Очень не хватает знаний. Причем буквально обо всем. Петр II — он когда был и что делал? Селезенка у человека с какой стороны? Косинус — это вообще что? Подобные вопросы можно перечислять до бесконечности. Понятно, что сегодня есть универсальный выход из положения — посмотреть в Интернете. И все равно обидно: почему я ничего этого не помню? Я ведь, как и все остальные, 10 лет училась в школе. Училась, кстати, прекрасно, почти на одни «пятерки». Куда подевались, да и существовали ли когда-либо мои знания по биологии, истории, географии, физике, математике? Попробую в этом разобраться.
На ранних этапах — класса до пятого — школа была, как мне кажется, довольно эффективна. Читать меня, правда, заранее научила бабушка. Но заниматься в школе по букварю мне тем не менее нравилось. Такие красивые красные буквы! Такие живые рисунки! Такие запоминающиеся фразы: «Маша умна», «Мама мыла Лару», «Наш Рома мал»!
Но, честно говоря, первый звоночек (не первосентябрьский, а звонок судьбы) прозвенел уже тогда, в начальной школе, на уроке правописания. Мне было сказано, что рука у меня нетвердая, буквы кривые и уродливые, «смотреть противно».
А вскоре случилась и первая «двойка» — по рисованию. Надо же, я и сейчас помню тот рисунок, где у меня растеклись акварельные краски. Надо было что-то закрасить разными цветами, а получилась буро-красная лужица. Настоящих «двоек», тех, что в журнал, нам тогда еще не ставили. Но учительница рисования при всех объявила, что мне «два». И смотреть на мою мазню опять же противно.
Прошли годы, прежде чем я узнала, что есть многочисленные педагогические учения, что в истории остались не только великие политики, писатели и ученые, но и великие педагоги, что стоявшая у нас дома на полке книга «Сердце отдаю детям» написана В.А.Сухомлинским именно об учительском жизненном выборе. Сейчас, имея 40-летний опыт преподавательской работы, я понимаю, насколько неправильно с порога говорить ученику о его недостатках, внушать ему, что он бездарен, пусть даже он не демонстрирует особых способностей в той или иной области. Что мешало учительнице рисования, во-первых, просто научить меня пользоваться акварелью и, во-вторых, поговорить с классом о том, что одни художественные течения превыше всего ценят гармонию, а другие — хаос, что получившееся у меня черно-красное пятно можно при желании художественно интерпретировать?
Но нет, с годами все большему количеству педагогов становилось «противно смотреть» на результаты моего ученического труда — выкройку трусов, решение задачи по физике, а особенно на то, как я прыгаю через «козла». Думаю, что все это было действительно ужасно. Но мне так хотелось одобрения и поддержки!
Кроме того, с течением времени меня все больше мучил вопрос: зачем? Зачем обучаться кроить трусы? Даже в условиях советского дефицита нижнее белье никто из моих знакомых сам себе не шил. Зачем совершать подвиги на уроке физкультуры и почему нельзя выбрать для себя посильный вариант физической активности? Зачем решать задачи про какое-то устрашающее «тело», которое то подбрасывают, то спускают с горы?
В начальной школе, как я уже сказала, было много полезного. До сих пор помню, что автобус и троллейбус обходят сзади, а трамвай — спереди, что комнатные растения не надо поливать под прямыми лучами солнца. Да и точку исправно ставлю в конце предложения — в отличие от многих своих сегодняшних учеников. Но по мере продвижения к средней и тем более старшей школе учебные знания все очевиднее отрывались от реальности. И когда происходили случайные «встречи миров», для нас, учеников, это оказывалось шоком. Классе в шестом мы решали на уроке задачу, в которой требовалось узнать, какой процент мяса выварится при приготовлении бульона. У кого-то из отличников, быстро производивших вычисления, получилось 90%. Все остальные дружно списали. А я призадумалась. Не скажу, чтобы я тогда уже умела готовить, но маме на кухне помогала охотно. Поэтому я помнила, какой кусок мяса кладется в кастрюлю и какой из нее вынимается в готовом виде. И мне было понятно, что вряд ли стоило бы вообще варить мясо, от которого к концу приготовления почти ничего бы не осталось. Решать задачи я не умела, но поняла, что мои товарищи перепутали: 90% — это не то, что уварится, а то, что останется. Кажется, мне удалось убедить в этом ребят, и с задачей мы справились на «отлично». Но у меня осталось недоумение: а почему нам почти никогда не предлагают подобных вопросов, не объясняют проценты, пропорции и прочие математические штуки на простых житейских примерах?
Школа была миром торжествующей теории. На уроках географии тоже господствовали какие-то недоступные мне вычисления широты и долготы, но ничего толком не говорилось о путешествиях. Не так давно один остроумный экскурсовод обратил наше внимание на такой парадокс: школа вколотила в головы выпускников знание о том, как, заблудившись в лесу, найти север. Да, мох на стволах деревьев будет с северной стороны. Только абсолютно непонятно, продолжил свои рассуждения гид, что нам даст это знание. Зачем тебе север, если ты понятия не имеешь, где находишься?
Получается нечто вроде аллегории среднего образования. Вот окончил ты, способный и добросовестный, школу. Втулку в разрезе чертить научился, дату Куликовской битвы запомнил, числа в квадрат и куб возводишь правильно, широту от долготы отличаешь. И говорят тебе, как в старом анекдоте: «Это понятно. А что вы умеете делать?» На что ты, наверное, с гордостью отвечаешь: «Прыгать через «козла»!»
А что мне хотелось бы уметь делать по окончании школы? Грамотно писать. Ну, с этим, слава богу, все в порядке: учительница русского языка и литературы у меня была самая лучшая. Правильно и выразительно говорить на родном языке, а не выдавать тирады вроде: «Я такая, короче, иду, типа…» На ораторские навыки тоже не жалуюсь, но не школу должна за них благодарить. Набирать текст на компьютере, быстро работая десятью пальцами. Ура, умею: научили в так называемом «учебно-производственном комбинате».
Дальше — лишь несколько примеров того, к чему лично меня школа как следует не подготовила. Производить несложные, но полезные в быту вычисления. Адекватно представлять себе карту мира и карту своей страны, чтобы не путать, как некоторые сегодняшние студенты, Краснодар с Красноярском. Бинтовать и делать уколы. Готовить несложные блюда. Аккуратно пришивать пуговицы и штопать. Водить машину.
Понимаю, что в отдельных школах какие-то из этих навыков ученикам прививают. Но я говорю о принципе. Десять лет — это очень-очень много! Обидно, что чаще всего, прожив их, мы лишь начинаем учиться тому, что нам действительно необходимо.
Впрочем, тут мне придется начать самой себе противоречить. Из года в год я сама, как университетский преподаватель, выдерживаю своего рода «битву за теорию». Ведь прежде, чем начать обучение будущих журналистов стилистике и литературному редактированию, я пытаюсь вколотить в их головы общие сведения о языке. И среди студентов обязательно находятся бунтари, заявляющие: «Мне это не надо!» Им практически невозможно доказать, что знание таких понятий, как «полисемия» или «предикативность», имеет некоторое значение даже для того, кто уже чувствует себя акулой пера и эфира. Я произношу длинные увещевательные речи, толкую о том, что детальное знание собственного инструмента отличает профессионала от дилетанта, и о том, что грамматический анализ способствует развитию логического мышления. Но иногда в эти минуты на периферии сознания предательски возникает набор других терминов: «синус», «косинус», «интеграл», «конгруэнтность»… Учителя математики тоже стремились усовершенствовать мое логическое мышление, на которое было «противно смотреть».
Да, школе приходится решать сложнейшую из задач — искать золотую середину. С одной стороны, не превратиться в «курсы кройки и шитья», продолжать формировать у учеников не только набор навыков, но и общее представление о мире, развивать мышление, что, безусловно, невозможно сделать, совсем отказавшись от какой бы то ни было теории. С другой стороны — не погрязнуть в абстракциях, напрочь оторванных от реальности.
Путь здесь, как мне кажется, только один — обучение работе с информацией. За что я все-таки благодарна школе, несмотря на «выкройку трусов» и задачи про падающее «тело»? Меня приучили в поисках нужных сведений опираться на специальную литературу, делать выписки, составлять конспекты, подбирать примеры и цитаты, строить рассуждение — и все это позволяет мне сегодня свободно ориентироваться в Интернете, которого тогда не было и в помине. Школа в высшем смысле слова — это освоение процесса информационного поиска с обязательной критикой источника. Если ты прошел хорошую школу, то просто физически не можешь копировать куски текста непонятного происхождения с какого-то помоечного сайта. Школа, как бы банально это ни звучало, призвана сформировать общую культуру и дополнить ее набором полезных технологий.
Так что с Днем знаний, дорогие школьники, — бывшие, настоящие и будущие! С Днем недополученных знаний, за которые вам еще предстоит побороться, если вы хотите выжить в мире жестокой конкуренции. И с Днем «как бы никому не нужных» знаний, которые не стоит торопиться отвергать. Может быть, какие-то из них как раз и делают из вас человека.
Евгения Басовская
