17 марта, воскресенье. Уже второй день продолжает бушевать скандал вокруг статьи в «МК» «Политическая проституция меняет пол». Это очень точное и остроумное сочинение Георгия Янса — наверное, псевдоним.
Георгий Янс
Сначала журналист вспоминает пьесу Тренева «Любовь Яровая» — вот и советская литература опять пригодилась! — и тут же говорит о другой деятельнице другого режима Ирине Яровой. Однофамильцы! Чем-то они для него похожи, ну, хотя бы своей устремленностью к власти. Мы ведь помним не только жесткие законы, которые предлагались депутатом Яровой, бывшей энергичной «яблочницей», а ныне энергичной «единоросской», но и ее квартиру за миллионы долларов. Автор статьи держит в уме и знаменитое присловье Ленина, с которым он обращался к своему соратнику Троцкому. Вот и знания истории коммунистической партии пригодились! В своей статье к пламенной деятельнице Ирине Яровой Георгий Янс подверстывает не менее энергичную Екатерину Лахову, тоже деятельницу, тоже депутата, тоже любящую власть и собственность, по крайней мере имеет две квартиры. Ах, меняет пол!
Но! Не успела появиться эта статья, как на нее откликнулся уже обиженный прессой, которая нашла в Германии принадлежащий его жене небольшой отельчик, другой выдающийся «единороссиянин» Ильин.
Утром написал еще одну главку в новый свой роман о вещах. Я уже заметил, если такую главку напишу, то весь день чувствую себя нормально, не психую. Прочел диплом Володи Репмана — дипломная работа так хороша, что полагаю, написал он ее не сам.
Татьяна Васильевна Доронина откликнулась на мою книжку о Зайцеве.
«Дорогой Сереженька!
Поздравляю с выходом Вашей очередной талантливой книги о замечательном художнике Славочке Зайцеве. Пока не успела до конца прочесть, но теплота и искренность Вашего восхищения талантом нашего великолепного стилиста чувствуется очень и очень сильно, действует на сердце и вызывает большую благодарность Вам за столь соответствующую оценку нашего отечественного гения.
Очень рада за Вас и Вячеслава Зайцева. Благодарю и хочу надеяться, что то отчаяние, которое овладело Вами, постепенно освобождает Вас от своих гнетущих пут. Что очень скоро всё совсем станет хорошо, потому что способность восхищения талантом Зайцева является знаком Вашего дальнейшего литературного шедевра. С уважением и нежностью, Татьяна Доронина».
Писать заканчиваю — иду к телевизору, сегодня в «Лебедином озере» Марго Фонтейн и Рудольф Нуриев.
Марго Фонтейн и Рудольф Нуриев
18 марта, понедельник. Еще, по-моему, вчера объявили, что Евросоюз может дать Кипру, который готов объявить дефолт, 10 миллиардов евро. Но европейские экономисты потребовали от Кипра обложить налогом всех держателей счетов в кипрских банках. Шкала этого налога расположена так: с вкладчиков, депозит которых превышает 100 тыс. евро, 10-12%, а вот с тех, кто победнее, всего 7%. Уже наши экономисты подсчитали, что российские капиталисты на этой операции потеряют около 2,5 миллиарда. Русских денег мне, конечно, жалко, а вот капиталистов — нет. Как верный сторонник капитала, приобретенного, мягко скажем, по-разному, Путин уже выступил с неодобрением процедуры. В связи с этим я вспомнил, что один раз мы уже, кажется, спасали Кипр. Я еще могу согласиться, пусть временно, с капитализмом, но только с таким, как в Швеции, Дании или Бельгии, где капиталисты платят налог до 70%, но не с нашим, как я его называю, советским. Не Кипр мы, значит, спасали, а денежки наших рантье, которые скупили советское добро, перепродали и теперь уехали в теплые края, не бедняков, а олигархов.
Утром, конечно, проснулся под впечатлением увиденного вечером по телевизору. Как мало, оказывается, мы знаем и, даже путешествуя по миру, как мало имеем возможности в нашей туристкой спешке увидеть. Мы делаем вид, что смотрим и путешествуем. Но разве я смог, когда был во время Моцартовского фестиваля в Зальцбурге, посетить оперу?
19 марта, вторник. Весь вчерашний день нервничал, потому что Степан Кузнецов, которого мы должны были обсуждать, все не слал и не слал материала — доделывал. Пишет Степа всегда тщательно, и глава из его романа, который он пишет уже несколько лет, была, как и обычно, вылизана почти до стерильного блеска. Обсуждение этой главы было тоже почти таким же, то есть все сказали, что написано хорошо, но даже в отношении мужчины и женщины нет должной тактильности. Все как бы мерцает, чистое и выдержанное в почти стерильном воздухе. Преимущество Степиной прозы для меня уже в том, что он не идет по общему пути — маргинализация, какие-то подъездные истории, наркотики и вся та грязь, которая и в жизни, и в литературе, и на телевидении.
Собственно, до обсуждения я проводил традиционную разминку, говорили о сегодняшнем дне, о Кипре, об искусстве наших деловых людей и компаний не платить налоги, о попустительстве наших властей и прочем. Я также говорил о необходимости в литературе знать реалии, понимание которых также необходимы при чтении. Будьте любопытны и все время проверяйте себя словарями и справочниками. Рассказывал ребятам, как выглядели окрестности, в частности Никитские ворота, пятьдесят и тридцать лет назад. Вспомнил не только керосиновую лавку, которая стояла возле церкви Большого Вознесения, но и про гастроном, и про аптеку, стоявшую напротив памятника Тимирязеву поперек бульвара. Эта керосиновая лавка, которая промелькнула в булгаковском романе, вызвала у меня некоторые воспоминания. Но вот что интересно, в аудитории сидели человек двадцать пять ребят и никто из них, кроме Миши, не знал, что такое примус, который, как всем помнится, починял кот.
У нас работает комиссия министерства, говорят, достаточно серьезная, но жизнь тем не менее все же идет. И если о встрече с Кареном Шахназаровым я знал раньше, о том, что у нас сегодня Игорь Шайтанов, букерист, шекспировед, редактор «Вопросов литературы», я узнал, когда о его встрече со студентами Владимира Гусева начала говорить Олеся Николаева. В ее пересказе прозвучал эпизод, после которого я помчался в аудиторию, где проходила встреча. Будто бы Шайтанов, в частности, говорил Олесе Александровне, что Ирина Прохорова могла сказать: «Писатель тот, кого мы писателем назначили». Ну, тут я и полетел в аудиторию. Шайтанов прекрасный собеседник. Ловлю на ходу умные речи. Если в начале перестройки букеровский обед был явлением чрезвычайно престижным, то теперь это не обязательно и для банкира, и для общественного деятеля, и даже для представителя культуры и интеллигенции обременительно. А зачем ты туда едешь? Тусуются только литераторы, которых скоро будут считать за маргиналов при нашей власти. Однако Игорь Шайтанов сказал, что отношение к книге меняется. Он, видимо, имел в виду нынешнюю буржуазию, которая хотела бы со временем превратиться в аристократию. Эта самая будущая аристократия начала собирать библиотеки. В ином, конечно, формате, редкие книги, ценные или раритетные издания.
В другой аудитории, в конференц-зале, в это время директор «Мосфильма» рассказывал очень интересно о кино. Шахназаров постоянно подчеркивал, что в прокате ничтожный выпуск отечественного кинематографа не сможет удовлетворить российского спроса, именно поэтому у нас и американские фильмы. Говорил о мощном советском кинопроизводстве, которое оказалось расстроенным и уничтоженным. Это было интересно, но меня больше волновал набитый студентами зал. Мне почему-то показалось, что все эти мальчики и девочки давно уже поняли, что к настоящей прозе и поэзии им не пробраться и кино, понятное и легкое, как им кажется, для исполнения, может стать их пристанищем.
