Российский прокат штурмует новый хоррор «Рассвет» от продюсеров самого популярного и успешного русского ужастика «Невеста». Фильм исследует «осознанные сновидения» — практику, набирающую в России всё большую популярность. Режиссером новой картины стал дебютант Павел Сидоров.
Одну из самых ярких ролей в ленте сыграла Оксана Акиньшина. Актриса, известная по мюзиклу «Стиляги», драме «Лиля навсегда», байопику «Высоцкий», воплотила на экране женщину, которая всеми силами пытается спасти своих детей.
Для Акиньшиной «Рассвет» стал первым опытом в жанре фильма ужасов, но критики отмечают: эксперимент удался. В преддверии премьеры «Известия» обсудили с актрисой веру в сверхъестественное, отношение к профессии и сложности воспитания.
— Хоррор «Рассвет» рассказывает о демонах, которые живут внутри человека. Вы в это верите?
— Верю, наверное… И я точно знаю, что во мне демоны живут.
— Боретесь с ними?
— Периодически я с ними договариваюсь.
— Предвосхищая наш разговор, вы сказали, что не очень хорошо относитесь к различным практикам вроде «осознанных сновидений», на которые решаются герои фильма. Тогда как вы ищете себя?
— С кем-то разговариваю, обсуждаю то, что меня волнует. Какие-то вещи нахожу логическими путями сама, благодаря своему опыту. К счастью, мне в жизни часто встречаются люди, которые впоследствии оказываются моими помощниками, союзниками и в том числе учителями.
— У «Рассвета» достаточно молодая команда. Коллеги с вами консультировались, как с более опытным товарищем?
— Опыт опытом, но я стараюсь не бравировать количеством сыгранных ролей, потому что уважительно отношусь ко всем, с кем работаю. Они все талантливые ребята. Когда съемки происходят в тандеме, это гораздо легче, нежели когда кто-то перед кем-то выпендривается. Есть примеры некоторых наших прекрасных артистов, которые таким своим поведением создают на площадке крайне нервозную обстановку. Это не повышает работоспособность и качество продукта, не идет на пользу. Все начинают нервничать.
— Четыре года назад вы рассказывали, что вам надоело сниматься в драматических проектах, особенно в тех, что рассказывают про сложную российскую действительность.
— Так и было, а потом я стала много сниматься в легких комедийных картинах. Сейчас я не против того, чтобы сняться в хорошей драматической, так сказать, женско-духовной роли. Вместе с тем я по-прежнему негативно отношусь к фильмам о так называемой российской действительности. Я считаю, что и драматический жанр в принципе, и российское кино не должны соответствовать амплуа, которое им сейчас навязывают. Для меня русское кино — это больше, чем фильм про какую-нибудь бухающую и бьющую своего ребенка мамашу. Может, кто-то и находит в этом супердраму. Но для меня это слишком простой и дешевый метод — выжать из зрителя эмоции, надавив на его чувства. Мне кажется, это фальшиво.
— Несколько месяцев назад вы говорили, что, если предлагают сценарий, предполагающий 50–70 съемочных дней, вы отказываетесь. Не передумали?
— Я не могу себе этого позволить, у меня дети. Но сейчас я снимаюсь в полномасштабном проекте, правда, рассказать о нем пока не могу. Там, конечно, не 70 съемочных дней, но у меня большая главная роли и... целых 33 съемочных дня (смеется).
— У вас трое детей. Вы говорили, что с появлением второго сына стали спокойнее, перестали остро реагировать на какие-то события. А как вы изменились после рождения дочки?
— С появлением дочки я вообще стала железобетон (смеется). Еще спокойнее, еще увереннее, еще хладнокровнее — в хорошем смысле этого слова. Всё теперь по-другому. С каждым ребенком становишься взрослее. Когда у человека еще нет детей — это совершенно другая жизнь. Но когда появляется второй или третий ребенок, жизнь особо не меняется.
— Значит, вам можно и до пяти дотянуть.
— Нет уж. Думаю, мы на троих закончим.
— Ваш средний сын учится за границей. Вы чувствуете разницу по отношению к детям?
— Это невозможно даже сравнивать. Мало того, невозможно сравнить нашу иностранную школу в Москве за 200 тыс. рублей в месяц и взносом в €7 тыс. со школой там. Это совершенно два разных типа взаимоотношений между педагогами и детьми, два разных подхода. За границей с ребенком общаются на равных, его уважают.
— Ваше отношение к актерской профессии, к тому, что вы в ней делаете, изменилось за последние 10 лет?
— Бесспорно. Мне кажется, 10 лет назад я вообще относилась к своей профессии как к чему-то несерьезному, мое уважение к этому роду деятельности было просто нулевым по сравнению с тем, какое оно сейчас. Мне было скучно, неинтересно. Думаю, что мое уважение и любовь к профессии начались со «Стиляг» (фильм Валерия Тодоровского, 2008. —«Известия»). Потом был «Высоцкий».
До этого актерство для меня было каким-то даже не куражом для удовольствия, а странным обязательством. А сейчас я люблю кино — это бесспорно, и очень зависима от него эмоционально. Получаю огромное удовольствие, когда работаю в хорошей команде. Испытываю невероятный кайф, когда я на площадке, вне дома. Там я могу заняться своей жизнью, своим миром.
— И тем не менее вы не работаете нон-стоп, меняя по три съемочных площадки за день.
— Просто не могу себе это позволить. Вопрос даже не в детях — я физически этого не выдержу. Мне нужны паузы, перерывы. Для меня идеальным было бы снять две картины по 30 смен в год. Какие-то месяцы я побыла бы с семьей, где-то бы отдыхала, а потом снова в работу. Но это просто мечты, в жизни так не бывает.
Наталья Васильева
