У кого есть семейные могилы на старинных московских кладбищах — те хорошо знают, сколько на них могил «заброшенного» вида. Захоронения, за которыми годами не ухаживают, возбуждают нездоровый интерес желающих приобрести участок в престижном некрополе, давно закрытом для неродственных захоронений. Все может измениться в близком будущем: новые федеральные регламенты похоронного дела должны «обелить» черный рынок таких участков. Но при этом мы можем лишиться могил многих известных в прошлом людей.
На престижнейшем Новодевичьем кладбище, в непосредственной близости от могил Любови Орловой и Григория Александрова, есть очень скромная могила со старинным памятником. На надгробии надпись: «Ольга Дмитриевна Трирогова», и годы жизни: 1868–1950. И еще одна полустертая надпись — «дочь Д. И. Менделеева».
Рядом — тех же времен (1951 год) могила дочери Ольги Дмитриевны — Натальи Алексеевны Трироговой. Оба захоронения выглядят так, как будто за ними уже много лет никто не ухаживает — и, судя по всему, это так и есть. По словам доктора химических наук, профессора Дмитрия Мустафина, знакомого с потомками великого химика, эта ветвь знаменитого рода фактически пресеклась, прямых потомков и близких родственников в России не осталось. Что ожидает эти захоронения, кто будет не просто ухаживать за могилами, но отвечать за них официально — неизвестно.
История этих двух захоронений — увы, вполне типичная. Заброшенные могилы (часто — это семейные склепы более чем вековой давности) характерны для старых кладбищ в любом крупном городе. Но только в Москве и городах-миллионниках есть такой гигантский спрос на возможность похоронить близких в пределах «жилой» части города — а не в далеких пригородах. Причем спрос — платежеспособный, порождающий черный рынок.
Официально все кладбища в Москве, кроме Бутовского и Алабушевского (в Зеленограде) — закрытого типа. Это значит, что получить участок для могилы «просто так», бесплатно, возможно только на этих двух кладбищах, а также на Ястребковском в Одинцовском районе Подмосковья — до них при этом достаточно далеко и неудобно добираться, да и вид не тот, что в старых некрополях. А вот на закрытых кладбищах похороны возможны только на семейном участке — если у вас есть на него документы, или… по аукциону правительства Москвы, где реализуются семейные (родовые) участки, оставшиеся без ответственных.
«Право собственности на земельные ресурсы кладбищ принадлежит государству, — подчеркивается в официальной информации. — Когда в обиходном языке говорят «собственник (владелец) могилы», то юридически это означает право конкретного частного лица использовать свой участок исключительно для захоронения своих родственников. Такое лицо называется «ответственный за захоронение». Отсюда следует, что продавать участки на кладбище и предоставлять услуги по продаже могильных участков частными лицами незаконно, а понятие «приватизировать могилу» (участок на кладбище) юридически несостоятельно. Такие сделки не могут быть оформлены юридически (юридически ничтожны), и их предлагают мошенники, пользуясь юридической безграмотностью многих граждан».
Свыше 200 тысяч стоит сейчас могила на Николо-Архангельском кладбище. Почти 350 тысяч на Троекуровском. Свыше 350 тысяч — на Даниловском. Это — для урны, потому что площадь участка (80х110 см) не позволит похоронить туда гробом. А если мы о христианском погребении, то торги по Троекуровскому кладбищу — начинаются на отметке 750 тысяч рублей (и это минимум, обычно намного дороже). При этом участки, где можно захоронить два гроба — то есть действительно семейные могилы — могут стоить и 3, и более миллионов рублей.
Отметим, что Новодевичье, Донское, Ваганьковское, Введенское и еще несколько самых «уважаемых» некрополей в открытом доступе не представлены — приобрести семейно-родовые могилы на них нельзя. Но… предложения, как рассказали «МК» москвичи, недавно хоронившие близких, все-таки есть. Просто неофициальные.
— Два года назад место на Ваганьковском, заброшенная могила с захоронением XIX века, могло обойтись мне в 6 миллионов рублей, мне предлагали такой участок, — рассказал один из собеседников «МК». — Я отказался, таких денег у меня не было.
Между тем сейчас рассматривается проект нового федерального закона о похоронном деле — он должен окончательно превратить предоставление мест на кладбище в современную госуслугу, ввести полный учет мест для захоронения в открытых и закрытых некрополях. А это значит, в том числе — четкие критерии и контроль: если у могилы нет ответственного лица («собственника»), она через некоторое время должна поступить в «оборот». Если следовать букве закона — память о дочери и внучке Дмитрия Менделеева и тысячи других людей может быть попросту стерта с карты российских некрополей. «Хотели как во Франции», где по подобным причинам исчезают сотни могил русских эмигрантов на Сен-Женевьев-де-Буа? Это, как говорится, не вопрос.
Антон Размахнин
