Тридцать восемь лет Леня Козлович со своим семейством честно прожил в коммунальной квартире на двадцать пять человек.
Леня привык к соседям, которых не было только в постели, к удобствам, которых не было, и к своей комнатке площадью двадцать два не очень-то квадратных метра, такая она была вытянутая коридорчиком.
Шанс на расселение был один: если дом треснет. Жильцы дебоширили, как могли, раскачивая здание.
И вот, слава Богу, дом треснул и пошел под капитальный ремонт. Людей расселяли в отдельные совершенно квартиры.
В понедельник Леня, радостный, как предпраздничный день, вошел в отдел распределения жилплощади.
Принимал инспектор Чудоев Максим Петрович. Максим Петрович был чудовищно хорош в черном костюме, зеленой рубашке и синем галстуке. Небольшие карие глазки его косили так, что встретиться с Максимом Петровичем глазами было практически невозможно! То есть посетитель видел Чудоева, а вот видел ли Чудоев посетителя, поручиться было нельзя.
Леня наклонился к уху Чудоева и прошептал:
— Знаю, что нельзя, но смерть как охота трехкомнатную!
Максим Петрович развел глаза в стороны и сказал:
— Если бы вы были матерью?героиней или хотя бы идиотом со справкой... А если вы нормальный человек, увы, ничем помочь не могу.
И тут Леня выплеснул из себя фразу, бессмысленную до гениальности:
— Максим Петрович! Размеры моей благодарности будут безграничны... в пределах разумного!
Максим Петрович оглянулся и прошелестел одними губами:
— Тс?с! Зайдите в четверг после трех. И не забудьте размеры границ!
Дома, сидя за столом и тряся над борщом перечницу, Леня сказал жене:
— Люсь, падай в обморок! Я, кажется, выбил трехкомнатную!
Люся, как при команде «воздух!», рухнула на пол.
— Леньчик! Миленький! Положена двухкомнатная, будем жить! Раз ты что-то задумал — и однокомнатную не дадут! У тебя, как на грех, легкая рука! Из ничего — бац! И беда!
— Цыц! Сначала послушай, а потом убивайся! Тут все чисто! Ну, придется немного дать!
— А что ты пообещал?
Леня наморщил лоб, вспоминая неповторимую фразу:
— Я сказал так... Размеры моей благодарности будут безграничны. В пределах разумного.
— Переведи с идиотского на русский! Сколько это в рублях?!
— А я откуда знаю. Сколько у нас в заначке?
— Осталось сто пять рублей тридцать пять копеек!
— Значит, столько и получит!
Люся заплакала:
— Леньчик! Тебя посадят! Ты не умеешь давать! Тебя возьмут еще в лифте, в автобусе! А за дачу взятки от трех до восьми лет. Значит, тебе дадут десять!
Леньчик, на кого ж ты нас бросаешь! Ты никогда в жизни не мог ни дать, ни взять! Вспомни дубленку, которую ты достал мне по дешевке за двести пятьдесят рублей! Этот кошмарный простреленный милицейский тулуп, который еле продали через год за сто рублей вместе со шкафом!
А сметана, которую Коля вынес нам с молокозавода! Ты ее тут же разлил в проходной под ноги народному контролю! Тебя чуть не посадили, списав на тебя все, что с молокозавода вынесли трудящиеся!
Леня сидел как оплеванный, выкладывая в тарелке вермишелью нецензурное слово.
— Ну а что делать? Посоветуй, если ты такая умная!
— А что, если... — Люся медленно поднялась с пола. — Все в конвертах дают? Так вот, сунь туда вместо денег сложенную газету, заклей и отдай конверт только после того, как получишь ордер! И беги! У тебя был второй разряд по лыжам? Вот и беги! Не станет он орать, что взятку ему недодали!
— Молодец, Людка! Соображаешь, когда не ревешь. Номер экстра-класса! За трехкомнатную — газета «Советский спорт»!
За ночь Люся на всякий случай подготовила три конверта с газетами, сложенными под взятку.
Назавтра Леня, покрывшись красными пятнами, вошел в кабинет.
— Поздравляю! Вопрос решен положительно! — сказал Максим Петрович. — Осталось подписать у Новожилова и все!
— Максим Петрович, так вы бы уж подписали... И тогда размер моих границ... не имел бы никакой благодарности!
Чудоев вернулся через пять минут и помахал перед носом у Лени подписанным вкусно пахнущим ордером. Там было написано: «трехкомнатная»!
Леню потянуло за ордером, но Максим Петрович изумленно глянул в ящик стола, потом на Леню, как бы прикидывая: войдет Леня в ящик или не войдет?
Выхватив ордер, Леня бросил в ящик пухлый конверт и, пятясь к дверям, бормотал:
— Большое спасибочко! Заходите еще!
И тут, как из-под земли, выросли двое и хором сказали:
— ОБХСС! Ни с места!
Старший из них ласково поманил людей из очереди, очевидно, чтобы они разделили его радость:
— Будете понятыми. Подтвердите дачу взятки.
Младший оперативник открыл ящик и достал оттуда конверт.
— Ваш?
Леня кивнул.
Старший жестом профессионального фокусника закатал рукава, дабы все убедились, что в рукавах ничего нет, и, ловко вскрыв конверт, бережно достал аккуратно сложенный «Советский спорт».
Подмигнув понятым, давая понять, что сам фокус еще впереди, он начал нежно разворачивать газетный лист.
Понятые, распахнув рты, с огоньком лютой справедливости в глазах, ждали финала. Ничто не делает нас такими честными, как чужое преступление.
Наконец газета была развернута в два полных печатных листа. Работник ОБХСС, не сняв улыбки, тупо оглядел газету с обеих сторон. Ударил бумагу ладонью. И начал трясти, надеясь, что посыпятся денежки.
Увы, фокус не удался!
— Синицин, чтоб я сгорел, по-моему, это «Советский спорт»! — сделал он тогда смелый вывод.
Максим Петрович, для которого этот вывод был еще более неожиданным, чем для остальных, недоверчиво потрогал газету рукой, ущипнул себя, работника ОБХСС. И к нему вернулся дар речи:
— Естественно, «Советский спорт»! А что, по-вашему, должно было быть еще? Я с детства мечтал его прочитать! А товарищ любезно принес, как мы с ним и договорились!
Младший работник ОБХСС, с лицом человека, похоронившего за день всех родственников, машинально сложил газету, сунул в конверт и бросил в ящик стола. В глазах его стояли слезы.
А Максим Петрович бросился к Лене и долго тряс его руку:
— Спасибо за газету! Даже не знаю, как вас благодарить! Просто не представляю, как бы я жил без этой газеты!
Леня сказал:
— У меня журнал «Огонек» есть. Могу принести. — Нет, нет! За это статья, правда, товарищи? И заберите свой конверт! А то подумают: я с посетителей конверты беру!
Максим Петрович сунул конверт из ящика обратно Лене в карман.
— Ну вы жук! — Старший погрозил Чудоеву пальцем. — Все свободны. Хотя, конечно, жаль!
Дома Леня, не раздеваясь, схватил жену в охапку и закружил по комнате.
— Люська! Трехкомнатная! Держи!
Прочитав текст, Люся заплакала:
— Любименький! Такая удача и ты на свободе! Садись кушать, радость моя!
Леня уплетал обжигающий борщ и, давясь, рассказывал, как все было.
— Представляешь, жучина, говорит: «Чтобы ничего не подумали, я возвращаю вам конверт!»
Леня бросил на стол мятый конверт. Люся подняла его. И вдруг оттуда посыпались песочного цвета ассигнации. Сторублевки. Десять штук.
— Ленечка, это тысяча рублей! Ты кого-то нечаянно убил?
Люся приготовилась плакать.
Леня медленно лил борщ на брюки, не отрываясь глядя на невиданные деньги.
— Может, это инспектор тебе взятку дал за то, что ты его спас?!
— Погоди, Люсь, погоди! Вот, значит, как оно как! У него в ящике лежала чья-то взятка в таком же конверте. Он побоялся, что станут искать, и сунул конверт мне в карман. Сволочь! Не отдам. Это нам на новоселье от ОБХСС!
— Ленчик! — Люся привычно опустилась на колени. — Узнают, что ты трехкомнатную получил и за это взятку взял! В законе еще статьи для тебя не придумали!
— Не отдам. — Леня смотрел на жену исподлобья. — В кои-то веки мне дали взятку. Когда я еще получу? Не все взятки давать нечестным людям, пора и честным давать!
— Ой, Ленчик, не гонись за длинным рублем, дороже выйдет!
Они бранились целый день и даже ночью. К утру Леня сдался.
В конце рабочего дня он вошел в кабинет Чудоева и, вздохнув, сказал:
— Подавитесь своим конвертом!
Максим Петрович, воровато закосив глаза за спину, протянул руку. И в тот же миг в кабинет откуда-то сверху впрыгнули два человека, дышавших так тяжело, будто они сутки гнались друг за другом. Это были все те же работники ОБХСС.
Старший прохрипел:
— Попрошу конвертик, дорогие мои товарищи!
Младший дрожащими руками открыл конверт, затряс им в воздухе. Максим Петрович рухнул в кресло. Леня зажмурился. Тяжкий стон заставил его открыть глаза.
Из конверта выпадал... «Советский спорт».
У работников ОБХСС было такое выражение лица... выражение даже не лица, а черт знает чего! Максим Петрович окосел окончательно. Его глаза смотрели уже не наискось, а вовнутрь.
И тут Леня начал смеяться. Он-то понял, в чем дело!
По рассеянности он взял вместо конверта с деньгами тот запасной конверт с газетой, который Люся приготовила в прошлый раз.
Леня смеялся как ненормальный.
Выходит, конверт с тысячей, который лежал рядом, он по ошибке бросил утром в мусоропровод!
Вот повезло, так повезло!
Я же все время говорил Люське: «Со мной не пропадешь!»
