоких стартов, не пропадешь.
Беседовала Александра ЧКАНИКОВА
