В Москве открылся Музей АЗ — частный музей, посвященный Анатолию Звереву, главному мифу московского неофициального искусства. Судя по всему, музей уверенно держит курс на дальнейшую мифологизацию этого мифа
АЗ, потому что Анатолий Зверев (1931-1986) всегда, лет с пятнадцати, так подписывался, утверждая (и подтверждая) свое демиургическое "я" на каждом листе и холсте,— одно это выдает в нем далеко не простака, каким он хотел и умел казаться. История Музея АЗ такова: лет десять тому назад банкир Наталия Опалева увлеклась Зверевым, начала собирать коллекцию, стала устраивать выставки (их неизменным куратором выступала галеристка Полина Лобачевская) и печатать каталоги, в серьезность намерений новоиспеченной зверевской поклонницы поверила Алики Костаки, дочь Георгия Костаки, главного мецената художника, и в 2013 году подарила будущему музею доставшуюся ей от отца коллекцию Зверева — более 700 работ и архивные материалы; две последние выставки в "Новом Манеже" были репетицией музейных экспозиций. В общем, сегодня Музей АЗ — это полторы с лишним тысячи произведений Зверева и более 500 произведений художников-нонконформистов из числа его друзей и знакомцев: Дмитрия Плавинского, Владимира Немухина, Дмитрия Краснопевцева, Оскара Рабина, Олега Целкова.
"Автопортрет с сигаретой", 1956 год
Фото: пресс-служба Музея АЗ
Однако не стоит пугаться: Музей АЗ небольшой, занимает крохотное трехэтажное здание на 2-й Тверской-Ямской, под экспозицию отдано два верхних этажа, на этаже — по залу, зал вмещает не более двух десятков работ, так что духовку и нетленку выдают в несмертельных дозах, которые всегда можно запить чем-нибудь в кафе на крыше. В двух залах Музея АЗ можно было бы, конечно, показывать чуть больше искусства, но его съедает театр. Дело в том, что экспозиция устроена чрезвычайно театральным образом — даже, пожалуй, с элементами телешоу: выставочный дизайн Геннадия Синева выглядит модной сценографией с перебором мультимедийных спецэффектов, на каждом из этажей целая стена зала представляет собой полиэкран, где без перерыва крутят фильмы Александра Долгина и Ираиды Юсуповой, а виртуальный музей Анатолия Голышева, еще не законченный, обещает перещеголять заставки федеральных телеканалов. Все это замечательно отвлекает от творчества Зверева, ценителей какового становится все меньше по мере того, как устаревает миф художника. Неуемная театральность, вероятно, объясняется тем, что Полина Лобачевская, арт-директор и главный куратор музея, прирожденная актриса, а ее ассистентка Наталья Волкова, хранитель музея, актриса профессиональная. Но ведь и сам Зверев был человек-спектакль, а музей ему от души подыгрывает.
Из всего, что он порассказал о себе сам и что порассказали о нем мемуаристы, безусловно точно одно: Зверев был фантастически одарен. Одарен этакой моцартовской, легкой рукой, и руку эту замечательно поставили в худкружках и изостудиях, где еще в позднесталинские годы преподавали недобитые "формалисты",— звать его, изгнанного из Училища памяти 1905 года, самоучкой язык не поворачивается. Он гениально разыгрывал "боговдохновенного" юродивого, но искусство его — графика, живопись, поэзия, проза, зачастую ритмическая,— далеко не наивно. К моцартовской руке у него прилагался сальериевский глаз, с охотничьей точностью оценивающий чужой гений. Стоило ему лишь мельком увидеть что-то из Малевича — в скверной репродукции или в чьем-то собрании, бог весть, как он на-гора выдавал партию супрематических работ. Стоило только подсмотреть на фестивале молодежи и студентов 1957-го, как колдуют над холстом абстрактно-экспрессионистские американцы, и он сам начал брызгать краской, что твой Поллок (Зверев, естественно, утверждал, что и дриппинг, и ташизм придумал самостоятельно и раньше). Стоило открыться первой московской выставке Пикассо, как пошло рисование пикассовской линией, вскоре, правда, двинувшееся в более традиционную сторону. Точно так же мнимо простодушная зверевская литература обнаруживает познания в русском литературном авангарде: и стихи, и письма, и трактаты (в подражание Леонардо, откровенно иронически, он писал обэриутские трактаты обо всем на свете, про искусство, про шашки, про как варить обед и про как писать трактаты). Умиляются тому, что все написано детским квадратным почерком, печатными буковками — но написано-то без единой ошибки, с характерной авторской пунктуацией. Словом, не кончавший университетов и академий, он был в высшей степени грамотен, прекрасно знал, кого возьмут в будущее, и в выстраивании своей художнической стратегии может служить идеальным материалом для социальной истории искусства.
Он гениально разыгрывал "боговдохновенного" юродивого, но искусство его далеко не наивно
Что же до двух камерных выставок, которыми открылся Музей АЗ, они служат идеальным материалом для социологии искусства, показывая, что и биографию свою Зверев не пускал на самотек, а грамотно, как и Диогенов образ, выстраивал. Первая называется "Анатолий Зверев. Вокруг и около": это выполненные в фирменной зверевской манере "моментального рисунка" портреты близких (он когда-то обзавелся семьей, женой и детьми, которых скоро бросил и которые остались не при наследстве), друзей и покровителей. Первое место среди последних занимает, конечно, семейство Георгия Костаки: Костаки и собирал Зверева, и собирался сделать из него "русского Поллока", продвигая по дипломатическим каналам на Запад, но не преуспел и со временем отступился от этой идеи. Но в число друзей и покровителей, а это сплошь люди с именем, художники, музыканты, артисты, входят и разного ранга дипработники — видимо, мысль о покорении большого мира искусства Зверева не оставляла. Вторая выставка называется "Зверев. Любовь": это портреты Оксаны Асеевой, вдовы поэта, роковой красавицы Серебряного века — Зверев встретился со своей музой, когда ей было 76, а ему — 37, об экзотическом романе судачила вся Москва, но, как кажется, это был роман со всем ее кругом, с Хлебниковым, Маяковским, Бурлюками, Пастернаком, с теми, в чей ряд он намеревался встать.
Впрочем, в самом Музее АЗ нет ни тени намека на какой-либо социологический анализ, да и вообще на анализ. У музея солидная издательская программа, первый этаж занят магазином, где продают роскошно изданные тематические альбомы и книги со зверевскими иллюстрациями, но, похоже, каталога-резоне мы не дождемся. Экспертизой — а рынок полон подделок — заниматься тут тоже не намерены: Полина Лобачевская утверждает, что коллекция музея настолько эталонна, что любому, кто ее посмотрит, станет ясно, где фальшак, а где подлинник. Ясно пока лишь одно: Музей АЗ будет и дальше усердно лить воду на мельницу зверевского мифа, но машина эта изрядно проржавела. Байки о художнике, пишущем картины веником, обмакнутым в ведро с краской, живут недолго — веников не напасешься.
Посещение по предварительной записи: +7(495)7305526
www.museum-az.com
