Мне недавно исполнилось 26 лет, и я никогда не читал «20 000 лье под водой» Жюля Верна.
Во-первых, всегда приятно осознавать, что есть что-то, что ещё предстоит тебе посмотреть или увидеть и испытать то, что испытали миллионы людей, но только в сознательном возрасте.
Во-вторых, я не сказал бы, что чувствую какую-то утрату, жалость и невосполненность, потому что сказать, что мне в детстве про эту книгу говорил каждый встречный взрослый, значит и вовсе промолчать...
Когда меня что-то заставляли делать или жужжали денно и нощно про ту или иную вещь, у меня включался тумблер протеста, который отвечал за то, чтобы не делать то, о чём меня так настоятельно просят.
Позже я понял, что этот тумблер отвечает за мудрость, потому что читать Достоевского в 14 — это значит навсегда похоронить в себе любовь к этому автору.
Я счастлив, что прочитал теперь уже любимую пьесу «Отелло» лет в 19 или открыл для себя «Обломова» не во время школьных баталий, где учителям нужно выполнить школьную программу, а не дать знания ученикам.
Всему своё время. Человек сам придёт к чему-то, что от него хотели бы другие, а если не придёт, то ничего страшного не произойдёт. Нет ничего ужасного в том, что человек не прочитает ту книгу, которую кто-то в детстве обожал и делал её настольной.
Конечно, есть исключения.
«Синюю Птицу» Метерлинка я прочитал взахлёб, и что удивительнее всего, она была в школьной программе.
Я обожал и «Трамвай "Желание"». И вообще, пьесы мне нравились больше. Отсутствие бесконечных, глупых, тормозящих динамику описаний, как у Льва Николаевича... Чтение его произведений для меня до сих пор пытка, благо уже никто не заставляет.
Мне нравилось в пьесах действие, реплики и то, что автор не навязывает мне своё видение и подробное описание персонажей. Я сам был создателем их мотиваций, образов и характеров. Это то, что «Война и мир», например, никогда не сможет дать — наоборот, она отнимает эту возможность.
Передо мной лежит пьеса, будто кусок глины перед гончаром, и я сам создаю её вместе с автором. Придаю ей форму, характеры и смысл, а главное, трактовки, которых может быть бесконечное количество. Я вместе с автором прохожу эти 20 000 лье под водой.
Что касается Жюль Верна и того, как я к нему пришёл... Вот еду я в поезде и думаю, может, чего почитать? Натыкаюсь на «20 000 лье под водой» и решаю, что именно ей и займусь. Я просто почувствовал, что мне это сейчас может быть интересно. Романтика подводных приключений, «Наутилус», капитан Немо...
Когда прочитаю её полностью, поделюсь ощущениями, если, конечно, они будут стоить того, чтобы ими делиться.
Сергей Брыляков
