ОСТАВЬТЕ недоверие, входящие сюда… Минуя всем нам известный педагогический ад, минуя теоретически-книжное чистилище, пойдемте, читатель… ну если не в рай, то в нечто такое, что с первого взгляда кажется фантастическим или неправдоподобным. И все же сделаем усилие, оставим недоверие. Хорошее воспитание всегда похоже на сказку.
…Но сначала установим точку отсчета. Впервые я был в
Все положенные мероприятия в школе проводились, а в случае необходимости все положенные меры принимались, но воспитательная работа словно в песок уходила: почти никакого эффекта. Обычная беда мероприятельной педагогики.
Во второй раз я приехал в школу через год, в декабре
Я был также в вечернем школьном кафе, которое теперь устраивают старшеклассники раз в месяц. Кафе было математическое (а прежде — «театральное», «поэтическое», «политкафе»). У входа в зал висел огромный плакат: «Сережа + Таня = ?» Математика же! В зале накрыли столики — посуда, баранки, сушки, сахар. Двери школы открыты настежь — даже дежурных не было, и пришло много чужих. Девятиклассник негромко пригласил всех за столики, и его сразу услышали, повторять не пришлось. Сели девочки; оставшиеся места, выждав, заняли мальчики; кому места не хватило, устроились вдоль стен, и все стали с интересом слушать рассказы о выдающихся математиках. Потом, после того как дежурные разлили кофе, был капустник — защита математических действий, в том числе танцевальная сюита «Извлечение корней»…
Вот где сказка, вот где педагогическая фантастика. Можно за год провести 365 мероприятий, можно воспитать потрясающе активный актив. Но чтобы там, где прежде никого ничего не заставить, теперь на каждую просьбу — десятки добровольцев? Чтобы образовалась атмосфера всеобщего доброжелательства? Чтобы лица переменились — за год?!
…Я был придирчив, как старый брюзгливый бухгалтер-ревизор, я проверял и перепроверял, пытал ребят недоверчивыми расспросами и, наконец, по-
просил пригласить в школу родителей — первых двенадцать человек по списку одного из десятых классов. Родители в один голос говорили о том, как переменились их дети. Одна мама сказала:
— Одухотворенность — вот самое положительное, что появилось в их жизни.
…Оставим недоверие. Это все объяснимо. Тут, несомненно, педагогические таланты, но мало ли у нас талантов? Тут современнейшая педагогическая технология.
ОБ ИДЕЯХ, делах, о поиске доктора педагогических наук, профессора герценовского пединститута Игоря Петровича Иванова мы знаем уже почти двадцать лет. «Комсомольская правда» поддерживала его эксперименты еще тогда, когда совсем неясен был исход — больше полутора десятков публикаций поместила газета. Однако только теперь, после решающего опыта в
Не просто объяснять систему Иванова, ее легче перенять, чем понять, так бывает в педагогике. Но вот, на мой взгляд, главное.
Если присмотреться, как идет мало-мальски серьезная работа в нашей жизни, то легко заметить, что мы сначала обдумываем ее, потом исполняем, потом оцениваем. В процессах обдумывания и оценки, даже свернутых до предела, — суть человеческого отношения к работе. А в воспитании мы подчас лишаем детей возможности обдумывать и оценивать свое дело или в лучшем случае лишь призываем ребят думать. Когда же выясняется, что они не умеют этого делать (и потому не хотят), мы сердимся, говорим, что они «неактивные» и вообще — «не те» дети пошли.
Но, оказывается, умению думать над своей жизнью и работой можно учить точно так же, как обучают, например, решению математических задач, тем же самым способом: коллективно, вместе с учителем, вслух. Не призывать думать, не бранить за бездумье, а учить, показывать, как это делается, выдвигать задачи и вместе с ребятами вслух, коллективно решать их.
Какие же это задачи надо решать вместе с детьми? Да любое дело: дежурство по школе, сбор, собрание, праздник, воскресник — любое дело можно рассматривать как задачу, которую надо коллективно решить — коллективно придумать лучшую организацию работы.
ДЕЛО, как видим, кропотливое: придумай, проведи да еще раз собери ребят для обсуждения. Но разве легко обучать решению математических задач? Почему же на бассейны, трубы, пирамиды и логарифмы — годы и годы, терпение и терпение, а умение думать над работой и жизнью должно будто бы прийти само собой, от одних только благородных призывов? С нынешнего года в
Последствия такого воспитания для жизни человека, в какой бы области он ни работал, предвидеть нетрудно. Мы все очень озабочены развитием художественного, литературного, технического творчества детей, об этом много пишут. Но не лежит ли в основе всякого творчества — творческое отношение к жизни и работе вообще, творчество как способ жить на свете? И не в творчестве ли скрыта главная воспитывающая сила? Быть может, не столько воспитатель воспитывает и даже не коллектив сам по себе, сколько эта подъемная сила коллективного творчества. Когда она появляется, она буквально преображает ребят и взрослых. Ведь если воспитатель постоянно сидит с ребятами и придумывает, изобретает, оценивает, то он физически не может командовать детьми, он вынужден быть демократичным, иначе вся затея сразу провалится. Крикни раз, оборви другой — какое там творчество! Но воспитатель не может и сидеть в стороне, приговаривая: «Думайте, дети, думайте» — без помощи взрослых ребята редко придумывают что-нибудь дельное, особенно поначалу. Следовательно, взрослым тоже приходится ломать голову, изощряться, изобретать, ибо на задачи из общественной жизни готового ответа нет ни у кого. Однако человек устроен так, что когда появляется необходимость в творчестве — появляются и способности к творчеству, и какой же духовной, полной становится его жизнь!
Игорь Петрович и его последователи отобрали и испытали сотни всевозможных ребячьих дел для всех возрастов — с тем, чтобы всякая работа была и уроком творчества, и праздником творчества. Описание их находок можно найти в книге «Коллективные творческие дела коммуны им. Макаренко» (Ленинград, 1970 г., тир. 9 тыс. экз.) и в книге «Фрунзенская коммуна» (Москва, «Детская литература», 1969 × 1972 гг.). Не важно, что книги эти неполны и недоступны. Важно, что дело двинулось, что у нас есть теперь методика коллективного творческого воспитания, что открывается новая, быть может, самая важная сторона воспитания в коллективе, видны новые преимущества его. Тут именно новое, потому что если кто-нибудь скажет, что все это давно известно, все было, то спрошу: а что же вы молчали, уважаемые товарищи? «Все было», почему пробавлялись жидким педагогическим компотом из сушеных «принципов» и «стадий» и не говорили о главном, не делали главного?
Чехов заметил об одном своем герое, что он «чрезвычайно любит ум и честность, но чтобы устроить около себя жизнь умную и честную, у него не хватает характера и веры в свое право». А ведь и верно — кто не любит умную и честную жизнь чрезвычайно? Но все ли умеют устроить ее около себя? В обычных житейских обстоятельствах, на службе, в своем деле, дома? И, не умея устроить ее, эту умную и честную жизнь, не слишком ли усердно ищем мы порой виноватых? Из всех нелепых способов провести свои такие короткие, человеческие жизни самый нелепый — провести их в нытье. Будем внимательны к простым идеям Иванова — он с детства обучает деятельному искусству устраивать умную и честную жизнь.
НАВЕРНО, его идеи нужны были людям, потому что первая же попытка Иванова и его добровольных сподвижников испытать новые методы на практике привела к удивительным результатам. Созданная при районном Доме пионеров «Фрунзенская коммуна» (слово «коммуна» — знак уважения к Макаренко) поражала всех ребят, которые в нее попадали, и всех взрослых, которые ее видели. Был год, когда коммуна организовала восемнадцать лагерей-спутников, где на каждые сто ребят-новичков приходилось всего пять-шесть коммунаров-старшеклассников. И, однако, через неделю во всех «спутниках» установился тот же стиль творчества, доброжелательства, заботы друг о друге. По направлению ЦК ВЛКСМ и «Комсомольской правды» семь ребят из коммуны и трое вожатых приехали в «Орленок» — следующим летом весь лагерь работал так же. Мало того, ребята, разъехавшись, стали передавать эти приемы своим школьным учителям в разных городах — в Перми, Барнауле, Петрозаводске, Ленинакане, Горловке. Недавно вышла в Челябинске интересная книга директора школы В.А.Караковского «Грани воспитания», где, по существу, описывается десятилетний опыт работы по методике Иванова, но самого автора, как он пишет, всем этим премудростям научили… два девятиклассника, вернувшиеся из «Орленка», — случай, пожалуй, небывалый в педагогике и свидетельствующий о прочности и жизненности идей Иванова. Добавлю, что Игорь Петрович создал при герценовском институте «Коммуну имени Макаренко», и вот уже больше десяти лет будущих учителей учат искусству творческого воспитания не только лекциями и короткой практикой, но и в собственной общественной работе. Так кругами идет от одного человека, работающего за целый исследовательский институт, кругами и независимо от него идет хорошая, умная жизнь…
Симон Соловейчик
«Комсомольская правда», 1975,
