Когда-то два Друга в Селении жили. И эти два Друга с детства дружили.
И жизнь развела их по разным дорогам. Чтоб дружбу сберечь, нужно было немного. Но не сумели они уберечь. Лишилась их дружба и тех редких встреч.
Одного Друга в силе растили, а на другого силы не хватило. И слаб он был и беспомощен, что Птенец новорожденный.
Тот, что без силы рос, решил Мастером стать. Мастером слова. И через слово Силу обрести.
Обидел когда-то один Человек Мастера слова. Ранил его сильно. А Мастер тогда слаб ещё был. Он был тогда что Птенец неоперившийся.
Сильно изрезал тогда Обидчик словами-клинками того Птенца желторотого. Чувствовал силу свою. Знал, что Птенец тот отпор дать не сможет.
Он изрезал Птенца и полил ядом слов. И был очень доволен собою. А ведь был он когда-то тем Другом ему.
Занедужил тогда юный Мастер вконец. И болезнь что когтями вцепилась. Без брони и защиты в те дни был юнец. Коль сначала попал он в немилость.
Он забыться пытался. Но забыть всё не мог. Он с недугом сражался. И совсем изнемог.
Дни сменяли друг друга. Год за годом шагал. Год за годом без друга он болеть продолжал.
Поначалу был слаб он. И всё больше лежал. Дни сменяли друг друга. Он их все провожал.
Поначалу перо удержать он не мог. Он не мог написать даже строчки.
Постепенно он слабость свою превозмог. И где мог, он расставил все точки.
Жизнь по капле в те дни возвращалась к нему. Слово лечит, творит, исцеляет.
Взяв в ладони свой Свет, отразить самому — слово к Жизни тогда возвращает.
Если чисто в душе, слово лечит всегда.
И целебно тогда, что живая вода.
Он словами своими себя исцелил. Опыт свой записал. Опыт в песни сложил. Разлетелись те песни по свету. Зазвучали все там, где сумели осесть. Где сумели осесть, стали Светом.
Время шло неспеша. Время шло себе, шло… И всё шло чередом.
Как положено. В срок. Жизнь дарует всем нам.
А выносят своё — кто плоды, а кто новый бесценный урок.
Зима Осень сменяла, с Весною встречалась. За Весной приходило и Лето.
Жизнь везде оживала. Цвела и дарила. Солнца светом всё было согрето.
Бег минут, бег часов, сложен в дни и года. Шаг за шагом, идут, чередуя.
Так же молодость дней вдаль стремится всегда. Ускоряясь, спеша, негодуя.
Вырос тот Ученик. Вырос, Мастером стал. Возмужал он и плечи расправил.
Он из правил всех вырос и их перерос. Жизнь свою он по-своему правил.
Он как Дерево был. И из Саженца рос. Он как Дерево рос, ветви к Свету тянул. Он и ветви, и крону расправил. И цветами он цвёл. И плоды протянул.
Он Дорогу нашёл. Путь исправил.
И тот Мастер писал, и творил, и писал… Чудеса людям разным показывал.
И творил он всегда, с вдохновеньем дружа. И красивые Сказки рассказывал.
Он под сенью деревьев все песни слагал. И с Ветрами всегда разговаривал.
И он словом своим Ветра мощь усмирял. Непогоду и хворь заговаривал.
И заслушались песнями Звери лесные. Легкокрылые Птицы слетались. Распевали те песни и люди честные. В Дивный Край тот те песни вплетались.
Но беда вдруг пришла. Вдруг пришла на порог.
Та беда, что не звали, не ждали.
Как мы помним, Мастер, в бытность свою Учеником, все обиды, ему нанесённые, в песни да в сказки вплетал. И через песни да сказки те он душу свою от обид очищал, сам себя исцеляя.
Он те песни слагал да под сенью берёз. Где под шумом ветвей не видал никто слёз.
А песни те Обидчик тот давний услышал. Обидел давно, а услышать недавно ему довелось. И настолько те песни его потрясли, что пошёл он к Мастеру тому повиниться перед ним.
Пошёл он к Мастеру тому и дошёл уже почти. Почти дошёл да сердце его остановилось. Но Смерть не сразу его забрала, а время дала ему на то, чтобы прощения он мог себе испросить.
И вот смотрит Мастер — беда с Человеком. Узнал он Обидчика давнего.
И смотрит он с ужасом на него — ведь бывший Обидчик на земле лежит и рядом с ним Смерть стоит.
И смотрит он на них потрясённо и спешит он на помощь к Обидчику, да тому уже и помочь нельзя… Приподнял он за плечи Друга своего бывшего и стал умолять со слезами, чтобы тот не умирал.
Стал умолять его, да было уже поздно. Испустил дух тот Человек на руках у Писателя. И последние слова его были:
Прости…
А Мастер горевать после этого начал и долго в себя прийти не мог…
Он-то давно простил уже и Друга своего, и обиду ту прошлую позабыл.
Но это у Мастера может быть память короткая, а у слов его она длинная всегда. Как у всех слов, что записаны. На бумаге записаны. Либо в память впечатаны. В память людскую. Слова Мастера помнят всё и ничего не забывают…
Так и получилось. Мастер сам ту обиду забыл давно, а вот песни его ту обиду забыть не смогли. И слова злые те не забыли они. Песни все, как стихи, помнят всё и всегда.
И Обидчик те песни услышал. И слова, что из песни не выкинуть нам, так его потрясли, что он вышел… Вышел он на простор, поднял к небу глаза.
Крикнул ввысь: «Был неправ! Вот я каюсь!» И опять закричал. «Как мне жить?» — закричал. — «Почему он живёт, а я маюсь?»
Те стальные слова, что остыли давно. Те слова, что оружием стали. Слово то и клинок силой ведь не равно. Слово то, что разит лучше стали.
Те слова и пронзили. Пронзили его. Те слова в его сердце вонзились… Те слова и прервали… Прервали полёт…
Так настигла его и сгубила его «запоздалая пуля» ответа. «Запоздалая пуля» из метких, колко-режущих, ранящих фраз…
С тех пор и ходит каждый Мастер слова по белу свету и заклинает своих Слушателей:
Коль не понят тобой, коль не мил я тебе, лучше песен моих ты не слушай! Книг моих не читай! В руки их не бери! Не тебе моё писано слово.
Много есть Мастеров. Ты найди своего. В Мир его приоткрой тихо дверцу.
И взойди на порог. Это будет Пролог. И отдай ему Душу и Сердце.
Твой согреет тебя. И утешит всегда. Силы даст. Исцелит. И приветит. Просветит. Просветлит. И очистит нагар. В трудный час он в дверях тебя встретит.
Ты к такому иди! Но смотри, сам не рань. Если было светло, не скупись на тепло. Так тонка эта грань. Так хрупка, как стекло…
Ну а время текло… Что забрать, что отдать. Равновесье найти. В трудный час не предать. Равновесье найти. И с Пути не сойти.
Ну а время текло. Под ногами стекло… Под ногами стекло, а с Пути не сойти…
Ну а время текло…
Ученик Мастера клинка…
простите, Мастера слова,
Наталья Майорова
