Выпуск N 19 от 23 мая 2002
19.01.02
Бывает и так: человек слишком хорошо для того, чтобы признаться себе, насколько он плох. Я имею в виду насколько он ревностно относится к своей персоне. И свобода человека определяется, как мне кажется, свободой от себя самого. Насколько он позволяет себе быть свободным. Но это понятно. Я хочу сказать о другой свободе. Свободе от других. То есть, разрешать себе быть свободным от других людей. Как это сделать? Можно просто смотреть на небо. Ты идешь, не всматриваясь в лица. ты не опускаешь голову так низко. Я так пробовала. Я одела шерстяную шапку на лоб, подняла повыше шарф, и сверху натянула капюшон. Я видела только верхний краешек дороги. Я видела ровно столько, сколько мне нужно, чтобы не упасть. Но под конец я упала. Но дело не в этом. Главное, я не видела лиц людей. Я не видела того, как они на меня смотрят. Как? не Зачем? не то, как Я на них смотрю, а как Они на меня смотрят. Мы не можем ничем владеть. Но человек устроен так, что он постоянно стремится к обладанию. Это инстинкт. Инстинкт вожделения. Он сначала вожделеет, потом обладает. То есть, это природа. Вожделение - одно из самых сладостных человеческих чувств. Вожделение - это предтеча обладания. То есть наиболее сильных эмоциональных состояний мы достигает в предвкушении обладания. Я не могу идти против природы. Некоторые говорят, что в этом и проявляется сила человека - насколько дальше он уйдет, настолько выше будет в глазах людей "слабых", подверженных своим природным инстинктам. Но я НЕ МОГУ, (Или не хочу) отдергивать руку от яблока, когда хочу его съесть. Это насилие над естеством. Если Бог создал нас такими, то, следовательно, это и упрек в погрешимости наказов Божиих. Именно Бог создал Еву именно такой, и именно такой она и протянула руку к запретному плоду. Иуду тоже создал Господь, и именно таким он был нужен на тот момент исторического развития. Мы не СМОЖЕМ уйти от своих слабостей, потому что БОГ ЗАХОТЕЛ наделить нас именно этими слабостями. В сущности, я говорила не об этом.
Я хотела сказать, что стремиться к обладанию человеком - это так же естественно, как и вожделеть его. Я не понимаю, точнее, не могу понять любовь без обладания. Меня этому долго учили, но я буду лгать, если буду делать это. Например, расставайся с улыбкой на устах, радуйся, когда твоему любимому человеку хорошо, вне зависимости, рядом ты или нет. Так нельзя. В этом и вся слабость. Любовь - это такая бумага, купчая дьявола, в которой ты добровольно соглашаешься отречься от себя в пользу другого. Но вся трагедия заключается в том, что до последнего момента ты не знаешь, возьмёт ли другой человек то, от чего ты отказался, или выбросит дарительную в бумагорезку. В этом и состоит один из самых сладких и горьких моментов любви: ты отдаешь себя, не зная, дадут ли тебе что - либо взамен. И в этом обладании и есть счастье: когда человек овладевает тобой, а тебе от этого сладко. Он вынимает из тебя всё, а ты улыбаешься и протягиваешь ему свою душу. Именно в обладании и есть любовь. А когда ты отдаешь себя всего, а потом улыбаешься и говоришь: "Лети, милая, куда хочешь, я хочу, чтоб ты была счастлива" - это неправда, это лицемерие. Гребенщиков же пел: "Если бы я мог любить, не требуя любви от тебя".
20.01.02
Было очень забавно смотреть рейд Путина в братскую Польшу.
21.01.02
Ехала в автобусе и плакала. Я сдала сегодня последний экзамен и закрыла сессию. Поэтому у меня были все основания для очень хорошего настроения. Я держала в руках журнал "Огонек" и рыдала. Не думайте, что я слишком сентиментальна и плачу над каждой сердобольной заметкой о происшествии. Нет, но этот материал меня поразил своей абсурдной несправедливостью. Он представлял собой письмо прапорщика, имеющего какое-то отношение к суду. Он рассказывал о судебном процессе, совершенном над мальчишкой лет 15. Родители алкоголики, живёт у бабушки, есть подчас нечего и он украл у соседки ведро картошки. Мальчонку вскоре повязали за кражу, назначили судебный процесс и приговорили к 4 годам лишения свободы. Тривиальный случай. Тут и здесь подчас возникают публикации о таких вот, грубо говоря, "преступлениях", на решения которых скоры наши судебные органы. Но дело в другом. Дело в том, что этот судебный процесс происходил в моем родном Одинцово, через дорогу от моего дома. Моя мама иногда лечит городскую судью, простую женщину, страдающую полиартритом... Подруга моей сестры - полненькая девушка Ира - помощник судьи. С Виталием Сергеевичем, главным судьей Московской области, мы познакомились как-то поздно ночью... Точнее, я с ним не знакомилась, он был непростительно пьян и размахивал своим красным удостоверением и каким-то тортом перед моим носом и норовил упасть передо мной на колени. Он кричал, что я самая красивая женщина и вообще, он за меня пол-Одинцово в Соловки пересажает. Я отнекивалась и спешила домой. Что самое интересное, как я потом проверила, он действительно был главным судьей. А сейчас я ехала на автобусе в Одинцово и плакала. Я плакала, мотала головой и не верила, что все эти милые, в сущности, люди способны засадить за решетку 15-летнего мальчугана, который украл от голода. Возможно, судебное заседание вел другой, некомпетентный судья. Наверное, не было там ни милой маминой пациентки, ни пухленькой хохотушки Ирины, которой суют шоколадки под юбку, ни тем более главного областного судью, любителя пьяных ночных знакомств. Но больше всего мне стало обидно за нашу городскую газету. Я знаю, что наша уважаемая главный редактор, женщина предпенсионного возраста старой закалки, никогда не читает московских газет. Но мне в первый раз было по-настоящему стыдно за наши славные "Новые рубежи", боящиеся раскрыть рот перед городской администрацией. Мне стало стыдно, что я там работала. Первый раз в жизни. Почему они не могли без оглядки на администрацию осветить этот процесс? Они же журналисты, они же должны бороться за правду! Развеять ложь, несправедливость, непроверенные слухи - вот их социальный долг. Я этого не понимаю. Они будут писать о доярках и обувных фабриках в то время как 15-него мальчонку сажают в кутузку за то что есть хотел? Это абсурд, это апогей абсурда, жестокосердия и безразличия. Скрыть такое от глаз людей, от глаз вышестоящих организаций - это должностное преступление! Я не хочу трусливо прятаться и закрывать глаза! Я не хочу и не буду таким журналистом. Лучше буду голодать без гонораров и признания свыше. Лучше буду в политической опале, чем буду врать и отворачиваться. Я НИКОГДА НЕ БУДУ ТАКИМ ЖУРНАЛИСТОМ!
Ваша А.И.Шевелева
