Яблоко, падающее на землю, навело 23-летнего английского ученого Исаака Ньютона на мысль о всемирном тяготении тел и масс. Казалось бы, какое отношение может иметь яблоко к тяжелоатлетической штанге, о которой сейчас пройдет речь? Что общего между ними, кроме содержания и в том, и в другом теле большой доли железа? Между тем можно смело утверждать, что именно штангисты в наибольшей степени испытывают на себе действие знаменитого ньютоновского закона, во всяком случае, в той его части, которая касается тяготения земного.
Нет, в задачу тяжелоатлета не входит опровержение физических законов. И штанга, поднятая его руками, в соответствии со всеми правилами земного притяжения стремится согнуть, сломать человека, убрать это упрямое препятствие со своего пути. Но спортсмен преследует цель — доказать, что человек способен противостоять весу штанги. Так тяготение тел, все сокрушающее на своем пути, рождает тяготение души к вершинам человеческого могущества.
Юрий всегда почти физически ощущал в себе беспокойное чувство роста, когда словно трещат раздвигающиеся вширь кости и упрямо наливается соками тело. Так было во время войны, в эвакуации на Оби. Долговязый мальчишка просыпался холодными сибирскими ночами от голода, просил есть и засыпал, неудовлетворенный. Так было и несколько лет спустя, когда то же беспокойное чувство поднимало с койки воспитанника Саратовского суворовского училища Юрия Власова.
В 1943-м Власовы вернулись в Москву, снимавшую затемнение с окон и уже отмечавшую салютами освобождение советских городов. Так восьмилетний мальчик знакомился с географией своей страны. Уже в те годы его лучшими друзьями стали книги. Их было много. Они занимали в доме шкафы, стеллажи, полки, они уводили в дальние страны и давние времена. В ту пору Юрий твердо выбрал для себя на будущее профессию дипломата. Его героем стал Чичерин, первый советский нарком иностранных дел, незаурядный человек, который позволил себе «слабость» написать книгу о своем любимом композиторе — Моцарте. Но живым идеалом для Юры всегда оставался отец, человек яркой судьбы, военный и дипломат.
Я не случайно задержался на детских годах будущего чемпиона. Именно тогда формировался характер, благодаря которому впоследствии в советский спорт пришел один из самых гармоничных и блистательных его представителей. Сила, спортивный опыт, тактическая зрелость — все это пришло потом, с тренировками.
Целеустремленность, одержимость и аскетизм во имя главного, общая культура, верность высоким идеалам — эти качества крупицами закладывались в нем с детства.
Несколько позже, когда Юрий Власов сделает первые, еще робкие, шаги в тяжелой атлетике, найдутся скептики, которые скажут: «Из этого парня в профессорских очках ничего не выйдет».
И ошибутся. Их смутит слишком интеллигентный вид новичка. Но в развитии духа не бывает «слишком». Да, книги сломают зрение, но не сломают, а, напротив, укрепят силу разума и воли. Через годы мир таким узнает и таким запомнит русского чудо-чемпиона — в профессорских очках, излучающим силу интеллекта и интеллект силы.
Но все это будет потом, а пока что Юрий Власов ходит на занятия в суворовской шинели, которая периодически лезет по швам на его разворачивающихся плечах.
Суворовские училища... После катаевского «Сына полка» и в первые послевоенные годы они были мечтой многих мальчишек. Романтика подвига как нельзя лучше гармонировала в детском воображении со строгой и красивой формой суворовцев — черным кителем и алыми погонами.
В Саратовском училище, как, впрочем, и в других, в те годы было много переростков — ребят, прошедших войну, награжденных медалями, орденами. Это были крепкие, выносливые парни, в глазах младших курсантов — живые герои. Мальчишеская среда рождала в своих недрах культ силы. Хотелось подражать сильным, хоть чуточку походить на них. Спорт давал выход бродившей энергии молодости.
Первое газетное сообщение о Юрии Власове (январь 1957 года) сохранило любопытное свидетельство: «В суворовском училище он занимался всем... кроме штанги». Отличные спортивные залы. Энергичные преподаватели физкультуры — выпускники Ленинградского института имени Лесгафта. Все в училище рождало дух соревнования: кто дальше прыгнет, быстрее пробежит стометровку, дальше бросит гранату? Кто сильнее?
Как-то незаметно для окружающих самым сильным стал младший курсант Власов. Для Юры это явилось осуществлением твердо намеченной цели. Что подстегнуло его? Может быть, замусоленная до дыр книга дореволюционного русского богатыря Гагеншмидта (Власов вспомнит о ней, когда много лет спустя этот человек из легенды вручит ему в Лондоне приз за очередную победу)? Или неудачное выступление на первых городских соревнованиях?..
— Суворовец Власов! — командир придирчиво осматривает не по годам крепкую фигуру курсанта и, видимо, удовлетворенный выбором, заканчивает: — Вы включены в сборную училища. Будете метать гранату.
— Есть! — дисциплинированно отвечает он, хотя чувствует, что не готов к соревнованиям.
И действительно, на стадионе его граната беспомощно шлепнулась на недалеком рубеже. Начальство недовольно косилось. Спиной ловил насмешливые, как ему казалось, взгляды товарищей, — дескать, велика фигура, да... Уязвленное самолюбие горячо шептало ему: «Ты докажешь всем, на что способен. И зашвырнешь эту дурацкую гранату всем на удивление. Ведь сила дремлет в тебе. Надо лишь разбудить ее, подобрать ключи к самому себе...». Он полез на шведскую стенку, он оседлал гимнастического коня, он вцепился в гири, принудительно «накачивая» себя силой. 13-летний мальчик составил комплекс упражнений (что-то увидел и услышал, что-то придумал сам) и дважды в день, без поблажек, тренировал себя.
Постепенно вес его подобрался к 90 килограммам, и это были одни мускулы — ни грамма жира. Уже к 15 годам имя Власова появилось в списке рекордсменов училища. О его спортивных успехах заговорил город. Юрий отлично бегал на лыжах, на коньках. У него был второй мужской разряд по легкой атлетике.
На чемпионате в Саратове по борьбе Власов занял первое место, на первенстве суворовских и нахимовских училищ страны был вторым в толкании ядра и первым в метании гранаты — зашвырнул-таки ее под 80 метров!
Так получилось в жизни Юрия Власова, что его первая и последняя медаль были серебряными. Между ними был, как принято говорить, золотой дождь наград, а вот первая и последняя — серебряные. Но если последняя, на олимпиаде 1964 года в Токио, поставила точку в блистательной спортивной биографии Власова, то первая — серебряная медаль за успешное окончание училища — открыла двери Военно-воздушной академии имени Жуковского.
В тяжелой атлетике есть примета: если новичок на первой тренировке не поднял штангу собственного веса, то не видать ему больших удач. Юрий весил 100 килограммов. Первый спортивный вес, который он взял, был на 20 килограммов меньше. Это произошло в декабре 1953 года. Он уже был слушателем Военной академии. Буквально несколько дней назад ему исполнилось восемнадцать. В день совершеннолетия он был еще так далек от спортивного совершенства!..
И тем не менее, спортивные преподаватели академии сразу отметили его могучую, великолепно скроенную фигуру. Антипьев, чемпион страны по метанию гранаты, сказал: — Берем тебя в секцию легкой атлетики — будешь метать и толкать. Но иди подкачай силенку со штангистами.
Юрий внял доброму совету, еще не ведая всех его последствий. В легкую атлетику он больше не вернулся... Так пришла к нему первая страсть, всепоглощающая, мучительно цепкая, магнетизирующая и ослепительная. Завораживающий блеск полированных дисков, нетерпеливый рокот трибун, страстная жажда преодолеть силу силой.
Ну, а что же примета? О ней сказал Власову его будущий тренер — Евгений Николаевич Шаповалов. Сказал серьезно, испытующе глядя на новичка. И, улыбаясь, добавил: — Попробуем с приметой не посчитаться.
Азарт погони за силой привел Власова в тренировочные залы, на спортивные соревнования — пока в роли зрителя. Был он и в Зеленом театре московского Парка имени Горького, когда летом 1955 года там выступал американский штангист, «крошка из Теннеси», 160-киллограммовый Пауль Андерсен. На глазах изумленной публики он набрал в троеборье 517,5 килограмма, и это в пору, когда ни один спортсмен в мире не перешагнул заветную сумму в 500 килограммов!
Власов смотрел на своего будущего заочного соперника со смешанным чувством: раздражала диспропорция в теле этого 22-летнего американца, расплывшегося, как на дрожжах, но его спортивные результаты не могли не восхищать.
Шаповалов негромко комментировал: — Собственным весом тащит штангу. Это не фокус...
Юра рвался в бой, но и сам чувствовал, что еще рано: нет опыта, маловато знаний... К тому времени он пришел в тренировочный зал Центрального спортивного клуба Армии, встретился здесь с именитыми спортсменами: Стоговым, Минаевым, Ломакиным. Внимательно присматривался к их тренировкам. Здесь же произошло еще одно событие — Власова стал тренировать Сурен Петросович Багдасаров.
Маститые благосклонно отнеслись к «новобранцу». Даже их, видавших виды, покорила исступленность и фанатичность, с которой ворочал диски этот 20-летний парень. Трофим Ломакин подарил тогда Власову свою книгу «Путь к силе». Коротко сказал: — Со значением.
Каждый день после занятий в академии, отказывая себе во многом, порой изменяя даже самым близким друзьям — книгам, он приходил на тренировку и под пристальным взглядом тренера начинал твердить тяжелые уроки. Тяжелые в буквальном смысле.
А когда становилось особенно невмоготу, шептал еле слышно строки любимого Верхарна: Скачи, во весь опор скачи, моя душа!
Стреми по роковым дорогам бег свой рьяный, Пускай хрустит костяк, плоть страждет, брызжет кровь!
Лети, борясь, ярясь, зализывая раны,
Скользя и падая, и поднимаясь вновь!
Он поднимался вновь и повторял все сначала: бег, прыжки, упражнения, приседания с грузом. Еще, еще, еще...
И пришла минута торжества. Минута, растянувшаяся на годы. Первым из них был год 1957. Тогда он установил свой первый всесоюзный рекорд — в толчке (185 кг), а затем в рывке (144,5 кг).
В августе Юрию Власову было присвоено звание мастера спорта. Публика любит такие эффектные взлеты, порой не задумываясь, какой труд стоит за ними. Власов сразу стал популярной личностью. Спортивные обозреватели, захлебываясь, описывали его режим, привычки, меню, с удивлением констатировали: «Пара яиц и жареная картошка на завтрак. Обед без первого, одно мясное или рыбное блюдо. Сыр или молочные продукты на ужин».
Этот год стал знаменательным для Юры и по другой причине. В тренировочный зал как-то пришла девушка с мольбертом — делать зарисовки.
Так познакомились, а вскоре и поженились Наташа и... я чуть было не оговорился, собираясь сказать — Пьер. Во всяком случае, Наташе Модоровой, студентке Суриковского художественного института, Юрий внешне напомнил обаятельного героя эпопеи Толстого. Кстати, она была не одинока в этом мнении: в свое время Сергей Бондарчук сделал несколько кинопроб Юрия Власова на роль Пьера Безухова...
Впрочем, тот 1957 год принес не только радости, но и огорчения: на соревнованиях во Львове Юрий пытался взять рекордный вес и не удержал штангу на руках — повреждены позвоночник, нога.
Кто знает, чем бы закончился этот «великий перелом», как грустно шутил Юрий, если бы не внимание врачей, самоотверженность жены, преданность друзей — Багдасарова, Шаповалова, Стогова. Это они будут стоять перед его глазами, когда он напишет в одном из рассказов: «Горячая волна хлынула в грудь и закружила меня. Они стояли рядом, мои друзья. Они подпирали меня своими плечами».
Все вместе они победили болезнь, и Юрий Власов снова вышел на помост. На этот раз его узнал весь мир.
Чемпионат мира и Европы 1959 года проходил в Варшаве. К тому времени Власов уже был дипломированным военным инженером и рекордсменом мира. Двенадцать лет держали американцы самый тяжелый (по абсолютному весу) рекорд — в толчке. Власов нарушил эту монополию, подняв 197,5 килограмма.
Накануне Варшавского чемпионата это заставило насторожиться даже такого самоуверенного тренера, как Боб Гофман, который незадолго перед тем объявил XX век веком американских тяжеловесов. Его не смущает, что непобедимый Джон Дэвис прозябает надзирателем в Йоркской тюрьме, а «крошка» Андерсен показывает себя за деньги на цирковой арене. Конвейер силачей налажен четко: Гофман делает ставку на неувядающего Норберта Шеманского, гиганта Джима Брэдфорда, в запасе у него Дейв Ашман, Дик Зорк, на подходе — Гарри Губнер. И все же, узнав в Варшаве о новом русском «мальчике», Гофман торопится на его тренировку. Посмотрев на Власова, он говорит ему с некоторой развязностью, за которой скрывает растерянность: — В скором времени ты побьешь все рекорды Андерсена.
Это было даже не пророчеством, а констатацией надвигающегося факта.
Варшавский чемпионат Юрий Власов выиграл с блеском, достигнув заветного рубежа — 500 килограммов в троеборье. Впервые на международной тяжелоатлетической арене взвился алый стяг нашей Родины — в честь этой победы. Да, Юрий Власов не стал дипломатом. Но с того мгновения он в течение пяти лет был достойным полпредом советской страны на крупнейших соревнованиях современности.
Звездный час в спортивной биографии Юрия Власова пробил в Риме, на XVII Олимпийских играх. 180 атлетов из 52 стран собрал олимпийский турнир по штанге в римском «Палацетто дело спорта». 20 из них вели спор за медали в тяжелом весе. Соревнования начались вечером 10 сентября 1960 года и закончились лишь под утро. Главным соперником Власова был Брэдфорд. Любопытная деталь: перед каждым подходом к штанге американец беззвучно шевелит губами — молится, Власов «пудрится, как примадонна» (выражение из итальянского фильма «Большая олимпиада», снятого в те дни в Риме) и тоже шевелит губами — читает стихи.
Итог захватывающего поединка потряс всех: Власов установил четыре олимпийских рекорда — сумма 537,5 килограмма (жим — 180, рывок — 155, толчок — 202, 5). Результаты в троеборье и толчке — одновременно мировые рекорды. Брэдфорд в сумме отстал на 25 килограммов. Это была 43-я золотая медаль советской команды на Римской олимпиаде. Вместе с ней Юрий Власов увозил в Москву специальный приз «За наиболее фантастический результат» и титул лучшего спортсмена игр. На торжественном закрытии XVII Олимпийских игр он нес спортивное знамя советской команды.
Дальнейший путь Юрия Власова в спорте таил в себе странный парадокс. В течение четырех лет он неизменно подтверждал репутацию самого сильного человека в мире. Он завоевал золотые медали чемпиона мира в Вене, Будапеште, Стокгольме, постоянно обновляя рекорды. Он один низверг за этот период всю мощную армию американских тяжеловесов: никому из них не удалось хотя бы приблизиться к его феерическим результатам. Потолок рекорда в сумме троеборья Власов за пять лет поднял на 70 килограммов — с 510 до 580. Он усовершенствовал и обновил всю методику подготовки штангиста к соревнованиям. Покинув спорт, он оставил поколениям, пришедшим за ним, систему тренировок, которая стала обязательной для всех штангистов Советской страны. Тренировочный помост он превратил в экспериментальную площадку. Он искусственно вызывал в себе болезни перенапряжения, чтобы первым испытать все и сказать идущим за ним: «Можно!».
Обсуждая способ достижения высоких результатов «за столом», то есть с помощью увеличения личного веса спортсмена, он доказывал всем, какие запасы мышечной энергии скрыты в человеке. Говоря высокопарно, он освещал дорогу другим. Но и факел горит не вечно. Помня об этом, Власов таким образом построил подготовку к Олимпиаде в Токио, чтобы она завершила его многолетний эксперимент.
На помост в Токио Юрий Власов вышел, чтобы победить. И проиграл. Своему соотечественнику Леониду Жаботинскому. Однако можно ли назвать поражением такое выступление? Сумма в троеборье, набранная Юрием Власовым в Токио, на 32,5 килограмма превышала его же римский рекорд! Можно ли было назвать поражением Власова успех Жаботинского? Ведь Юрий сам, еще оставаясь в силе, думал о смене. И поэтому победа Жаботинского в чем-то была и его победой. Может быть, она пришла несколько раньше, чем предполагал Юрий. Ну, что ж, спорт — это игра, а правила игры предполагают и такой исход, в котором сила может уступить тактике. Прекрасно понимая это, Юрий первым поздравил товарища по команде.
Но в чем же парадокс? А вот в чем. Сделав после Рима гораздо больше, чем в самом Риме, Юрий Власов остался в памяти любителей спорта как герой XVII Олимпийских игр. Однако не стоит ли за этим парадоксом закономерность поступательного развития жизни? Как без Власова не было бы Жаботинского и Василия Алексеева, так и самого Власова не было бы без его предшественников, замечательных советских спортсменов: Григория Новака, Ивана Удодова, Аркадия Воробьева, Алексея Медведева и многих других. Но пик власовского восхождения пришелся именно на Рим.
«Я сделал все, о чем мечтал». Эти слова были сказаны вскоре после Рима. Они принадлежали коммунисту, члену Советского комитета защиты мира, депутату Моссовета, чемпиону и рекордсмену мира и Олимпийских игр, инженеру Юрию Петровичу Власову.
... А сейчас мы сидим с Юрием в его квартире. Он только что приехал с Птичьего рынка, привез дочке Алене в полиэтиленовом пакете с водой красивых рыб для домашнего аквариума. Заодно купил новые рыболовные крючки — любит рыбалку, тишину, вообще природу.
В его кабинете на столе, сплошь заваленном книгами, — статуэтка. Женщина держит на раскинутых руках лавровые венки. Олицетворение победы. Приз Венского чемпионата мира, любимый приз Юрия. И я ловлю себя на мысли: «А все-таки жаль, что после Токио мы не увидели Власова на помосте. Это всегда было великолепным зрелищем!»
Закон тяготения души привел Власова к новой, теперь, видимо, постоянной страсти, составившей смысл жизни, — к литературе. Этот переход закономерен для такого человека, как Юрий Власов. Он и за письменным столом так же самозабвенен и порывист, как на помосте спортивного зала. Я знаю три сборника Власова: «Себя преодолеть», «Вечный финиш», «Белое мгновенье». Это добротные, эмоциональные книги.
А вот рассказ о Власове-спортсмене хочу закончить цитатой из шведской газеты «Идроттсбладет», которая после римского триумфа Юрия Власова писала: «Власов молод, гармонически сложен, чертовски силен и к тому же блещет интеллектом. Власов — это сенсация из сенсаций! Его выступление было настолько потрясающим, настолько сказочно-необыкновенным, что с ним не может сравниться ни одно событие в истории олимпийских игр. В мировом спорте еще никто не был столь велик и недосягаем. Он — эталон настоящего спортсмена и блестящий представитель своего народа».
Мой грузинский друг Джумбер Джишкариани (уже знакомый читателю), как-то приехав в Москву, зашел в гости и, увидев в семейном альбоме фотографию Олега Попова, загорелся: «Опубликуем ее в нашей «молодежке». Расскажи историю снимка». «А что ее рассказывать? Она опубликована в зарубежных изданиях АПН». «Вот и хорошо. Теперь появится на языке оригинала в «Молодежи Грузии».
Продолжение следует
