В метро начались приключения. На «Щёлковской» одна женщина спросила у другой, как добраться до станции «Дмитровская». Не задумываясь ни на минуту, ей дали ответ, что проще всего это сделать так: доехать до станции «Киевская», далее по кольцу до «Новослободской», затем перейти на «Менделеевскую» и доехать до Дмитровской. Произнесено это было чётко, в приказном порядке. Несмотря на абсурдность выбранного маршрута, никто ничего не возразил. Покачав головой, подумал, что на «Арбатской» обязательно скажу, что есть и более удобный путь — через «Боровицкую».
Пока ехал, сравнивал обеих женщин — сидели они рядом как раз напротив меня. Та что спрашивала, была одета в спортивный белый костюм, кроссовки, на коленях держала сумку, из которой высовывалась бутылка с водой. Если бы не слышал, что она говорит
Создалось впечатление, что это типичный управленец. Конечно, не важный начальник, но всё равно она привыкла подчинять. Обидным мне показалось только одно — путь маршрута был выбран неверно. По незнанию. Но ведь можно посмотреть на схему и оценить преимущества разных вариантов, выбрать наиболее подходящий. А она приказала, первое, что в голову пришло. Лишь бы отстали. Неужели трудно себя поставить на место спрашивающего? Как бы она сама поехала? Что бы сделала, чтобы выбрать оптимальный маршрут? Нет. «Вот вам! Отстаньте от меня», — казалось говорил весь её вид.
Приказ был понят и принят, как единственно возможный вариант. Даже несмотря на то, что была изучена карта московского метрополитена, не было сказано ничего против этого приказа, хотя, кажется, сомнения были. На «Курской» была предпринята попытка поправить маршрут. Ведь «Курская», тоже кольцевая. Но опять сухо прозвучал тот же ответ, что до «Киевской» ближе. Более сопротивления не было. На «Арбатской», уже когда открылись двери вагона, подошёл, сказал, что лучше выйти здесь, быстренько повторил: «Пойдёмте, пойдёмте, пойдёмте…» Слава богу, послушалась. Довёл до перехода, пожелал удачи. Минут двадцать она сэкономит.
Радостно на душе не стало. Ведь везде так. Если не знают, то обязательно придумают и прикажут. Не обсудят, чтобы найти правильное решение, а прикажут, чтобы сделать полную бессмыслицу, а потом вновь прикажут, чтобы эту саму бессмыслицу исправить, а потом вновь приказ, приказ, приказ. И так далее, без конца и без края. Поэтому и стоит всё, не делается в сроки, а если и делается, то неверно. Да, командир судна всегда должен быть уверенным в своих приказах, но это не избавляет его от принятия правильных решений. «Стыдно и гадко, гадко и стыдно».
Цель моей поездки на факультет заключалась в попытке взять книгу по кинетике на дом. К сожалению, успехом эта затея не увенчалась. Что называется с пустыми руками, поплёлся вдоль
Это случилось несколько лет назад, когда в очередной раз вся Рязанская область и в особенности Рыбновский район были одержимы идеей как можно лучше подготовиться к 3 октября — дню рождения С.А. Есенина, когда на кавказские вершины уже подымалась группа альпинистов, чтобы установить бюст рязанского поэта на одну высоту вместе с А.С. Пушкиным и М.Ю. Лермонтовым, когда в очередной раз сменилось руководство музея в селе Константиново, а все пассажиры электричек с явным энтузиазмом читали книги, на обложках которых было крупными буквами напечатано — «Есенин».
Было жаркое и засушливое лето. Природе было всё равно, что произошло сто десять лет назад. Она нещадно палила урожай, скотина не знала куда себя деть от назойливых слепней и мух. Во всём — от тусклого блеска запылённой травы и до безысходного взора бредущих по полевым дорогам пешеходов — чувствовалась напряжённая усталость от беспощадной жары. В августе месяце я жил на даче и каждый день ездил за молоком в соседнюю деревню. Как только по «Маяку» пробивал полдень, садился на велосипед и ехал за два километра к пастбищу. Это довольно чистое место, в лесополосе, около небольшой речки. Пастухи и доярки могли отдохнуть здесь от взбесившихся быков, которые становились тише под благодатной тенью берёз. Всё бы это промелькнуло и не оставило следа в памяти, если бы не разговор, завязавшейся между пастухом и одной женщиной, которая так же, как и я, пришла купить три литра молока.
После коротенького приветствия, выяснения цен в нынешнем году, обзора неба и пространных рассуждений о том, что такой жары даже и старожилы не помнят, на минуту воцарилось молчание, изредка нарушаемое лаем собак, бесшабашно провожающих каждую машину по дороге. Тему разговора долго искать было не надо: у обеих женщин в руках были книги, посвящённые Есенину.
Сперва решили вспомнить, какое отношение было у Советской власти к поэту. В основном вспоминали негативные стороны, небезызвестное предисловие к трёхтомному собранию сочинений, вышедшему в 1925 году, бухаринскую опалу и дальше, дальше — чем дальше в лес, тем больше дров. В школьные годы ни одна о Есенине не слышала. То ли сказалась специфика образования, то ли что ещё, но осуждение поэта как заядлого гуляки и посетителя борделей вскоре стало основной темой. Вспомнили и ту, и другую, и третью. Только невдомёк мне было зачем. Хотелось спросить: что же вы будете праздновать третьего числа? Но вскоре и эта тема себя исчерпала. Я всё ждал, когда же будут обсуждать поэзию, слог, смысл. Дождался! Лишь одна строка прозвучала: «Нивы сжаты, рощи голы…» Только одна строка! А сколько их было! Хотя, может быть, одной строки вполне достаточно, чтобы заслужить бессмертие. На этом обсуждение поэзии завершилось. Стыдно и гадко! Вспомнили всё самое плохое, а о хорошем, как всегда, забыли. Спросил я у них: могут ли они назвать любимое стихотворение у Сергея Александровича Есенина?
Пауза. Обе растерялись, не знали, что сказать. И как обычно бывает, решили ответить вопросом на вопрос. Я прочёл: «Может, поздно, может, слишком рано…» Не знаю, почему выбрал именно это стихотворение. И в сборник оно не вошло, самим автором было помечено как «несильное». Но я ответил хотя бы
Ударения были переставлены. Что должно было забыть, было тщательно записано в различные книги. «Стыдно и гадко, гадко и стыдно», — как писал Л.Н. Толстой.
Сейчас только до меня дошло, почему эта остановка оказалась заброшенной: её отменили два года назад. С тех пор,
В унылом настроении прошёл понедельник, буду надеяться, что вторник окажется более приятным.
