На целину я съездил.
Поехал туда романтиком, а вернулся «антисоветчиком». Я сам про себя это понял и очень удивился произошедшему внутри преображению. Что же произошло?
Казалось, все должно было быть наоборот – движимые патриотической идеей комсомольцы (я в их числе!) «покоряют» целинные земли и помогают Родине собрать новый великий урожай.
С тем и ехали в казахстанскую степь. Булаевский район. Под Петропавловском, но другим, который не на Камчатке… Вагон- теплушка, спим на матрацах, выпускаем по дороге веселую стенгазету «Мама, не рыдай!»
МАМА. Я и не рыдала. Я тоже хотела, чтобы мой «маменькин сынок» познал жизнь за пределами Садового кольца. Но я предупредила его: «Марик, ты там будь осторожен, чтоб эти подвиги твои тебе же боком не вышли».
Я. Мама!.. Что ты имеешь в виду?
МАМА. А то, что вся эта ваша целина – несчастный случай.
Вот так она сказала. Разумеется, тихо, чтобы никто, кроме меня не слышал. Как в воду глядела.
Да, именно так.
Я съездил на целину одним человеком, вернулся другим. Что-то произошло, перелом, я стал на мир смотреть уже без телячьего восторга. Ибо то, что я увидел на целине…
Впрочем, поначалу все шло без потрясений, на высоком душевном, я бы сказал, патриотическом подъеме. Наша искренность не знала границ. Вспоминаю полет нашего поезда на крыльях идиотического энтузиазма с остановками-концертами на полустанках – из Москвы прямиком в казахстанскую степь.
Вот в этой самой степи и случилось мое перерождение. Сначала в голой степи жили в палатках, потом в землянках, рыли котлован для «овощегноилища», как кто-то пошутил. Затем я работал копнильщиком на комбайне – это был труд потяжелей, но и эта пыльная, в общем, работа не погасила моей внутренний одержимый пыл. И вдруг зачем-то (уж не помню, зачем) нас – троих студентов из отряда журфака – послали в районный центр Булаево, километров за сто…
Мы сели в кузов грузовика и двинулись по грейдеру, чем-то похожему на вытоптанную в траве дорогу, за горизонт, в путь.
Через какое-то время остановились, как вкопанные. Страшная картина аварии явилась моим глазам. Посреди степи…
Перевернутый грузовик. И – трупы, раздавленные кузовом.
Один – шок! – без головы. Вернее, голова рядом, потому что борт грузовика пришелся как раз на шею молодого человека и отделил его голову от туловища. Крови почти нет!..
В Булаеве, куда мы полетели в понятном настроении, сообщили о случившемся и нас тут же вызвали в штаб целинного отряда.
Нам было велено молчать об увиденном.
Строжайший приказ. В самой грубой форме:
– Отрежьте языки.
С нас взяли подписку «о неразглашении». Разговаривали с нами, как будто мы какие-то преступники, владеющие военной тайной.
Кто проговорится, будет исключен из Университета.
А в чем дело?.. Почему такие предупреждения?
Потом выяснилось, что среди погибших…англичанин. И это как раз тот самый парень, оказавшийся под бортом перевернувшегося на грейдере грузовика. И надо же… Я знал ее сестру Инессу Гиббонс – студентку филфака, которая пела в самодеятельности со сцены нашего клуба в концертах, где и я участвовал. Помню, с каким успехом она исполняла на английском традиционную новогоднюю песенку «Джангл-беллс» – теперь вот я не смогу к ней даже подойти и посочувствовать ее горю.
Инесса и ее брат были, по слухам, детьми члена ЦК английской компартии и учиться в Москву их, наверное, послал папа, видный деятель рабочего движения.
Меня потрясло лицемерие нашего официоза. Давление, которое ни с того, ни с сего было на нас оказано, возмутило меня до глубины души. Бессердечие и ничего, кроме бессердечия!
Я не на шутку психанул из-за очевидного несоответствия несчастного случая и реакции на него, чтоб все было «по-тихому», чтоб «никто ничего», чтоб все было «шито-крыто».
Это ли «советская мораль», где человек человеку «друг, товарищ и брат»?!.
Что-то тут не сходилось.
Что-то тут было не то.
Дальнейшие целинные впечатления лишь подтвердили возникшие сомнения.
Где-то к концу сбора урожая оказалось, что продукты на исходе, жрать нечего. Отряд получал на каждого урезанные пайки, вместо обеда – чай, ужин временно отменили.
И все бы ничего, если бы в «штабном вагончике» в это же самое время наше комсомольское начальство не питалось по своему особому меню – там у НИХ были и колбаса, и консервы, и белый хлеб!..
– Почему? – спрашивали мы, «работяги». – Почему такое неравенство?
Наконец, угроза голода для оставшихся без пищи в голой степи спала. Какой-то совхозник привел в расположение отряда корову и простодушно сказал:
– Нате. Ешьте.
Это был тоже шок. Для студентов-журналистов, согласитесь, было непривычно не то, что убить корову и разделать ее на мясо, но даже просто подоить ее..
Тем не менее, голод заставил, дело было сделано с помощью самого большого ножа, принесенного с нашей походной кухни.
Помню этот грустный коровий глаз, который смотрел на нас прощальным взором, – жертва со связанными ногами лежала на боку, на уже пожелтевшей осенней траве, и, наверное, все понимала.
А когда ей полоснули ножом по горлу и хлынула горячая кровь, меня поразил наш комсомольский вожак, который первым кинулся к бывшему животному с железной кружкой и подставил ее под струю. И тотчас стал пить…
– Ты чего? – спросил я, потрясенный.
– Гемоглобин, дурак! – ответил он.
И был прав. Витамины в нашем положении были полезны.
Но все равно мне стало противно, как-то не по себе. Конечно, кто я был тогда7.. Городской мальчик, студентик, маменькин сынок, можно сказать. И такие эпизоды целинной жизни сильно подрубили мой романтизм, они – конечно, не для слабонервных, но в конце концов, зачем же мы ехали на целину?.. За опытом, о котором в Москве и не мечталось, – реальность тут была совсем другая и подвела она меня, юношу, не знавшего настоящей жизни, к каким-то неожиданным выводам.
Главное, сделалось понятно, что все лозунги и догмы этой самой жизнью при первом же серьезном столкновении с ней опрокидываются, превращаются в пустоту.
Я вернулся с целины и стал думать, стал сверять пропаганду и жизнь, историю и правду, – и это был мой первый шажок к свободе, без которой так легко задохнуться.
Копия:
Исх.№ 6-179
ІЗ.УІ.6І г.
ОТЗЫВ
Тов.ШЛИНДМАН Семен Михайловича, начальника отдела труда и зарплаты Балтстройтреста Калининградского Совнархоза (бывш. трест "Балтрыбстрой" Минрыбпрома СССР), знаю на протяжении четырех лет, из них три года; с декабря 1954 г., как бывший Управляющий трестом по совместной работе.
Тов. ШЛИНДМАН С.М. является серьезным, опытным и квалифицированным специалистом в области планирования производства строительно-монтажных работ и вопросов труда и заработной платы. Выполняя порученную работу, проявляет широкую и полезную инициативу, энергичен и трудолюбив, дисциплинированный, честный и добросовестный работник. Политически грамотен, правильно воспринимает и проводит в своей работе политику Коммунистической партии и Советского правительства. Умеет глубоко и разумно анализировать хозяйственно-производственную деятельность строительно-монтажных управлений и предприятий, вскрывать недостатки, разрабатывать и настойчиво осуществлять мероприятия по их устранению.
Как руководящий работник, тов. ШЛИНДМАН С.М. обладает хорошими организаторскими способностями, в общении с коллективом рабочих, инженерно-технических работников и служащих вежлив, требователен, проявляет чуткость и внимательность к их запросам, нетерпимо относится к случаям нарушений трудового законодательства. Работа тов. ШЛИНДМАНА С.М. положительно ощущалась в коллективе треста.
Тов. ШЛИНДМАНУ С.М., наряду с выполнением своих основных обязанностей, поручалось осуществление функций оперативного контроля и регулирования вопросов материально-технического снабжения и работы автотранспорта траста, с чем он успешно справляется.
В январе 1955 года тов. ШЛИНДМАН С.М. был назначен на должность начальника отдела подсобных предприятий треста, где он показал себя способным хозяйственником. За полгода своей работы по руководству подсобными предприятиями тов. ШЛИНДМАН С.М. добился перевыполнения производственной программы, рентабельности этих предприятий, много сделал для улучшения их работы.
Тов. ШЛИНДМАН С.М. - активный общественник, избирался в местный комитет треста, читал лекции на семинарах конкретной экономики, проводил политинформацию и привлекался партийными органами г.Калининграда в качестве лектора по вопросам планирования и организации труда и зарплаты в строительстве, является Председателем Калининградского областного Оргбюро Всесоюзного Научно-Технического общества строительной индустрии.
В быту тов. ШЛИНДМАН С.М. морально устойчив и выдержан.
НАЧАЛЬНИК КАЛИНИНГРДАСКОГО
ОБЛАСТНОГО ОТДЕЛА СТРОИТЕЛЬСТВА
И АРХИТЕКТУРЫ ОБЛИСПОЛКОМА В.Юдин.
4 декабря 1958 г.
г. Калининград
верно: Начальник отдела кадров треста
ЩЕКИНГАЗСТРОЙ (В.Баринов
Круглая печать Треста «ЩЕКИНГАЗСТРОЙ»
ІЗ.УІ-6І г.
Уважаемая Лидия Михайловна!
Я прошу прощенья, не хочу Вам приносить никакого беспокойства. Но сама жизнь и история, так, очевидно, хочет.
Прошу Вас убедить себя, что напрасно Вы так настроены ко мне. Вы меня не знаете. Но вот женщина, которая была в ссылке, сослана на всю жизнь, встретила Сему. Полюбили друг друга, в несчастъи прожили 10 лет. Мы были сосланы на всю жизнь, это было страшное горе. Я тоже мать. Такое сердце как и у Вас. Я ни в чем не виновата, что так судьба сложилась для меня. Очень хотела бы с Вами поговорить, Мне больно как матери за отца Марика, у которого нет чувства человеческого. Продать пальто - 1200 руб. и купить кулон вот этой распутной женщине. Я знаю, что Вы победили. Вы мать, и для Вас Марик дорог. Мать это не отец. Много Вам пришлось трудных минут. Но Вы можете гордиться своим сыном и положением, а Сема несчастный и легкомысленный человек. Но что ж, так, наверное, должно быть. Я буду в Москве 20 августа, позвоню с Вашего разрешения.
С уважением к Вам
Ольга Конст.
14 авг. 1958 г.
