10 февраля, воскресенье. Весь день что-то делал по дому, то цветы, то пылесос, а также ходил за подарком на завтрашний день рождения Жени Сидорова. Еще летом я присмотрел некие расшитые цветочками и рисуночками валенки. Чуть ли не в нашем доме есть магазин, торгующий чем-то подобным. К сожалению, тех первоклассных валенок, которые я видел летом, уже не осталось. Были чуть похуже, с какой-то окантовкой из гобелена. Купил, уложили мне все в пакет, и вполне счастливый возвратился домой, а почти у собственного, так сказать, порога обнаружил, что в моей машине разбито лобовое стекло.
Евгений Сидоров
Винить некого, сбрасывали снег, видимо, кусок образовавшегося льда свалился. Стекло выгнулось, еще не рассыпалось, но готово распасться от любого прикосновения. Слишком много мелких неприятностей скапливается вокруг за последнее время. Боюсь, что здесь уже не отговоришься моим любимым: «малые несчастья хранят нас от больших» — это уже старость. Я отнес это происшествие в разряд малых жертв. К моему счастью, сразу же откликнулся Возген, мастер, у которого я уже ремонтировался. Это частник, знаменательно, что когда я ему звоню, я уже не думаю, что он не платит налогов, и не думаю, легально он живет в Москве или приехал на заработки.
Как ни странно, желание написать о моей собаке меня не отпускает. Все равно, как и всегда, это будет обо мне.
Днем занимался книгой о наших институтских этюдах.
11 февраля, понедельник. Из последних сил час занимался штангой и «велосипедом». Это я, чтобы оттянуть момент, когда надо будет заниматься машиной. Как ехать за лобовым стеклом — пешком или все же на машине? Что я буду делать с огромным стеклом да еще в скользкой Москве? На улице гололедица и слякоть. Искать такси? Ехать на автобусе или троллейбусе? Если ехать на машине, в любую секунду с обеих сторон покрытое сеточкой сколов и трещин стекло может развалиться. Ну, можно на всякий случай надеть очки и вести машину в перчатках. Всю стеклянную пыль потом вытащить пылесосом. Но тут пришло простенькое, но надежное решение. А что если с двух сторон стекло укрепить широкими полосами прозрачного скотча?
До этого я уже звонил по телефону в два магазина, торгующих деталями для машин «Русь» — практически это одна система, мне сказали, что стекло и герметик есть в магазине в Конькове. Адрес известен, и от меня это сравнительно недалеко. А вот резинового уплотнителя нет нигде.
Поломанная машина — это как больной человек в доме. Еще с советской поры любой машинный ремонт меня страшит. Я никогда не забуду, как ездил по станциям техобслуживания, когда в первом моем «Запорожце» одна из шестерен в коробке передач оказалась сделанной из незакаленного металла. Как я заискивал перед слесарями и с ними «дружил». Валя снабжала их жен билетами на зарубежные фильмы в Дом кино, а один раз мы даже ездили в качестве почетных гостей к одному из этих слесарей на окраину. В квартире стояла большая клетка с попугаем.
Эта боязнь, вернее воспоминание об этой боязни, всегда заставляет перекладывать решение со дня на день. Я стараюсь аккуратно следить за собственным правилом: одно дело в один день. Правило это у меня выполнять не получается. А тут я решился, несмотря на сегодняшний праздник у Евг. Сидорова, — поеду и все сразу сделаю. Так и получилось: сразу же купил стекло, и тут же же отвез машину мастеру, которого нашел еще летом, армянину Возгену. Завтра во второй половине дня все будет готово.
Перед отъездом на день рождения — все будет происходить в парадном зале ресторана Дома литераторов, кормежка, значит, будет очень хорошая, — главное, хорошо поесть: ем суп и читаю «Российскую газету». Какой все-таки молодец Паша Басинский, как и пять лет назад в газете статья о Сидорове, его учителе и мастере. На этот раз это как бы расширенная рецензия на прекрасную книгу Жени «Записки из-под полы».
Что касается самого дня рождения, процедуры, то Вера, жена Жени, как и пять лет назад организовала все замечательно. В дубовом зале ресторана свечи, замечательные закуски, десерт и «Клуб-ресторан ЦДЛ имеет честь предложить горячие блюда на выбор: семга на гриле, судак отварной с соусом «Польский», мясо по-суворовски». Вот так. Я не могу менять собственные правила и не писать о еде. Сидел рядом с Н. Д. Дементьевой. Народ был разный, кое-кто из времени, когда Женя был министром, ну, например, легендарный Бурбулис. Современная молодежь не помнит даже его фамилии. Но в основном — писатели нашего поколения. Народ был подобран и рассажен таким образом, чтобы все поговорили друг с другом и порадовались общению. О самом юбиляре все говорили на редкость тепло и сердечно. Человеком Сидоров был всегда прямым, деликатным и смелым, а вот еще и вырос в первоклассного писателя.
12 февраля, вторник. Утро началось с невероятного известия — папа Бенедикт ХVI отрекается от престола. Последний раз подобное случалось чуть ли не в начале ХVI века. Объявили и мотив, предложенный святым престолом: возраст и невозможность из-за отсутствия сил руководить Церковью. Если, конечно, нет каких-нибудь других мотивов, то поступок этого немецкого папы вызывает восхищение. Обычно, понимая свою должность еще и как решающий фактор в завершении жизненного пути, и как место в истории, держались за чины и звания до конца. В связи с этим не могу не вспомнить почти всех наших генсеков, уже немощных, плохо вяжущих слова, но упорно держащихся за власть. Здесь, конечно, решающая роль принадлежала и их семьям. Папа — один и, наверное, одинок. Семья по отношению к великому человеку всегда стая хищников. Политики, естественно, предлагают и еще множество поводов. Среди них и похищенная у папы его камердинером личная переписка. Ворованные эти письма и документы опубликованы далеко не все…
Бенедикт ХVI
К десяти своим ходом, т. е. на метро, приехал в Институт. До начала семинара ректор советовался со мной, стоит ли нам оставаться в Минобре, который не всегда понимает нашу специфику, или все же перейти в Минкульт. Я, честно говоря, не знаю, это дело единодушного решения капитана, которому виднее. В свое время в Минобре, по крайней мере почти пятнадцать лет мне, было удобно. Во-первых, мы, как почти единственный вуз искусства в системе, были у них в любимцах. Во-вторых, в этом был еще и знак судьбы: после того как столько лет Институт числился «ведомственным» вузом с «ведомственными» порядками мы наконец-то наладили всю отчетность и привели в соответствии учебные программы. Я держался за Минобр. В Минкульте мы сразу станем одним из многих вузов и всегда будем до некоторой степени чужаками — им ближе театры, живопись. Я вспомнил, что как только на коллегии Минкульта прозвучало сообщение о возможном президентском гранте для учебных заведений культуры, я, член коллегии, а значит, свой, сразу подал заявление. Но в первый год дали все же своим. Литература и кино этот грант получили в следующий раз.
Семинар прошел интересно — я сужу обо всем этом в первую очередь, когда интересно мне. По старым наработкам я кое-что рассказал ребятам о соображениях Трумена Капоте о литературе и творчестве. Потом написали этюд «Что я запомнил — имелось в виду последнее время, — чтобы не забыть никогда». В тексты я сунул нос — кажется, интересно. В следующий раз 19 февраля у нас будет ощеинститутский семинар «Что с поэзией?». Цитата из Маяковского. Посмотрим. Мне все это как модератору вести. Надежда у меня на интуицию, собственную молодую практику и читаемого сейчас «Дон Жуана».
После семинара Евг. Сидоров устроил еще и праздник на кафедре. Замечательно и умно посидели. Приходил ректор. Сидоров вспомнил о том, как брали в Институт М. О. Чудакову, я — о том, как в свое время А. П. Чудаков предлагал читать наши курсы литературы вокруг крупных имен. Мне и тогда, и всегда такой принцип нравится. Он, правда, требует невероятной эрудиции. Вокруг каждого большого русского или зарубежного писателя всплывает огромный и значительный ареал — его современники и история литературы его времени. Кстати, так, кажется, читает Джимбинов.
Еще раньше я говорил с ректором, что мы забыли вставить в список голосования для членства в Ученом совете М. О. Чудакову — это тот человек, который всегда будет, если, не дай Бог, что-нибудь с Институтом случится, до последнего грызться за Институт с властью.
Вечером ходил вместе с Анат. Жуганом — следовательно, ездил на его «мерседесе» — на церемонию вручения премии СТД «Гвоздь сезона». Это проходило в Доме на Страстном бульваре. Обставлено было все прекрасно — и шампанское вначале, и фуршет в самом конце. Пришли мы с Жуганом довольно рано и сразу же сели пить даровое шампанское. Занятно, что с нами соседкой оказалась дама из Драматического театра Станиславского. Ее зовут Ольга Владимировна Великанова. Разговорились, я оказался, чуть ли не ее любимым писателем. Пожаловалась, что моих книг нет в библиотеках. Это при современной книжной торговле и издательской политике так естественно. Ольга Владимировна познакомила меня с внучкой. Та учится в ГИТИСе, театровед, ее мастер — Алена Карась. Это после Павла Маркова и Инны Вишневской. Я ахнул, Алену Карась я читал: очень просторные и не всегда аналитические, чаще информационные тексты в «Российской газете».
Главное в вечере — это замечательный спектакль, который давали два парня — Костя Богомолов, филолог и режиссер, и актер из Театра Вахтангова Сергей Епишев. Невероятно выразительный, изящный, отчасти улыбчиво-хамский или издевательски-нежный, но информативный, их диалог тонул в хохоте и аплодисментах зала. Но какие же злые ребята! Потом кто-то из доброхотов мне объяснил, что Костя зол на весь мир, потому что у него нет своего театра. И у Серебренникова есть, и у Писарева есть, а у него — нет. Я помню прекрасный спектакль по «Театральному роману» Мих. Булгакова, который Костя поставил в бывшем Театре Гоголя, и замечательный его спектакль в «Табакерке» — «Старший сын». Но помню и злосчастную «Турандот» в Пушкинском театре. Спектакль сняли после пяти представлений. Информативная часть представления ядовитых хлопцев — это то, что надо бы в московских театрах посмотреть: «Пристань» в Вахтангова, Мольера на Малой Бронной, Островского в Маяковке и спектакль по О. Генри в Сатире. Немного многовато было у ребят — текст вроде их собственный — здесь подчеркнутого еврейства, на которое зал отвечал таким восторженным гоготом, будто все присутствующие родились от еврейских матерей. Я не люблю также, когда трогают мою религию. Бесстрашные вы люди, ребята. Ведь покарает…
Продолжение следует...
