Из воспоминаний П.В. Анненкова[1] о Гоголе:
«Важнее других бывал складчинный обед в день его именин, 9 мая, к которому он обыкновенно уже одевался по-летнему, сам изобретая какой-то фантастический наряд. Он надевал обыкновенно ярко-пестрый галстучек, взбивал высоко свой завитой кок, облекался в какой-то белый, чрезвычайно короткий и распашной сюртучок, с высокой талией и буфами на плечах, что делало его действительно похожим на ПЕТУШКА».
«Во все время его тяжкой болезни Гоголь с участием справлялся о нем … но сам не заходил к умирающему, боясь, может быть, прилипчивости недуга, а может быть, опасаясь слишком сильного удара для своих расстроенных нервов… Мы все собирались отдать бедному нашему соотечественнику последний долг, но Гоголь, вероятно, по тем же причинам, о каких было упомянуто, боялся печальной церемонии и хотел освободиться от нее. За день до похорон, утром, после чашки кофе, я подымался по мраморной лестнице Piazza d'Espagna и увидел Гоголя, который задумчиво приближался к ней сверху. Едва только заметили мы друг друга, как Гоголь, ускорив шаги и раздвинув руки, спустился ко мне на площадку и начал с видом и выражением совершеннейшего отчаяния: “Спасите меня, ради бога: я не знаю, что со мною делается... Я умираю... я едва не умер от нервического удара нынче ночью... Увезите меня куда-нибудь, да поскорее, чтоб не было поздно...”».
18.X.84
Премьера в Доме кино «Лапшина» Германа[2]. Саша потом после банкета напомнил ему, что год тому назад он мечтал: вторую категорию и премьеру в Доме кино. И вот свершилось. Леша рассказывал, что, когда картину закрыли и списали, его друг режиссер Аранович[3] стал разворовывать картину вместе с бывшей Лешиной группой. Стали снимать его актеров с тем же гримом и мизансценами. А на день рождения никто не позвонил. Леша: «Раньше мы для гостей палатки на даче ставили, а тут — никого». Я: «Вот теперь ты подошел вплотную к современной теме. Как бы я хотел посмотреть твой фильм о современных людях». Света[4] сверкнула глазами, показала кукиш и сказала: «Вот! Никогда! Тут нам будет гибель».
И еще Леша рассказывал, что Павленок про героя, которого изображает Петренко, сказал: «Придурки войны».
Моя везуха! Саша Черный, друг Бэмса, когда-то обещал мне содействие по поводу квартиры. И вот я звоню ему — не могу дозвониться. Звоню Бэмсу. Он говорит, что Саша по своим сложным семейным обстоятельством, по состоянию здоровья хочет уходить с работы, из строительства вообще. Сейчас у него большие неприятности, в частности, на службе. А Бэмс пытается устроить его театральным администратором. Театр преследует меня. Он меня и добьет!
Я уже писал, что сначала они отстаивают свое право наряду с остальными. И как только по-джентльменски, из соображений гуманности или из жалости за ними это право признаешь, они начинают кампанию за отнятие этого права у своих противников. Сначала: «Пусть будет и то, и это». Потом кончается, что только это.
— Ты живешь один?
— Нет, с одной женщиной.
— Кто она?
— Моя жена.
Смотрел «Чучело»[5]. Иллюстрация темы способом кинематографа. «Диафильм». «Декоративное искусство». Каждым эпизодом доказывается идея автора и режиссера. Каждый эпизод подтверждает, а не опровергает. Подтверждает, подтверждает, подтверждает и подтверждает. Мне ближе схема, которая подтверждает — опровергает — подтверждает — опровергает… Теоретик е*аный! Анализ извне мне менее интересен, чем анализ изнутри. Быков смотрит в конце скорбным глазом на эту историю. Ты на себя посмотри скорбным глазом!
Леша Герман на банкете, произнося тост за Свету, рассказал историю про то, как его мама однажды спасала бесхозного львенка, она привезла его на дачу и, чтобы никто не испугался, сказала, что это собака. И вот прошло лето, они уже уезжают, к ней подошел местный алкаш и сказал: «Михална, ты никому не верь, это у тебя лев». Так вот, когда все убеждали Лешу, что он сделал невинное кино, Света говорила — это у тебя лев.
19.X.84
Опубликовал отрывок из «Места для курения» в «ЛГ». Ни одного звонка. Только доброжелательный Зискинд[6] позвонил.
«Что такое настоящий положительный герой? Это драматург, пишущий пьесу о положительном герое».
Только что был в гостях Миша Катюшенко с Людой. Миша учится в Академии общественных наук. На филологическом факультете. Тема диссертации — художественно-документальная литература о войне.
Юра: А разве есть кроме Гранина[7] и Адамовича[8] кто-нибудь еще?
Миша: Как! До х*я.
Юра: Ну кто?
Миша: Не знаю.
23.X.84
Я подумал, что на актеров надо приходить в театр смотреть, как на зверей в зоопарке. В естественных условиях. И наблюдать за их повадками и разнообразным поведением.
17.XI.84
Пришел на съемку 14-го в концертную студию на «Вокруг смеха». К шести часам. Таня говорит: «А вот пришел Славкин, он не знает, что сегодня съемки не будет — техника отказала». Я поверил и расстроился. «А чего ты расстроился?» — «Я думал сегодня скину, а вот еще ждать». Таня: «Как легко тебя разыграть!» Да, я легко разыгрался. Но что бы вы думали. В 19.30, когда собрался полный зал, к микрофону вышел Иванов и сказал: «Дорогие зрители, погуляйте, съемка откладывается, техника отказала». Я (Тане): «В тебе что-то есть, ты пошутила, и это произошло. Но и во мне есть кое-что — я поверил!»
Был у Жоры Гараняна[9]. З. хочет втравить меня в сценарий его творческого вечера. Среди гостей был полковник милиции — гаишник Энгельс. Жора называл его Эсик. Бывший стиляга. За джаз исключили из института. Ему надо было уходить на дежурство. Жора держал его полковничье пальто, прижимая к груди, и не отпускал. А Энгельс просил на дорожку хотя бы три минуты Армстронга, и Жора поставил “O, yes” тридцатых годов.
Выступал со Смелянским и Морозовым на семинаре сценаристов в Болшево. Я развивал мысль, что, как сказано у Суэтина, «при высшем уровне соперников оборона сильнее наступательных порывов», так вот соперники в драме ныне очень высокого уровня, как в жизни, потому что массированное смотрение телевизора, кино, делает их осведомленными в штатных моделях поведения. И в жизни они стараются не делать банальных ходов, которые могут их раскрыть. На что Боря Морозов[10] сказал, что супернае*ка может быть в том, что я тебе говорю правду, а ты считаешь варианты — что за фразой, а за ней правда — этого варианта ты не предполагаешь.
Миша Задорнов выступил в Министерстве пищевой промышленности РСФСР. Потом они еще его попросили, он тут же попросил за это сделать отцу гостиницу и заказ — колбаса и карбонат. Миша: «Если их ни о чем не просить, они на голову сядут. А теперь он подумает, звонить мне или не звонить».
Выступал в МИИТе на 50-летии ДК. Там один бывший студент вспомнил Панфилова Николая Ивановича, моего бывшего начальника участка. Он говорил: «Гравиля нет, дощок нет, план будить». Рыцарь штурмовщины и приписок. Недавно он умер.
И в этот же день еще новость — фильм[11] выдвинули на Оскара. В Совинфильме потребовали материалы для отправки в Америку. Говорят, что, когда фильм выдвигается на Оскара, начинается битва рекламных агентств. Вкладывают в рекламу миллионы. А у нас — мы вложили бутылку. За бутылку два художника и фотограф к утру напечатали несколько фотографий, из них лишь одна цветная. Х*й нам, а не Оскар.
Привидение панельного дома. В контраст с привидением замка.
30.XI.84
Саша Иванов: «Миша Жванецкий странный. Он мне завидует, а я ему. Я завидую его полузапрещенности, а он — моей разрешенности».
«Культура остается только в виде памятников, контурами которых служит разрушение. Памятнику суждена вечная жизнь, он бессмертен лишь потому, что погибло все, что его окружало. В этом смысле я спокоен за нашу культуру — она уже была».
А. Битов. «Сфинкс»[12].
4.XII.84
Давал читать «Мать и дочь» Грише. Не понравилось. Непонятна игра. Много неправды. Пародийность не улавливается. Использование словесного производственного китча читается буквально. «Производственная тематика недостойна живого пародирования». «Начинается, как чеховский рассказ, потом монолог Юрия Ивановича — эстрадный прием. Пример — плюшка». «Это могут не заметить. Перетончил. Как тот анекдот: идут физики, на заборе написано Х*Й, один читает: “икс, игрек, зет, но перевернутый… Х*йня какая-то”». «Конец — ничего, но разочаровывает до конца». Надо же… А мне так казалось, что я попал…
И еще. «Я прочел рассказ, понял твой прием… Ну и что?»
«Такой рассказ мог написать любой Перепупкин. Я бы прочел, не обратил внимания. Вот у тебя всегда странные ситуации — художник ходит в номер, где висит его картина. Такое может придумать только еврейская голова».
На пленуме СП выступил Кузнецов[13]. Говорил, что в литературе сейчас требуется искренность. Мало писать положительного героя, надо быть при этом искренним. А поскольку при этом могут быть искренними только неоснащенные писатели — вот и не получается.
7.XII.84
«По пятницам я хожу в сауну. У меня есть однокурсник, у него одноклассник, а у того друг, тот, с кем они в один детский сад ходили. Так этот, с которым он в детский сад ходил, добился больше всех, он всех сейчас на буксире тащит»
Нина Садур: «Знаешь, с кем я сейчас работаю? С Захаровым».
Я: «Что, Захаров теперь уборщик в театре Пушкина?»
Садур: «Нет, я пишу ему рок-оперу из жизни древних славян».
Нина: «Критики говорят — ты в списках не значишься».
Жаргон новых молодых:
«СТЁБ», «СТЕБНОЙ», «СТРЁМНЫ(О)Й»,
«ПРИКОЛЬНЫЙ»,
«КЛИКУХА»,
«ПРИКИД».
На драматургическом совете завлитша из Северодвинска сказала: «Напишите для нас пьесу на 10 престарелых актрис, которых мы никак не можем выгнать».
20.XII.84
Рассказывал Грише про два драматургических собрания: про совет по драматургии СССР и собрание секции московских драматургов. Ни на одно, ни на другое не пришло начальство из министерств — ни Зайцев, ни Грибанов. Я сказал: «Когда они приходят и произносят бронебойные речи — страшно, но когда они не приходят совсем — еще страшней. О чем с нами говорить! Делать дело надо. Время разговоров и игр в демократию кончилось».
«Фестиваль малых сцен на малой арене в Лужниках».
23.XII.84
Лихое начало пьесы.
Люся: «А какое право ты имеешь задавать мне этот вопрос?»
В финской бане, куда меня водит однокурсник моего одноклассника Алика Рижского. Алик: «Не было такой облавы, куда я не попадал».
Алик (под душем): «Знаешь, единственное, что я хочу, чтоб я сам обмыл свое тело перед смертью. Чтобы потом не мыли меня. Я бы и яму себе вырыл бы и вообще все оплатил. Но у нас такие бандиты — все равно с вдовы сдерут деньги».И еще про Алика. В школе он с Купцовым для стенгазеты срисовывал буквы и цифры с денег и облигаций. Этими буквами он выписывал лозунги: «Всегда готов!»
Нина, когда мы приехали в Болшево на встречу Нового года на такси, сказала: «Да черт с ней, с пятеркой! Гори она синим огнем!» А десятка красным. А пятидесятирублевка — зеленым.
Мой новогодний позор. Все говорили: «Рассказ серьезный, выглядел хорошо». На фоне Измайлова, перед которым я комплексовал, я выглядел неплохо. Тухлые похвалы.
А рассказ «Мать и дочь» сегодня ругал Стронгин. «Написан хорошо, но нельзя брать производственную тему». Похоже, Гриша прав. Рассказ не заметят. Производственная тема не может выглядеть симпатично. Отрицательное обаяние». А я сегодня отправил заявку на «Ленфильм». Хорошо еще, что не стал писать пьесу.
В 20 надо почувствовать свое призвание. В 30 — овладеть профессией. В 40 — стать знаменитым. В 50 — богатым.
Ах, какой неудачный был день 13.I. Вечером были в больнице у Арбузова. Мило говорили. У меня был магнитофон в кармане. Я был оживлен, думал, что записывает. А потом оказалось, что плохо нажал на клавишу, и магнитофон не работал. Арбуз говорил свои постулаты: «Надо жить в эйфории. Надо все время эйфорировать».
Потом Новый (Старый) год у Хлоплянкиной. Пришел пьяный потомок декабриста Загряжский. Обозвал меня евреем. Я ему: «Посмотри на себя, ты деградировавший потомок русских интеллигентов. Пушкин, которого видел твой предок, с тобой бы за стол не сел. Срать рядом не сел! Смени фамилию, ты недостоин своих предков» — «Я князь!» — «Ты говно!» Наутро мне было противно, хотя мое поведение одобрили. Попробовал быть резким. Не понравилось.
Сюжет, напоминающий рассказ Зискинда. Пугачеву должны были снимать для шведского телевидения. Подбирали группу, группа готовилась, все были счастливы — съемки в Швеции. Приехали в Стокгольм, их погрузили на теплоход. Вышли в море, снимали. На горизонте показался порт. Когда приблизились — Таллинн. «Все, — сказали шведы, — спасибо. Мы обещали вас доставить домой, мы доставили. Съемки окончены. До свиданья». «Как?!» — вскричала группа и стала бороться за продолжение съемок. Пару человек все-таки добились поехать в Швецию: снять пейзажи.
Этот Загряжский рассказывал актрисе, которая играла в «Дело было в Пенькове»[15]: «Я был сержантом. Нескольких солдат я научил расписываться за оружие. Они после фильма написали вам письмо. У меня до сих пор хранится ваш ответ».
«Вдова — моя жизнь».
«Вникайте в наши повседневные проблемы…» Это не для нас!
[1] Павел Васильевич Анненков (1813–1887) — литературный критик, историк литературы и мемуарист. Живя в Риме вместе с Гоголем, Анненков под его диктовку переписывал первый том «Мертвых душ».
[2] Премьера фильма Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин» состоялась в январе 1985 года. В широкий прокат картина вышла в сентябре 1986 года.
[3] Семён Давидович Аранович (1934–1996) – кинорежиссёр, народный артист России, лауреат Государственной премии СССР.
[4] Светлана Игоревна Кармалита — киносценарист, жена и соавтор А. Ю. Германа.
[5] Художественный фильм Ролана Быкова (1983) по одноимённой повести Владимира Железникова.
[6] Яков Маркович Зискинд (1912–1989) — писатель-сатирик, поэт-песенник, драматург эстрады и музыкального театра, киносценарист.
[7]Даниил Александрович Гранин — писатель, киносценарист, общественный деятель. Он и Алесь Адамович – авторы «Блокадной книги». Широко известного произведения, в котором, основываясь на большом фактическом материале — документах, письмах, воспоминаниях ленинградцев, переживших блокаду, — авторы рассказывают о мужестве защитников города, о героических и трагических днях обороны Ленинграда в годы Великой Отечественной войны.
[8] Алесь Михайлович Адамович (1927–1994) — белорусский прозаик и ученый-литературовед, известный автор военной прозы.
[9] Георгий Арамович Гаранян (1934–2010) – джазовый, классический и эстрадный саксофонист, художественный руководитель ряда музыкальных ансамблей, народный артист России.
[10] Борис Афанасьевич Морозов — театральный режиссёр, педагог, актёр. Народный артист России.
[11] Какой фильм выдвинули на высшую награду Американской киноакадемии, выяснить не удалось.
[12] Глава в «Пушинском доме» (1978) Андрея Битова.
[13] Феликс Феодосьевич Кузнецов, возглавив кампанию травли альманаха «МетрОполь», в статье «Конфуз с «МетрОполем» («Московский литератор», 9 февраля 1979 г.) писал: «Эстетизация уголовщины, вульгарной “блатной” лексики, этот снобизм наизнанку, да, по сути дела, и все содержание альманаха «МетрОполь», в принципе противоречат корневой гуманистической традиции русской советской литературы... Не надо варить пропагандистский суп из замызганного топора и представлять заурядную политическую провокацию заботой о расширении творческих возможностей советской литературы».
[14] Пьеса Людмилы Петрушевской (1980). Поставлена в 1983 году Марком Захаровым в «Ленкоме».
[15] Советский художественный фильм, поставленный на Киностудии имени М. Горького в 1957 году режиссёром Станиславом Ростоцким по повести Сергея Антонова.
