За окнами гуляла стылая декабрьская метель, а на сцене Центрального концертного зала гостиницы «Россия» из-под руки мастера-осветителя сыпались теплые белые «хлопья» и в благодарную тишину зала улетали красивая мелодия и проникновенно-грустные слова: «Снегопад, снегопад, не мети мне на косы...». Певица-грузинка исполняла знаменитый нынче «Снегопад» композитора-армянина на слова поэтессы-литовки, а песня у них вышла удивительно русская.
А было так... Жила-была в Москве (живет и здравствует поныне) драматург, поэтесса, а в прошлом, между прочим, певица Алла Рустайкис. Любителям оперетты наверняка известны спектакли по ее пьесам «Ромео — мой сосед», «Ночь в Венеции»... Специально песен никогда не писала, но множество поэтических текстов звучит в ее спектаклях. Зная об этом, к Алле Александровне однажды обратился Стас Намин, в то время (1977 год) руководивший эстрадной группой «Цветы», и попросил «что-нибудь для песни». «Чего-нибудь» не оказалось, и она с большими сомнениями передала ему несколько стихотворений, в том числе «Снегопад» — об очень сокровенном и личном.
Здесь время назвать композитора, человека поразительной судьбы, увы, безвременно умершего. Алексей Гургенович Экимян долгие годы работал в милиции, одно время был начальником районного отделения внутренних дел в подмосковном Серпухове. А потом неожиданно для окружающих все бросил и начал писать замечательные песни. Возможно, этот феномен еще ждет объяснения, но совершенно ясно одно: Экимян был повышенно отзывчив на движения человеческой души, и, без сомнения, его большое доброе сердце не могло остаться безучастным к женской исповеди, прозвучавшей в «Снегопаде». Ах, это сердце! Оно-то и подвело Алексея Гургеновича в его последний час — не выдержало эмоциональной перегрузки после концерта, который он дал в больнице накануне выписки из нее врачам и медсестрам, поставившим его на ноги после инфаркта, но не успевшим спасти от второго...
С народной артисткой СССР Нани Брегвадзе мы встретились на декабрьском концерте в «России». Вместе со своим неизменным аккомпаниатором, коллегой и подругой, народной артисткой Грузии Медеей Гонглиашвили она готовилась к выходу на сцену, и интервью было коротким.
— Нани, когда вы впервые познакомились со «Снегопадом»?
— В 1978 году в один из наших приездов в Москву нас с Медеей разыскал Алексей Гургенович. Мы тогда еще не были знакомы. Он долго уговаривал меня записать песню на радио, убеждал, что это «моя» песня. А я не верила, не чувствовала этого. И все-таки, уступив просьбе, спела, слыша только музыку. Сейчас-то я пою совсем другой «Снегопад» — признание, мольбу. А тогда — спела и забыла. И вдруг через какое-то время посыпались письма с благодарностями и просьбами — включить в программу, списать слова, петь ее всегда...
— Всегда? И все-таки зимой, наверно, поете ее чаще.
— Нет, «Снегопад» — это же не время года, а время любви, которое не признает «сезонности». Между прочим, однажды мне пришлось петь «Снегопад» в тяжелую июльскую жару. Знаете, где? В Сан-Франциско, на гастролях 1983 года. Концерт уже заканчивался, и Медея шепнула мне: «Тут-то нашу любимую не попросят». И в это время из разных концов зала понеслось: «Снегопа-а-д».
Продолжение следует
