Как слепые видят мир? Что значат для них цвета и краски? Чувствуют ли они красоту и очарование Санкт-Петербурга? Как проводят свободное время? Как любят, работают, как шутят? В незнакомый большинству петербуржцев мир незрячих осторожно постучался «Женский Петербург». Ему открыли.
Слушать Олега Николаевича Пилюгина очень приятно, также как и его супругу, Наталью Модестовну. Их дом очень гостеприимный, открытый и теплый. Сразу чувствуется, что здесь живет счастливая, интеллигентная семья, живут люди, любящие и помогающие друг другу. Олег Пилюгин — директор и главный редактор петербургского издательства «Чтение», одного из немногих издательств страны, выпускающих художественную, научную, научно-популярную, справочную и нотную литературу рельефно-точечным (брайлевским) шрифтом для слепых и слабовидящих людей. Кроме того, он — главный редактор единственного в России ежемесячного литературно-художественного журнала для слепых «Литературные чтения», а также, на общественных началах, — заместитель председателя петербургской организации Всероссийского общества слепых и эксперт Законодательного собрания Санкт-Петербурга и Государственной Думы России по проблемам инвалидов.
«Я родился слепым. Свою слепоту ребенок ощущает сразу же, как только начинает осознавать себя в этом мире, — говорит Оле г Николаевич.- В раннем детстве никто не говорил со мной на эти темы, не рассказывал о том, что есть слепые и зрячие, не объяснял, что такое зрение… Все было и так понятно.
В большой московской коммунальной квартире, где жила наша семья, в одной из комнат стоял телевизор. Когда показывали мультфильмы или другие детские передачи, в эту комнату гурьбой врывались все мальчишки и девчонки, из нашей и соседних квартир. Они смотрели на экран, а я только вслушивался в речь героев. Несмотря на все усилия, мне почти никогда не удавалось понять содержание мультиков. Вокруг все смеялись, спорили, а я тихо сидел в углу комнаты и еле сдерживал слезы. Потом, правда, друзья пересказывали мне содержание, я все себе представлял, и настроение опять улучшалось.
В семь лет я, как и все дети, пошел в школу. Конечно, это была специальная школа для слепых детей. «Букварь» для незрячих и другие учебники ничем не отличаются от учебных пособий обычных школ, только изданы они не плоскопечатным, а рельефно-точечным шрифтом, и читают слепые не глазами, а пальцами. Честно говоря, я не знаком с содержанием сегодняшних букварей, но в пятидесятые годы во всех букварях Советского Союза был напечатан маленький рассказик о незрячих людях «У кого глаза на пальцах». На одном из занятий наша учительница с гордостью рассказала об этом факте. «В нашей стране все граждане, все советские люди любят, ценят и уважают слепых», — заявила она радостным и торжественным голосом. А один мальчик из класса вдруг встал, заплакал, и громко сказал: «Неправда!!! Никто нас не любит!» Наверное, его дразнили во дворе
слепоты или
В издательстве она работает редактором. У нас прекрасная дочь Женя, двое внуков. Наташа — прекрасная хозяйка, очень вкусно готовит… Большинство незрячих женщин успевают и работать, и со всеми домашними делами справляться, и оставаться самыми обаятельными, и привлекательными. Разве это не тема для вашего журнала?«
Самостоятельно справляться со всеми бытовыми хлопотами совершенно естественно для незрячих петербуржцев. Семья Пилюгиных в этом не исключение. «Дома я просто не замечаю своей слепоты, я здесь и так все знаю», — рассказывает Наталья Модестовна. «У многих зрячих, которые близко не знакомы с незрячими семьями, существует о нас неверное представление. Им кажется, что мы такие беспомощные, убогие, несчастные, что мы живем в своем темном, тоскливом мире… Но это совершенно не так. Дома я совершенно
не чувствую никаких ограничений и с удовольствием выполняю всю домашнюю работу и готовлю, и стираю, и убираю, и глажу, и шью, и вяжу. На улицах города незрячим действительно приходится нелегко, но и здесь большинство слепых проявляют большую самостоятельность«.
В кулинарных способностях хозяйки дома мне довелось лично убедиться. Об идеальном порядке можно даже не упоминать. В семьях незрячих каждая вещь всегда лежит на своем месте, ничто не теряется и ничего не нужно искать.
Общаясь с Натальей Модестовной и Олегом Николаевичем, я испытывал ощущение сочетания Знакомого и Неизведанного, Близкого и Далекого, Родного и Чужеродного. Мои собеседники — питерские интеллигенты. Их взгляды на жизнь, аура их дома, увлечение литературой, оперой, драматическим театром, — все это было мне близко и понятно. При этом Пилюгины открывали для меня новый, незнакомый, неизведанный мир — мир незрячих людей. Они стали для меня поводырями в этот мир. Количество вопросов не знало границ.
«В отличие от Олега я потеряла зрение в пять лет. Я помню цвета. Цвет для меня — не абстрактное понятие, а часть личного опыта. Конечно, воспоминания раннего детства стираются, становятся туманными. Но я и сейчас вижу цветные сны. Я слышу голос человека и стараюсь представить его портрет, цветной портрет… Когда я иду по улице со своими друзьями или когда мне дают в руки какую-нибудь вещь, то я часто спрашиваю: «А какого она цвета? А небо сейчас какое?» Олег редко задает такие вопросы. Наверное, это связано с тем, что он родился незрячим и не имеет личного «цветового» опыта. «Да, подтверждает Олег Николаевич. — Меня мало интересует цвет обоев в этой комнате или цвет чайника у нас на кухне. Как директору издательства мне важно носить элегантную одежду, соответствующую деловому этикету, но оттенки цвета рубашек и галстуков не играют для меня существенной роли. Понимание цвета и его значения в мире зрячих пришло ко мне из художественной литературы. Я знаю, например, что „голубые глаза“ считаются красивыми у зрячих. В этих глазах отразился цвет моря, цвет неба, цвет васильков на лугу…»
После окончания университета Пилюгин семь лет проработал учителем русского языка и литературы в одной из обычных ленинградских вечерних школ. Самостоятельно проверять письменные задания у зрячих учеников он, конечно, не мог. Зато его увлеченность литературой, глубокое знание предмета были оценены и учениками, и коллегами. Его стихи печатал журнал «Нева» и альманах «Молодой Ленинград», а также издания для незрячих «Наша жизнь», «Диалог», «Советский школьник». В 1983 году Пилюгин возглавил журнал «Литературные чтения», на базе которого в 1995 году было создано издательство «Чтение».
Начинается новая жизнь…
В доме номер три в Лештуковом переулке, напротив БДТ на Фонтанке, для сотен петербуржцев и петербурженок начинается новая жизнь. В Лештуковом переулке находится Петербургский Центр медико-социальной реабилитации инвалидов по зрению. Сюда приводят и привозят недавно ослепших, людей потерявших зрение и вмиг ставших беспомощными, зависимыми от окружающих. Курс первичной реабилитации в Центре длится два с половиной месяца. В это время желающие могут жить в общежитии или каждый день приезжать сюда на занятия. Пациентов здесь называют «реабилитанты». «Я не знаю, как в двух словах рассказать о нашей работе…
Попробуйте одну неделю или хотя бы один день провести в полной темноте, попробуйте с завязанными глазами доехать на метро с «Проспекта ветеранов» на «Проспект просвещения» или хотя бы просто сходить на рынок за покупками… Наверное, без всяких пафосных слов и длинных рассказов понятно, в каком состоянии находятся наши реабилитанты. Это не просто стресс, это — шок. Вся жизнь людей перевернулась, раскололась…Их окружает тьма, будущее представляется безрадостным и беспросветным. Но и в этом состоянии незрячим людям можно помочь«, — рассказывает директор Центра Тамара Михайловна Великанова. «Самое главное для меня, чтобы у недавно ослепших людей, проходящих курс реабилитации в нашем Центре, пропал страх перед белой тростью, чтобы они поняли, что без зрения человек может практически свободно ориентироваться в городе, пользоваться метро, самостоятельно переходить дорогу, посещать все, что пожелает. Конечно, не всем удается достичь таких успехов, многое определяет сила воли человека, сочетание смелости и осторожности, общее состояние здоровья, особенности характера и темперамента».
Чтобы наше общение не приняло слишком уж теоретические формы, Нина Александровна Кулакова предложила мне закрыть глаза и принять участие в занятии по ориентированию с тростью. Дело это, действительно, непростое. Кулакова учит с помощью трости дифференцировать, различать звуки в пространстве, опознавать возможные опасности, такие, например, как открытые канализационные люки, наледи на асфальте и другие препятствия. Уверенное владение тростью требует хорошей координации движений, концентрированности и самодисциплины. «Здесь важна каждая мелочь», — объясняет Нина Александровна. «Имеет большое значение, как слепой держит трость, правильная ли у него постановка руки. Научить недавно ослепшего правильно держать трость бывает также трудно, как научить пятилетнего будущего скрипача правильно держать смычок…»
Нина Александровна учит своих воспитанников не только управляться с тростью. Ее занятия — это уроки жизни и выживания в мире зрячих. «Слепые часто сталкиваются с грубостью и бестактностью. Однажды на улице немолодая женщина предложила помочь мне перейти через дорогу, а в конце пути жалостливым голосом сказала: „Чем так, лучше уж совсем не жить!“ Другая дама вдруг стала рассказывать о своей семье: „У меня отец был слепой, с фронта слепым вернулся. Лучше б ему там ноги оторвало, так и жил, бедненький, всю жизнь слепым…“ Тошно и оскорбительно слушать такие вещи! Я хотела бы, чтобы мои ученики несмотря на все сохраняли оптимизм и, главное, крепкие нервы»,- задумчиво произносит Нина Александровна. Она рассказывает о случаях, когда на просьбу помочь, зрячие люди брезгливо брали двумя пальчиками слепых за локоть, будто бы боясь заразиться от них слепотой…
Много времени с попавшими в беду людьми проводит психолог Реабилитационного центра Юлия Михайловна Ломакина. С согласия своих пациентов она пригласила меня посетить одно из групповых занятий.
«Наши групповые занятия называются «Психологическая коррекция», — пояснила Юлия Михайловна. — Людям, потерявшим зрение, важно скорректировать, изменить свой образ жизни, свои привычки… Все меняется в жизни человека. Даже отношения с родными, близкими людьми не могут оставаться прежними.
Эти вынужденные перемены происходят очень болезненно. Задача психолога — выслушать, понять, обсудить дальнейшие жизненные шаги«. Александре Петровне Дмитриевой пятьдесят восемь лет. Много лет она проработала бухгалтером, а два года назад в связи с общим ухудшением здоровья ушла на пенсию.
Всю жизнь Александра Петровна увлекалась живописью, проводя за мольбертом все свободное время. «Уйдя на пенсию, я так радовалась тому, что мое многолетнее хобби станет, наконец, главным делом жизни, что ничто не будет отвлекать меня от создания новых картин…» Радостная творческая жизнь после ухода на пенсию длилась у Александры Петровны всего несколько месяцев. Практически полная потеря зрения навсегда оторвала ее от красок, кисти и мольберта. Юлия Михайловна Ломакина внимательно слушает, расспрашивает о других увлечениях Александры Петровны, которые могли бы заполнить образовавшуюся жизненную пустоту, просит поделиться своими мыслями всех присутствующих. Пожилая дама чувствует, что ее проблемы волнуют всех, что ей хотят помочь… «Вязать! Вязать крючком и спицами! Этим я могла бы и сейчас заниматься, это я с детства умею», грустно, медленно и как бы через силу произносит Александра Петровна, не вполне уверенная в том, что вязание сможет стать достойной заменой живописи…
Смотреть и видеть
В Петербурге и Ленинградской области проживает одиннадцать тысяч инвалидов по зрению. Но незрячие петербуржцы и петербурженки не отчаиваются. В городе появляется все больше незрячих, добившихся успехов в зрячем мире. Российского и международного признания добилась незрячая петербургская скульптор-керамист Тамара Куренкова, в педагогическом мире Санкт-Петербурга известна заслуженный учитель России, преподаватель географии школы-интерната для слепых детей Нина Федорова. Отсутствие зрения не мешает успешно преподавать иностранные языки Тамаре Долженковой, к блистательному программисту Нине Билан обращаются за консультациями и зрячие, и незрячие коллеги. Молодой незрячий историк Максим Грехнев в 2002 году с красным дипломом окончил Санкт-Петербургский университет, ныне он совмещает учебу в аспирантуре с работой в издательстве «Чтение», выступает с докладами на научных конференциях.
Во время нашей встречи Максим поделился со мной своими мыслями: «Слепой человек на улице, разумеется, не видит стоящих рядом и не понимает, кто находится рядом с ним. Мы не можем обратиться с просьбой о помощи к
«Какой это автобус? Какой это автобус? Скажите, пожалуйста, какой это автобус?» Если петербуржцы не видят рядом с собой людей с белой тростью, или они не догадываются предложить им помощь, то, вероятно, они сами слепые, полностью слепые. А заодно, и глухие. Почему же тогда так мало людей вступает в Общество глухих и в наше Общество слепых? Добро пожаловать, дорогие слепоглухие петербуржцы!»
Когда я готовил этот материал, один вопрос оставался неясен: «Почему незрячие люди в беседах между собой и при общении со зрячими так часто употребляют глаголы «смотреть» и «видеть». От своих незрячих собеседников я часто слышал такие выражения: «Рад Вас видеть», «я видел», «я смотрел», «я посмотрел туда», «я увидел это». Мне показалось, что из уст незрячих подобные слова звучат
Илья Бруштейн
«Женский Петербург»
