Перевернутая Москва и изображения химических отходов, робот-бурильщик и десятки «говорящих» колонок. В Москве открылась выставка номинантов Премии Кандинского — одной из главных российских арт-наград. Весь второй этаж здания Московского музея современного искусства (ММОМА) отдан под 25 новейших проектов отечественных художников. И это одна из самых сильных экспозиций contemporary art за последние годы.
В отличие от «Инновации», тяготеющей к экспериментальным художественным высказываниям, Премия Кандинского не ставит целью поощрить радикализм. Напротив, большинство работ в известной степени традиционные — есть даже вполне реалистическая живопись на холсте, не говоря о привычном уже видеоарте.
Выборка получилась на редкость репрезентативной — идешь по залам и понимаешь: никто не забыт, ничто не забыто. Можно ли было, например, проигнорировать Хаима Сокола после персональной выставки в Третьяковке или Павла Отдельнова, представившего в том же ММОМА масштабное арт-исследование «Промзона»? Они здесь. Как обойти вниманием Евгения Антуфьева с его трехчастным проектом «Когда искусство становится частью ландшафта», финишировавшим в Мультимедиа Арт Музее, и Дмитрия Морозова, чьи роботы не так давно царили в ГЦСИ? Ответ аналогичен. И для всех них кураторы не поскупились на отдельные комнаты.
Еще один несомненный фаворит — Таус Махачева, представленная сразу тремя проектами (рекорд!), два из которых — видео, а третий — саунд-инсталляция. В коридоре музея зритель проходит между колонками, из них доносятся фразы деловой переписки, начинающиеся со слова Dear и непременно содержащие извинения (что не ответил оперативно; не смог найти время в графике и тому подобное). Получается назойливая какофония пустых вежливостей.
Звук как основа художественного высказывания — один из ключевых трендов и в России, и в мире. Экспозиция Премии Кандинского — очередное тому подтверждение. Помимо работы Таус Махачевой, это, например, «Акчим» Александра Морозова. Деревянная комната со множеством ящичков похожа на картотеку читального зала, но вместо каталожных листов в них хранятся голоса носителей исчезающего акчимского диалекта. Выдвигаешь ящичек — слышишь монолог бабушки из вымирающей деревни Пермского края. Слова трудноразличимы, но мелодика речи становится музыкой.
И всё же главный жанр выставки — видеоарт. Его как никогда много, и в этом есть один минус. Посмотреть все фильмы за один визит — физически тяжело. Зрителей провоцируют к фрагментарному восприятию — чуть-чуть здесь глянуть, чуть-чуть там. Дело не в кураторах и даже не в выборе жюри. Просто хорошего видеоарта становится всё больше, а времени у публики — всё меньше. Как решать проблему — непонятно.
В случае с ММОМА это особенно обидно, поскольку видео сплошь достойные. И именно на них держится внутренняя архитектура экспозиции. Еще не поднявшись на второй этаж, зритель видит завораживающие кадры перевернутой Москвы. Это фильм Дмитрия Венкова «Гимны Московии». Казалось бы, очевидный прием: снимать проезды по улицам, перевернув камеру — так, чтобы внизу проплывали облака, а сверху свисали шпили сталинских высоток, дорожных знаков и башен Сити. Но он прекрасно работает на сюрреалистичный сновидческий образ небесного града.
А завершается весь путь еще одним фильмом — хореографическим экспериментом Саши Пироговой «Сад». Люди-растения, во тьме прорастающие из земли и образующие распустившийся цветок, озаренный светом, — красивая метафора преображения человечества искусством. Лучшего финального кадра не придумать.
Сергей Уваров
