Россия начала выходить из карантина, но как скоро в повестку вернется вопрос голосования по Конституции, по-прежнему не ясно. Таким образом, у нас сложилась — и, возможно, еще долго продлится — уникальная ситуация: де-юре в стране одновременно действуют две конституции. С поправками и без. И это далеко не единственное, что раздвоилось в нашем государстве.
Разнообразные «осведомленные источники» постоянно сообщают о новых сроках проведения общероссийского голосования. Июнь, июль, август, сентябрь... А согласно одному из инсайдов, обсуждается идея переноса плебисцита аж на декабрь. А именно — на 12-е, на День Конституции. Обилие такого рода сведений говорит об одном: решения пока нет. И нерешительность президента понять можно: уж очень много неизвестных в этом уравнении.
С одной стороны, есть доводы в пользу как можно более близкой даты. Во-первых, нельзя чересчур долго держать электорат на низком старте — перегорит, закиснет. Социология, правда, пока не фиксирует существенного снижения интереса россиян к «конституционной» теме, но понятно, что это лишь вопрос времени. И что обильная реклама поправок — сиречь «информирование» — может только чуть замедлить этот процесс.
Кроме того, по мнению многих экономистов, вызванный эпидемией кризис во всей своей красе проявит себя во второй половине года. И, следовательно, «брать» избирателя нужно, пока он «тепленький», то есть не совсем еще осатаневший, а финансовые закрома не опустели. Дальше будет хуже.
По другой, альтернативной логике, степень осатанелости и так уже велика, а к июню-июлю будет еще больше. К тому же велики и чисто эпидемические риски: вряд ли к тому времени вирус полностью угомонится. Как бы, напротив, не припустил. И что тогда будет с явкой? Да и оппозиция, ясное дело, не упустит возможности прищучить власть — за то, что той, мол, плевать на жизнь и здоровье граждан. И имеет все шансы пожать на этой ниве неплохой политический урожай.
С этой точки зрения, торопиться не надо. Следует дождаться, пока основательно выветрится моровое поветрие и начнут затягиваться социальные и экономические раны.
В общем, формула выглядит пока так: «проводить нельзя отсрочить». Где и когда будет поставлена запятая — зависит от того, насколько срочно президенту и его команде требуется исправленная и дополненная Конституция. То, что задумывалось как красивый бантик, эффектный финал конституционной реформы, превратилось в ее главный тормоз.
Некоторые эксперты уверены, что Кремль спешит и что во втором полугодии нас ждет ряд интересных, а возможно, и сенсационных перемен на политической сцене. В пользу этой версии свидетельствует и аврально принятый закон, предусматривающий возможность дистанционного голосования на выборах и референдумах — по Интернету и почте. Однако дистанционка, как ни крути, — все-таки дополнение, а не замена «живой» формы.
Но, в принципе, докучливый «бантик» можно и вовсе отрезать. Со ссылкой — как вариант — на форс-мажор и заботу о здоровье россиян. Нужно лишь внести правку в поправку — в федеральный конституционный закон «О совершенствовании регулирования отдельных вопросов организации и функционирования публичной власти». А именно — убрать вторую статью, которая регламентирует проведение голосования, и изменить третью, определяющую порядок вступления поправок в силу.
Голосование, как всем известно, — не обязательный, чисто политический элемент реформы. Совершенных шагов вполне достаточно. Более того, формально поправки уже вступили в силу. 136-я, предпоследняя статья Основного закона гласит: «Поправки к главам 3–8 Конституции принимаются в порядке, предусмотренном для принятия федерального конституционного закона, и вступают в силу после их одобрения органами законодательной власти не менее чем двух третей субъектов РФ».
По счастью, наша «вертикаль» пока достаточно стройна и устойчива, чтобы конституционное «двоезаконие» не привело к разброду и шатанию. Однако такая двойственность отнюдь не исключение из правил. Что гораздо хуже — она характерна и для нынешней политической практики.
Шоу двойников
У нас, например, сегодня два премьера. И это не шутка. С 30 апреля исполнение обязанностей председателя правительства во всей их полноте осуществляет, согласно соответствующему президентскому указу, первый заместитель председателя правительства Андрей Белоусов. Рескрипт, как известно, появился после того, как стало известно о заражении Михаила Мишустина коронавирусом.
Тот факт, что в указе отсутствует слово «временное», дал пищу для спекуляций: нельзя, дескать, исключать, что Мишустин не вернется в премьерское кресло. Однако случилось ровно противоположное: Мишустин вернулся, так сказать, явочным порядком: проводит совещания с членами кабинета, участвует в совещаниях с президентом — в режиме видеоконференции, понятно, но сейчас это обычный режим и для здоровых чиновников, — поздравляет ветеранов с Днем Победы...
Создается отчетливое впечатление, что слухи о возможном «невозвращенстве» Михаила Владимировича дошли и до него самого. И он всем своим видом показывает, что его рано списывать со счетов.
Между тем указ «Об исполнении обязанностей Председателя Правительства РФ» никто не отменял. Андрей Белоусов тоже время от времени проводит совещания и тоже подписывает распоряжения — в статусе и.о. И получается, что премьерские обязанности сегодня исполняют сразу двое.
Похожая ситуация с противостоянием эпидемии. Одновременно действует Координационный совет при Правительстве РФ по борьбе с распространением новой коронавирусной инфекции на территории РФ, возглавляемый то ли Мишустиным, то ли Белоусовым, и рабочая группа Госсовета по противодействию распространению коронавируса — под руководством Сергея Собянина. И, по имеющейся информации, трение между двумя штабами такое, что, того и гляди, начнет искрить.
Стратегий противодействия тоже больше одной. Во-первых, федеральная, воплощенная в указах и указаниях президента и решениях правительства. Во-вторых — множество региональных. Причем последние столь сильно отличаются друг от друга и от федерального образца, что порой с трудом верится, что речь идет об одной и той же стране. Диапазон противоэпидемических мер простирается от комендантского часа и ограничений на въезд и выезд из региона (вплоть до запрета) до белорусско-шведской модели, то есть практически полного отсутствия барьеров.
Кто-то называет это «новым федерализмом». Наконец-то, мол, регионы вдохнули полной грудью прописанной в Конституции свободы. Но широта рамок явно превосходит уже и конституционные. Что заставляет видеть в этом не падение оков, а принцип «спасайся кто как может». Вынырнешь — значит, «гибкий подход», примененный федеральным центром, себя оправдал. За что ему, центру, честь и хвала. Утонешь — сам виноват.
Из той же серии и итоги последнего санитарно-эпидемиологического совещания, проведенного президентом. Владимир Путин объявил, что начавшийся 30 марта «единый период нерабочих дней для всей страны и для всех отраслей экономики завершается».
Но при этом у глав регионов «остается право по согласованию с Правительством РФ ограничивать или даже временно приостанавливать деятельность предприятий». А также «принимать решения о характере ограничительных и профилактических мер, о том как, в какой последовательности их можно постепенно смягчать или сохранять, а если этого требует обстановка — может быть, даже и дополнять».
Как верно подмечено в свежем анекдоте: «Нерабочие дни в России закончились, но рабочие пока не начались». Другой вариант шутки: «Нерабочие дни сменились неоплачиваемыми». Vox populi — vox Dei.
Чем-то все это напоминает сказку про вершки и корешки. Раньше, до «коронакризиса», губернаторы, культурно выражаясь, без спросу воздух испортить не могли. А тут на тебе: «Берите самостоятельности, сколько сможете проглотить!» Но отвечаете за все тоже вы. «Ответственность регионов, всех уровней власти буквально за каждый шаг исключительно велика, — предупредил Путин. — Это должны быть детально просчитанные решения». Горькими, словом, оказались корешочки.
При этом решения самого центра, судя по перманентному их пересмотру, детально продуманными тоже никак не назовешь.
Россия-Сортировочная
Отсутствие единых понятных правил проявляется во всем. Куда ни кинь — всюду деление на «овец» и «козлищ», на «первый» и «второй» сорт. Пример — обещанные Путиным «коронавирусные» доплаты медикам. Как вскоре выяснилось, рассчитывать на них могут только штатные сотрудники больниц: медперсоналу, работающему на подряде, они не положены.
Скандал, разразившийся по этому поводу в больнице в Коммунарке, — медсестры, нанятые фирмой-подрядчиком, не получив надбавки, стали массово увольняться — заставил московские власти скорректировать порядок: объявлено, что до работающих на аутсорсинге «будет доведен денежный объем, равный сумме федеральных и городских доплат, положенных медицинским работникам». Но о том, как решается эта проблема за пределами Первопрестольной, сведений нет.
Зато очень много информации о том, что даже штатные медики не получают доплат. Об этом говорит и сам президент: «Указанные выплаты осуществлены только в 56 субъектах Федерации, а получили их, что называется, на руки 56 тысяч человек. А это меньше половины из числа тех медработников, кому начислены такие выплаты».
Путин распорядился срочно решить вопрос, пообещав лично проверить исполнение. И это радует. Несколько смущает, правда, оговорка «кому начислены». Проблема-то, насколько можно судить, как раз в том и состоит, что начислены доплаты далеко не всем, кому полагаются — и согласно президентским указаниям, и по справедливости. И, стало быть, закрывать тему рано.
Та же история — с госпомощью населению и бизнесу. Да, по мере падения рейтингов помощь эта увеличивается. Хотя и гораздо медленнее, чем хотелось бы. Однако неизменным остается подразделение спасаемых на множество разнообразных категорий-каст. И самая массовая по-прежнему та, где спасение — «дело рук самих утопающих».
Но в последнее время эта каста неприкаянных становится все более любопытной, все чаще задает вопросы, адресованные власти. Почему государство помогает одним — в том числе тем, у кого кошельки и банковские счета и так ломятся от денег, — а других бросает на произвол судьбы? Какой логикой руководствуется тот, кто выписывает билеты на этот «Ноев ковчег»?
Неравномерность государственных щедрот раздражает народ ничуть не меньше, чем сам объем помощи. Чувствительность к социальной несправедливости резко выросла. Конечно, и до кризиса мало кто верил, что «все мы в одной лодке». Но пока утлые челны средне- и нижестатистических россиян держались на плаву, возмущение роскошью суперъяхт не выходило за пределы кухонь и курилок. Сегодня многие готовы пойти дальше.
Доказательств сколько угодно. Одно из них — ролик, встретившийся на YouTube: потерявшая работу, ухаживающая за тяжелобольной бабушкой россиянка обращается к властям предержащим. По словам женщины, ей и до нынешнего кризиса жилось нелегко, но «можно было выкручиваться» и она «была лояльной». Теперь все по-другому: «Нам всегда говорили крепиться. Мы крепились. Но сейчас вы не даете нам даже возможности выкрутиться! У меня вообще нет денег, я два месяца за квартиру не плачу! Я не знаю, что будет завтра. Я уже готова на все, готова на баррикады! Мне терять нечего уже. Когда терять нечего, тогда уже не страшно...»
В общем, похоже, страна неумолимо движется к развилке. Перед нами два пути: либо государство перестанет раздваиваться и обеспечит равные права и возможности выживания всем своим гражданам, либо... Ну нет, гражданской войны образца 1917–1922 годов, конечно, не будет. История хоть и повторяется, но все ж таки не до такой степени. Но начнется такая «борьба за мир», что будет уже не до Конституции.
Андрей Камакин
