Евгений Трефилов – легенда гандбола. С ним женская сборная России выиграла четыре чемпионата мира и взяла своё первое олимпийское «золото», на котором отпечатались огненные цитаты тренера: «При счёте 13:20 хотел найти верёвку, зайти в женский туалет и повеситься», «Я их не ругал, просто просил. Вспоминал их родословную от обезьяны», «Меня из гандбола только вперёд ногами вынесут».
В феврале 63-летний Трефилов оказался на операционном столе. Сердце. Искусственная остановка. После операции ему запретили смотреть гандбол. Трефилов всё равно узнавал, что происходит на площадке, и звонил своим девочкам в перерыве в раздевалку, давая указания. Дальше восстановление, реабилитация. Он планировал вернуться к работе со сборной летом, но вместо этого пришло сообщение: «Учитывая ситуацию со здоровьем Трефилова, новым наставником команды станет испанец Амброс Мартин. Трефилов будет назначен вице-президентом Федерации гандбола России».
Виктория Хесина,: Когда-нибудь жалели, что попали к женщинам?
Евгений Трефилов: Я, может, к женщинам бы и не попал, если бы в своё время не повёлся на квартиру. Жили с женой у тёщи в комнате 7 кв. м, кроватку детскую качали, не вставая с дивана. Сын рос, надо было что-то решать. Тут товарищ предложил: «Давай к нам работать, вопрос с жильём решим». Вот так и вышло. А жалеть? Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. (Смеётся.)
– Потом вы свою квартиру заложили, чтобы помочь команде?
– Не заложил. Продал. Выручил тысяч 25 долларов и отвёз их в Ростов, чтобы выкупить там нескольких своих бывших игроков. Так тогда дела делались. И поехали со мной девочки в Краснодар усиливать команду. Я ещё в долги залез, а на дворе дефолт очередной (1998 г.). Ой, неприятный разговор с женой был. Но знаете, деньги – штука такая, их легко отпускать надо. Когда начинаешь их под подушку складывать, жлобничать – вся радость из жизни пропадает.
– Ещё сюжеты из 90-х: Трефилов торгует бензином, джинсами. Вы когда всем этим занимались, верили, что в гандбол вернётесь?
– Нет. Семью надо было кормить, потихоньку стал отходить от спорта. А потом пришёл человек, наступил мне на любимую мозоль и уговорил вернуться в гандбол. И это ведь не единственный раз, когда я пытался перевернуть страницу. После Лондона (на Олимпиаде-2012 сборная выступила неудачно. – Ред.) хотел всё бросить. Ехал в машине, слушал, как по радио меня костерят, и так плохо стало... Остановился в посёлке Умёт в Мордовии, думаю: да пошло оно к чёртовой матери… Хотите – назовите это трусостью, хотите – паникой. Но уверен, у всех были такие моменты. Пусть никто не бьёт себя в грудь, не рассказывает, что он всю жизнь без тени сомнений шёл к единственной цели.
– Изрядно вам крови журналисты попортили?
– Да ладно вам. Есть, конечно, некоторые слегка занудные, которые норовят залезть под шкуру. Но знаете – глубоко копать не надо. Копнёшь, а оттуда черти могут выскочить (смеётся).
– Извините за «копание», но как вы всё-таки оказались на операционном столе?
– Просто пошёл в больницу провериться. А там говорят: «Давай-ка к кардиологу». Профессор меня изучил и заявил: «Уважаемый, на стол!» Я: «Какой стол? Мне на сборы надо ехать». Он: «Можешь ехать куда хочешь, но помни: таких, как ты, скорая до больницы не довозит». Там проблема с клапаном плюс аорта. Лопнет, и всё – привет. Испугался, конечно…
– В такие моменты некоторые идут в церковь.
– Я хоть толком креститься не могу, но, конечно, верю: есть там что-то выше нас. А по поводу церкви одно скажу – я из того поколения, на глазах которого храмы крушили. Нас же атеистами воспитывали. И вот я никак понять не могу, как эти бывшие партийные товарищи сейчас оказались в церкви со свечками. Сегодня отрицаю, завтра верю – это как?! Враньё, ребята. Когда человек так лихо переходит на другую сторону… Тут сразу диагноз – этот, случись что, сдаст тебя с потрохами.
– Наверняка вам врачи нервничать, кричать запретили, а вы ведь очень эмоциональный человек…
– Конечно, немножко потише надо быть, помягче воспринимать эту жизнь… Но вот ножка у стула подломилась, я башкой об пол ударился, и вынесли меня. Или лёг в кровать, заснул, не проснулся. Не подстелешь себе соломку. Как отмерено, так будет. Я вот о другом думаю. Если помните, как только членов Политбюро убирали от власти, они сразу умирали. Я же тоже, считай, сижу на этой же бочке. У меня же подчинённые, я же тренер… Пусть и маленькая, но власть. Пусть и маленький, но прыщ (смеётся).
– Вы сами пришли к мысли, что надо уйти по состоянию здоровья? Или вас к этой мысли подвели?
– К этой мысли помог мне прийти президент нашей федерации Шишкарёв Сергей Николаевич. Разговаривали по-честному, я долго не соглашался. Он убедил меня, что так будет правильно. Не знаю. Иногда лучше отойти и посмотреть со стороны. Я так на тренировках делал: когда глаз замыливался, садился на верхний ряд и смотрел оттуда – что получается, а где прокололся. Назовём это анализом.
– То есть сейчас вы просто отошли на верхний ряд – посмотреть, что произойдёт?
– Давайте будем так считать. Поживём – увидим. Но мы обговорили, что сразу на верхний ряд не полезу, немножко ещё внизу покопаюсь (смеётся). На тренировки похожу, попытаюсь помочь команде, которую формировал. Стать вице-президентом и бросить людей, которые ко мне привыкли? Я так не могу. Кто-то скажет: «Да что он понимает! Старый, занудный». Может быть… Но походку менять, угождать кому-то не собираюсь.
– Как возникла кандидатура испанца на пост тренера сборной России?
– Разговариваем с Шишкарёвым, он спрашивает: «А кого бы вы назначили тренером?» Я назвал Мартина (с 2018 г. возглавляет ростовский гандбольный клуб. – Ред.), потому что реально понимаю – в Ростове часть сборной играет. То есть существует некий «фундамент», от которого дальше можно лепить. Мне сейчас тычут: «Испанец? Вы же против иностранцев, не любите их». Но я руководствовался пользой для дела, а не тем, кого люблю или не люблю. Я думаю, он что-то по-другому увидит, что-то своё привнесёт. Ещё раз говорю: давайте посмотрим, что будет. Но от своих слов я не отказываюсь – ни один иностранец за нашу Родину душу рвать не будет. Отработает срок, заберёт деньги и уедет. Не хочу сказать, что наши альтруисты, трудятся за идею. Но иностранец никогда не заглянет вперёд: а что будет дальше? Я был вынужден в это нырять – дети, молодёжная команда. Ну а ему зачем? У него контракт до Олимпиады. Обидится он или нет, но это правда.
– «Наш гандбол – «дырявое одеяло», натягиваешь на подбородок, а ноги голые», – как-то сказали вы.
– Это не только гандбол. Весь наш спорт такой. Мы сейчас доедаем вещи, которые заложены ещё хрен знает когда. Это во многом потому, что пришли управленцы «широкого профиля», которым всё равно чем, лишь бы руководить. А ещё обучение страдает. Причём во всех сферах. А чему удивляться, если экзамен, диплом – всё можно купить. Но учиться-то надо, как и понимать, что ты хочешь от этой жизни. Я об этом всё время говорю. А девушки мои считают, что я какой-то старой формации человек. Возможно. Но мне кажется, что раньше всё было более правильным. И пугают меня сегодняшняя безыдейность, неопределённость, разобщённость. Каждый заперся за своим забором. В Подмосковье заборы вообще по 5 метров высотой. Ну как это?! Ведь ещё в моём детстве дверь просто тяпочкой подпирали. Почему же мы друг друга так бояться-то стали?
– А ведь ваши девушки не хотят с вами расставаться. «Я очень люблю Евгения Васильевича» – так, например, говорит Анна Сень.
– Любят, значит (смеётся). Ну, я же со столькими игроками от маленьких до самого верха дошёл. Даже когда они играли в других клубах, всё равно подглядывал за ними в замочную скважину. Спасибо им, что они есть… Сложно мне говорить… Для мужика это тяжело, потому что немножко глаза на мокрое место становятся и носом начинаешь шмыгать.
– Много лет назад вы лежали с братом на раскладушке и мечтали, что у отца будет «Волга», у брата «Москвич», а у вас «Запорожец». Сейчас о чём мечтаете?
– Нет, вы всё перепутали. У брата горбатый «Запорожец», а у меня «Москвич» – я же старший (смеётся). А сейчас… Тут видите, какие проблемы в профессии, – сборная, в «Кубани» не лучшие времена. Не успеваю я мечтать. Время как-то по-другому пошло, как будто Земля начала быстрее крутиться. Вот сегодня грядки, клумбы полил, съездил в Майкоп из Краснодара, тренировка, с детьми в детско-спортивной школе повозился – и всё, больше ничего не успел, даже поесть толком. Голодный, как собака.
– Может, мечта – это бутерброд?
– Это да. Жена такую варёную колбасу с жирком купила! Место правильное знает, где ещё туда мясо, а не сою кладут. Съем бутерброд, выпью кефир… Хотя нет, не буду. Вес прибавил. Съем таблетку, на которых до сих пор сижу, выпью минералочки. И спать.
Виктория Хесина
