Неприличные слова и тюремный жаргон прочно вошли в нашу жизнь. На этом языке говорят актёры в многочисленных телесериалах, на нём поют свои песни популярные шансонье на радиоволнах. Журналист «АиФ-Нижний Новгород» побеседовал с профессором, доктором филологических наук Михаилом Грачёвым о том, почему ругаться матом и «ботать по фене» стало нормой, и как Пушкин и Толстой способны спасти нас от лексики дикарей.
«Феню знаю, но не употребляю»
Злата Медушевская, AIF.NN.RU: - Михаил Александрович, вы автор многочисленных словарей, посвящённых языку деклассированных групп общества. Почему вы, филолог по образованию, вдруг решили начать изучать нестандартный русский язык?
Михаил Грачев: - Арго - язык деклассированных групп общества, фактически синоним слова « феня» - я начал изучать в 70-х годах прошлого века. Слово «арго» - французского происхождения. Так называли шпору петуха, которую французские криминальные элементы с XV века привязывали к поясу, чтобы опознавать друг друга в толпе.
Конечно, тогда я встречал неприятие своей научно-исследовательской деятельности среди коллег и специальных служб: преподаватель вуза изучает язык воров - зачем?! Но я всегда искренне считал: эта сторона русского языка тоже должна быть изучена, иначе наши знания о нём будут неполными. Однако я никогда не восторгался этим языком и не пропагандировал его или блатную романтику. Прекрасно зная «феню», принципиально не употребляю подобных слов.
- Вы наверняка и в обществе деклассированных элементов никогда не вращались. Как собирали материал для научных трудов?
- Записывал «блатные» песни, поговорки, покупал у зэков записные книжки. Конечно, и милиционеры помогали. Я даже познакомился со знаменитым Александром Гуровым - сегодня генерал-лейтенантом в отставке, «отцом-основателем» подразделений по борьбе с организованной преступностью в нашей стране, прототипом главного героя ряда детективных романов. Гуров не только одобрил мою научную деятельность, но поделился своим материалом и стал соавтором нескольких моих работ.
В естественных условиях я с носителями языка тоже встречался. Вплоть до того, что с незнакомцами с явно криминальным прошлым в беседу вступал, чтобы новые слова узнать.
Ярче, богаче, острее наш великий русский язык мат и феня не делают. Они, наоборот, принижает язык. Это отбрасывает нас в лингвистическом плане к дикарям.
- По сути, вы рисковали ради благородных целей. Тот же словарь воровского жаргона наверняка полезен оперативным сотрудникам полиции?
- Конечно. Кстати, очень люблю сериал «Место встречи изменить нельзя», но Володю Шарапова именно из-за его языка участники банды «Чёрная кошка» раскусили бы вмиг. В разговоре с ворами после внедрения он несколько раз говорит слово «спасибо»! Однако на воровском жаргоне оно имеет резко негативную окраску. Даже начинающий преступник знает, что в этой среде принято говорить «благодарю».
Потом, мои работы поддерживают культуру речи русского языка. Мы ведь, сами того не подозревая, употребляем арготизмы каждый день. То же модное сегодня слово «тусовка» означает сборище уголовных элементов для каких-то целей. Оно и произошло-то от понятия «тасовать карты».
- Когда язык деклассированных групп общества стал проникать в нашу жизнь?
- Это произошло после революции 1917 года, когда декриминализованные элементы смешались с толпой. Большевики ведь восприняли их как близкий к пролетариату элемент - можно сказать, легализовали. В документах тех лет читаю: студенты филологических факультетов вузов гордились, что знают что такое «клифт» (пиджак) или «винта нарезать» (убежать от милиционера).
В наши дни, после распада СССР, тоже произошла резкая криминализация общества и, конечно, снижение общекультурного уровня. Современная молодёжь не знает некоторых пословиц, поговорок, крылатых выражений из богатого литературного наследия. Плюс ненужные эксперименты с гуманитарным образованием…. И «приходят на помощь» народу феня и мат.
- Есть мнение, что уголовники своим языком делиться не хотели. Более того, он создавался для шифровки некоторых действий…
- Главная функция фени - номинативная. Уголовник всегда сталкивался с проблемой: как назвать ту реалию, которая есть в его криминальном социуме и отсутствует в обществе законопослушном? Вот в 1930-х гг. в Москве открыли метро. Там появилась своя каста воров. Как их назвать? Воры-карманники? Слишком обще. Возник арготизм «крот». Появилась конная милиция, а в воровском мире в оборот вошло слово «ментавр». Затем криминальные элементы, видя, что феня непонятна окружающим, стали использовать её для конспирации.
Какая дикость!
- Но кого-то привлекает мнимая сочность некоторых жаргонных слов.
- У нас в стране матом считается четыре слова и все производные от них. За их употребление вас могут наказать по статье административного кодекса. Эти слова - обозначение мужского начала, обозначение женского начала, нецензурный глагол, означающий половой акт, а также слово, которым называют падшую женщину.
И, кстати, слова эти индоевропейского или древнеславянского происхождения. Они не были принесены на нашу землю вместе с татаро-монгольским игом, как принято считать. Плохими они стали после принятия Русью христианства. Тогда начались гонения на всё языческое и в первую очередь на слова, которые в сакральном смысле употребляли языческие волхвы и жрецы. Правда, слово, обозначающее падшую женщину, можно встретить в официально-деловой переписке вплоть до XVIII века. Лишь при Елизавете Петровне оно стало считаться нецензурным.
Конечно, матные слова десемантизировались, то есть одним словом выражаешь разные чувства. Четыре корня, а сколько можно сказать!
- Как же очистить русский язык от мата и фени?
- У нас есть достаточно строгий закон о запрете употребления нецензурных слов. Надо лишь наладить механизм его действия. И, конечно, молодёжи надо читать классическую литературу. Когда я слышу, что человек выражает чувства только нецензурной лексикой, искренне его жалею. Его жизнь явно бедна в духовном смысле.
Злата Медушевская
