— О прошедших массовых митингах людей, выразивших недоверие выборам в Госдуму, говорят разное: кто-то считает это рождением нового, сплоченного и сознательного среднего класса; кто-то называет всего лишь играми зажравшейся столичной молодежи. А вы что скажете?
— Я думаю, здесь сошлось сразу несколько моментов. Помните, не так давно вдруг все, и коммунисты, и либералы, как само собой разумеющееся, начали говорить: а вы знаете, что в 1996-м победил не Ельцин, а Зюганов? С этого «момента истины» началось массовое осознание того, что выборный процесс у нас организован непрозрачно, стало выкристаллизоваться недоверие к тем, кто считает голоса, как при этом используется властный ресурс и т. д. Произошло, я бы сказал, демократическое взросление общества. Его можно сопоставить в известной степени с взрослением нашей интеллигенции в 1970-80-е годы — взрослением как класса, который определяет политическое самочувствие общества. Тогда власти нужно было стремительно менять всю идеологию, которая по своей сути оставалась идеологией 1920-х, рассчитанной на вчерашних рабфаковцев. Советская власть этого не сообразила — может, в силу того, что там засиделись идеологи, сформировавшиеся еще в 30-40-е годы. Отчасти из-за этого не удалось тогдашнюю энергию протеста направить в разумное русло. Сейчас — нечто аналогичное. Там, как модно говорить среди молодежи, «за стеной», т. е. в Кремле, подзабыли, что страна прожила при демократии, пусть и в известной степени сувенирной, 20 лет. Выросло целое поколение, которое не привыкло к ограничениям ни в информации, ни в высказывании своих политических симпатий и антипатий.
То, что случилось в 1993, 1996 годах (разгон и расстрел президентскими силами парламента, сфальсифицированные президентские выборы. — «Труд»), сейчас, думаю, не пройдет. Тогда при поддержке СМИ, с помощью известных телевизионных говорящих голов — Киселева, Доренко, Сванидзе, Познера, Митковой и других — нас убедили: все в порядке, у президента твердое рукопожатие, выборы прошли честно… Сейчас, с возникновением интернет-общения, сетевых сообществ, реакция будет совершенно иная. Даже если народ не выйдет на улицы, он выйдет из сферы доверия власти. А это еще хуже. Я не сторонник ни «Яблока», ни «Правого дела», тем не менее у меня вопрос: почему определенная часть общества — пусть малочисленная, но активная и оттого значительная — никак не представлена? Не преодолела 7-процентный барьер? А откуда взялись эти 7%? Зачем они нам, если мешают полноценному представительству? Я, конечно, рад за «Единую Россию», но странная вещь. Все мы перед выборами переговаривались и спрашивали, кто за кого? И лишь немногие из моего окружения, далеко не либерального, собирались голосовать за «ЕР». Откуда такой результат?!
Например, просквозила информация, что в Мордовии за «Едро» проголосовало 90 с лишним процентов. Но такого не может быть по определению! Это цифра в стиле советского периода, причем застойного, когда люди именно голосовали, а не выбирали, потому что выбирать было не из кого. В Мордовии живут нормальные люди, смотрят тот же телевизор, страдают от тех же проблем. Там есть и такая интеллигенция, и сякая, и бизнесмены, и рабочий класс, и крестьяне, переставшие быть колхозниками и не ставшие фермерами. Все они думают и голосуют по-разному… Откуда 90 процентов? Там что, пороли за неправильные галочки? Подобная подхалимская цифирь страшно подрывает авторитет власти и наводит людей, чающих жить в демократии, на грустные размышления, заставляет искать обман даже там, где его нет. А самая активная часть загрустивших вышла на площади. Пока их больше в Москве. Мятежи чаще начинаются в столицах. И еще скажу крамольную вещь: думаю, такого всплеска активности не было бы, если бы не решение Путина баллотироваться в президенты. Значительная часть нашей либеральной интеллигенции, сориентированной на западное мнение, ожидала другого и возбудилась, а шумно покрасоваться она любит, достаточно взглянуть на Дмитрия Быкова. Я вот все жду, когда он центон про Хилари Клинтон сочинит: «Служила Хилари в Госдепе, госсекретаршею была…» Не сочиняет, а ведь такой смелый!
— То есть все-таки правы те, кто говорит о консолидации среднего слоя общества, на которую его толкнули ошибки нынешней власти?
— Я бы это назвал консолидацией деятельной части общества. Пока сюда входят политизированная молодежь, политизированный бизнес, политизированная интеллигенция. И это достаточно серьезно. Если вспомнить, что именно эти люди совершили государственный переворот в 1991 году. Именно они выходили на улицу, а не колхозники, не рабочие, не военные, не милиционеры. Вузовская молодежь и либеральная интеллигенция, а не завод «Фрезер», образно говоря. «Слово „русские“ отдали на откуп Жириновскому»
— Ну вот, открываю одну из свежих центральных газет — в первых строках помещен разговор отнюдь не о волнениях в стране, а о том, как премьер-министр Владимир Путин обсуждает работу коммунальных служб, модернизацию Ижевского механического завода, создание общенационального Клуба лидеров… Короче — молодец, занимается конструктивом, в то время как все эти нехорошие бунтари пытаются ему помешать и внести в страну смуту.
— Я как раз и хотел продолжить в этом направлении. Вспомним знаменитую фразу, которую Ельцин, уезжая из Кремля, сказал Путину: «Берегите Россию!» Это как если бы человек, у которого сгорел дом, отдавая новому хозяину ключи от пепелища, попросил: «И не забывайте поливать цветы». Страшное лицемерие! Мы отлично помним, в каком состоянии Путин получил страну и сколько сделал, чтобы мы отдалились от края пропасти, от опасности развала России. В принципе власть делает очень много правильного. Например, вспомнила о военно-промышленном комплексе. Хорошо бы еще о культуре и образовании вспомнить, понять наконец, что ЕГЭ воспитывает рабов кнопки, а не думающих людей. И зачем власти на этом фоне конфуз с выборами? Не понимаю…
Есть и другой вопрос, который меня очень беспокоит. Заметьте, слово «русские» почему-то во время выборов отдали на откуп Владимиру Жириновскому. Он всюду кричал: «Мы за русских всех порвем, как Тузик грелку…» Но на следующий же день после выборов слово «русский» исчезло из его риторики напрочь. Но проблема-то не исчезла! Национальное напряжение в России становится все сильнее. Вспоминается Советский Союз. Мы ведь не перестали быть империей. Пусть не официально, а по умолчанию. А что такое империя? Для либералов — бранное слово. А по сути это просто государство, которое объединяет не один, а много народов. Вот и все. Только у нас теперь в ранг союзных республик де-факто возведены бывшие автономные. И национальная политика ведется, на мой взгляд, абсолютно недальновидно. С одной стороны, национальные культуры и их элиты практически не представлены в центральном информационном пространстве. Сколько уж лет я не видел на федеральном телеканале ни одного татарского или дагестанского поэта… Умер великий танцовщик Эсамбаев, чеченец, умер замечательный поэт Гамзатов, аварец, еще несколько человек подобного уровня — и все, для ЦТ этих культур как будто больше не существует. А для небольших народов ведь очень важно ощущать, что они такая же часть единого государственного, культурного пространства России.
Или возьмите «Большую книгу» — это практически государственная литературная премия. За все годы ее существования не было ни одного лауреата из числа пишущих на национальных языках народов России, а их только литературных более 70. Зато полно эмигрантов. Мол, сваливай из страны — получишь премию! Или собственно государственные премии, которые теперь стали правительственными. За 20 лет такую премию получил только один национальный писатель — Канта Ибрагимов из Чечни. Хороший прозаик, но возникает вопрос: а что, Якутии, Татарстану, Коми и другим национальным республикам надо затеять войну с федеральными войсками, чтобы их писатели тоже стали лауреатами Госпремии?
С другой стороны, существует русский вопрос, ставший очевидным в прошлом году во время событий на Манежной площади. Есть проблемы у русских, живущих в наших «суверенеющих» на глазах субъектах Федерации. Вот приехал президент России в Башкирию, в Уфу. Смотрю по телевизору, как он встречается с руководством какой-то больницы. Ни одного славянского лица! Но в Уфе живет масса русских людей — что, среди них нет врачей? Сразу приходит мысль: а нет ли там выдавливания русских из престижных профессий по национальному признаку, как в той же Эстонии? Если нет, почему в телевизоре такая картинка? Нарочно? Национальный вопрос существует, обостряется, и его решать надо двусторонне, отстаивая права и пропагандируя культуру небольших народов, но не забывая, что скрепляющим цементом в России является русский народ как самый многочисленный, живущий по всему пространству и традиционно выполняющий эту скрепляющую функцию. Однако, похоже, люди в структурах, которым положено отвечать за идеологию, всерьез решили, что если в Конституции про идеологию не написано, то она стране и не нужна. Но это же глупость, над которой просто потешаются в Госдепе, как потешались они над «новым мышлением» Горбачева. «Охота на вурдалаков»
— Вы сказали, что ситуация сегодня больше напоминает 80-е годы, чем 90-е. А не напоминает ли она еще и 1910-е, когда на власть усиливали натиск либералы, а привело это к краху государства и диктатуре большевиков?
— Когда разваливается государство, на его обломках всегда воцаряется жесткая диктатура. Если бы не большевики победили, а Колчак, уверяю, его диктатура была бы не менее грозной. А как иначе он бы вернул помещикам земли, которые крестьяне уже считали своими? Это совершенно естественно, что либералы, расшатав и развалив власть, сами ее никогда не удержат. Точно так же, как они ее не удержали в 1991-м, под разговоры о Пиночете передав ее Ельцину, который тут же закрутил гайки, расстреляв собственный парламент. Имея такой опыт, ни в коем случае нельзя допустить ослабление государства. Потому что результат будет один: Россия станет еще меньше. Она и так уже дошла до размеров XVII века, а дойдет до размеров XV, даже XIV.
Знаете, во мне борются два чувства. С одной стороны, я тоже раздражен тем, что ко мне относятся как к какому-то несмышленышу и пытаются манипулировать моим сознанием. Хотя буду справедлив: предвыборные дебаты фактически впервые за 20 лет прошли достаточно корректно, не было традиционного глумления над коммунистами. Я даже порадовался: неужели наконец поняли, что людей только раздражает, когда тех, кому они традиционно симпатизируют, показывают вурдалаками? И это при том что мы знаем других, настоящих вурдалаков, которые сейчас в Лондоне бьются за миллиарды, ими не заработанные… Ну, думаю, слава Богу, болезнью бессовестного очернения политического оппонента мы переболели. Но, оказывается, не переболели другим недугом: махинациями на самих выборах. И хочется сказать: если ради свободы и демократии развалили великий Советский Союз, так хотя бы демократию не портьте! Хоть знать будем, за что страны лишились. А так ведь получается: ни за что. За яйца Фаберже…
Но, с другой стороны, если приглушить в себе это раздражение и попытаться заглянуть на шаг-два вперед, то понимаешь: под знаменем борьбы за чистоту выборной процедуры можно разнести страну в клочья. У нас ведь интеллигенция делится на две категории: либералы, которые ради свободы готовы пожертвовать Россией, и патриоты, которые ради России готовы пожертвовать свободой. Но я не хочу жертвовать ни тем ни другим. Надеюсь, и власть стоит на такой же позиции. Остается уповать, что те, кто «за стеной», не дадут ввергнуть страну в хаос, как в конце 80-х — начале 90-х, из которого 20 лет потом выбирались. И сделают это не столько жесткостью, сколько мудростью. Однако нельзя, на словах клянясь свободой и демократией, предъявлять обществу 90 процентов за «Единую Россию» в Мордовии и подобных местах. От мордовских выборов недалеко до мордовских лагерей… «Слухи о силе „Единой России“ преувеличены»
— Ну, допустим, власть отпустит вожжи — кто их подберет: либералы, националисты, а то, пугают некоторые, и нацисты?
— Думаю, все равно восторжествуют центристские силы. У нас в стране везде, кроме СМИ, они традиционно влиятельны. Ведь правительство может быть и коалиционным, что в этом страшного? И «Единая Россия» в своей лучшей части, и коммунисты в своей лучшей части, и «Справедливая Россия» — они все-таки ближе к центру. И программы-то у них похожи. Конечно, «Единая Россия» — могучая партия, там немало достойных, серьезных людей, но ее реальная сила за вычетом властного ресурса и пропагандистского эффекта, по-моему, гораздо меньше, чем принято считать. Я не политолог, но есть мировой опыт, когда через коалицию, через справедливое распределение министерских портфелей страны выходили из очень сложного положения. Так что выходы есть, а разговоры, будто придут к власти националисты, фашисты, — это все глупость. С русскими фашистами я не знаком, а вот русофобы мне попадаются, даже на телеэкране…
— Митинг на Болотной площади принял ряд требований — отмена результатов выборов, отставка главы ЦИК Владимира Чурова, расследование его деятельности, назначение новых выборов… Что теперь делать Путину и его окружению? Поспешить их выполнять? Плюнуть и растереть?
— Опять же отвечу: я не политик. Я гуманитарий, переживающий за свою страну и народ. По моему писательскому соображению (кстати, заметных писателей новой Думе нет), надо провести тщательную проверку и серьезно наказать тех, кто допустил нарушения. Ведь пока по-настоящему за подобные махинации никто наказан не был. Не мытьем так катаньем все отвертелись, а кто-то уехал послом. Не буду далеко ходить за примером. Ко мне недавно на читательской конференции подошла женщина, подождала, пока все уйдут, и сказала: «Юрий Михайлович, помните, вы баллотировались?» — «Помню, я тогда вторым пришел». — «Нет, Юрий Михайлович, я была членом избирательной комиссии и теперь, через много лет, хочу вам сказать: вы пришли первым… Но нас заставили…» Вот мой личный опыт. А в результате кого мы обманываем-то? Представьте себе, врач смотрит пациента на УЗИ и говорит: «У вас ожирение печени!» Пациент: «Ой, доктор, сделайте что-нибудь!» Доктор колдует над клавиатурой — и печень выглядит нормально. Так и с выборами: у общества, образно говоря, уже скоро печень отвалится, а нам, поколдовав, говорят: «Все хорошо!»
Но я еще раз хочу подчеркнуть: в борьбе за справедливость не должна не рухнуть с таким трудом восстанавливаемая управляемость государства и экономики, которая только чуть-чуть начала что-то выдавать… Больше всего этого боюсь! Любимое занятие либералов — смахнуть то, что делали другие, а дальше можно ехать за океан и читать лекции о том, какой м…к русский народ, как с ним трудно делать демократию. А демократия, между прочим, не эталонный платиновый метр, который хранится в палате мер и весов в Париже. Демократия — это такая организация общества, которую каждое государство подбирает под себя, под свой уровень развития, под свое экономическое, политическое самочувствие. Вот в Англии — королева и демократия. И свобода — это всего лишь та степень и тот способ принуждения, при которых человек чувствует себя комфортно. Любое государство принуждает. Но это принуждение не должно вызывать у человека отторжения. «Идти в Верховный суд — что тушить пожар бензином»
— Итак, шаг номер один — разобраться с выборами, а шаг номер два — очевидно, разобраться с коррупцией, которая по большинству опросов расценивается как главное российское зло?
— Так это одно и то же! Вы думаете, бюллетени вбрасывают за красивые усы Грызлова? За деньги. Махинации на выборах — тоже коррупция чистой воды. Вот пусть и разбираются: кто платил, кому и за что. Кстати, президент советовал обращаться в суд. Я тут волею судеб по писательским делам прошел всю нашу судебную цепочку. То, что я увидел в Верховном суде, повергло меня в ужас. Бороться с помощью этой организации с коррупцией-то же самое, что тушить лесной пожар бензином. Наверное, президент этого не знает, если посылает всех нас в суд. Кстати, члены его Совета по правам человека, узнав позицию Верховного суда в нашем деле, тоже оторопели…
— Ну что делать сейчас делать Путину — снять свою кандидатуру с президентских выборов и тем привлечь к себе симпатии либералов?
— Нет, я считаю, Путину ни в коем случае нельзя снимать свою кандидатуру, он человек много сделавший для страны, обладающий, как говорил Лев Гумилев, длинной волей, умеющий ставить цели и достигать их. Просто нужно сопрягать свои действия с реальностью. Не надо парню призывного возраста дарить к выборам оловянных солдатиков. Обидится — и правильно сделает.
— Может быть, пора собрать общенациональный круглый стол наподобие того, что был в стране лет 20 назад?
— Ну, почему же не собрать? И земский собор можно собрать. Но должен быть результат, а не говорильня. Возьмем, допустим, Общественную палату. Ах, как все красиво начиналось. А пользы от нее не больше, чем от Пробирной палатки Козьмы Пруткова.
— Поговаривают, что Путину уже не так интересна собственно Россия, он нацелился на возрождение СССР.
— Нельзя так ставить вопрос: либо Россия, либо Союз. Я уже говорил, что имперский статус для нашей страны совершенно естественен, и развитие в этом направлении абсолютно правильное. Я имею в виду даже не политическую, а экономическую целостность. У многих частей той распавшейся страны — тяжелые проблемы, и очевидно, что решать их гораздо сподручнее, вернувшись в единое экономическое пространство. И Путин как опытный политический деятель понимает: это выгодно и России. Руководители других стран понимают, что и им тоже выгодно. Это нормально. Почему Европа бьется как рыба об лед, чтобы сохранить единое экономическое пространство и евро? А когда наши лидеры начинают воссоздавать такое же экономическое единство, сразу начинается крик об имперских амбициях Москвы.
— Сколько у власти времени на то, чтобы не растерять окончательно доверие и возможность диалога с обществом? Вот, например, Сергей Доренко считает, что не больше двух лет.
— У нас в стране очень много серьезных ученых. И если бы мне сказали, что это, допустим, прогноз академика Олега Богомолова, я бы отнесся к нему серьезно. А расценивать прогнозы напыщенного скандалиста, который прославился как заказной телевизионный киллер, по меньшей мере нелепо.
— Из ваших слов, тем не менее, можно сделать вывод, что на самом деле времени на радикальную смену характера общения власти и народа еще меньше — может быть, всего полгода до ближайших президентских выборов.
— Я очень боюсь слова «радикальный». Мы уже радикально менялись в 1917 году, в 1991-м, ничего хорошего из этого не вышло. Да, нужны принципиально новые взгляды на социальные, политические процессы, которые уже давно идут, в том числе на русский вопрос. Нельзя опираться на самый многочисленный, государствообразующий народ, если он недоволен своей жизнью и чувствует себя униженным в собственной стране.
— За Общероссийским народным фронтом стоит будущее?
— Мне кажется, идея здравая, как раз с ее помощью можно одолеть многие болезни монопольной власти, главная из которых давно подмечена народной мудростью: рука руку моет.
— Только чтобы и фронт со временем не стал монополией.
— Это верно. Поживем — увидим. Но в Народном фронте много достойных людей, некоторых я даже знаю. Ну и хорошую художественную литературу руководителям не мешало бы почаще читать. Серьезные писатели предсказывают политические потрясения куда точнее, чем политологи, большинство из которых шарлатаны.
— Кто-то сказал: «Если бы Ельцин читал „Хаджи-Мурата“, войны в Чечне не было бы».
— Увы, он читал Сорокина…
