В парткоме за столом сидит мрачный секретарь. Входит человек.
— Скажите, к кому обратиться по поводу вступления в партию?
— К психиатру.
* * *
Я бы не снимал памятники. Например, памятник Дзержинскому находился бы сегодня в поле новой культурно-исторической ситуации и смотрелся бы совсем по-иному.
Я отношусь к этой фигуре так же, как и те, кто сносил памятник. Однако монумент — воплощение историко-культурной памяти, а память должна сохраняться и о хорошем, и о плохом. Из истории нельзя вырвать страницы, даже если эти страницы не нравятся. Мне и сейчас на Лубянской площади не хватает привычной вертикали — памятника Дзержинскому. В крайнем случае можно было бы обнести клумбу под пьедесталом колючей проволокой. Или дать какую-то иную ироническую деталь. И остались бы в Москве и частица нашей истории, и наше отношение к ней.
* * *
Победы, обернувшиеся поражениями. Поколение шестидесятников история призвала к духовному сопротивлению, к диссидентству, к «Хронике текущих событий», к крамольным стихам, а в 1991 году не похожие друг на друга люди этого поколения (Ельцин, Силаев, Хасбулатов) в 9 часов утра
19 августа оперативно выпустили листовки с обращением к гражданам России:
«Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию».
Путч был ликвидирован. Площадь у Белого дома стала Сенатской площадью нового восстания, которое смело власть КПСС... И начались новые беды: демократы разодрались между собой, погрязли в коррупции, а Запад теснит Россию на обочину истории.
* * *
Недалеко от Белорусского вокзала возвышается церетелиевский памятник российско-грузинскому государственному единению. Стоит на могиле этого единения. А может быть, теперь это вообще памятник на могиле «Союза нерушимого республик свободных». Пусть стоит, а то у нас любят сносить памятники!
