26 февраля, вторник. Утром обнаружил, что рассказы Глеба Гладкова почти не помню. Не путаюсь ли в текстах и обстоятельствах, как народная артистка? Семинар прошел хорошо, сначала я довольно долго ребят разогревал, рассказывая им о двух системах обучения: или с первого курса начинаем писать диплом, или думаем, чтобы в процессе обучения образовался писатель. Семинар без перерыва шел три часа; как я понял, ребятам было нескучно, а для меня качество семинара проверяется одним — было ли интересно мне. Ребята продолжают меня учить, интересно мне, безусловно, было. Ребята выросли и хорошо говорят. Как всегда на третьем курсе, в написании текстов образовалась пауза. К следующему разу задал им тексты, связанные с едой — найти в любимой литературе отрывок на тему гастрономии.
Александр Рекемчук
В Институте какая-то тяжела атмосфера, в марте у нас комиссия, начальство ходит с каменными лицами. Рекемчук сосредоточенный, как Ришелье. Раньше я всегда ходил в Институт с чувством радости! Предгрозовое ощущение тайны жизни. Говорят, Лаврентьев опять написал новый материал в «Литературной России».
Сегодня с раннего утра все комментируют вчерашнюю инвективу Путина в сторону коммунальных чиновников. С нового года тарифы, в частности на электричество, в некоторых местах повысились на 200%. Выслушав доклад, Путин, прекрасно понимая всю трагичность этого для пенсионеров, сказал чиновникам: «А не сошли ли вы с ума?». Именно в Мурманске возник наибольший скачок в ценах. Уже сегодня в вечерних новостях дама-губернатор, мурманчанка, доложила, что региональный министр, отвечающий за ЖКХ, снят. С комментарием выступил и ее заместитель. А куда же они смотрели раньше? Дама была прекрасно причесана.
Днем вызвал из его музыкального мира Игоря, и он помогал мне съездить на фабрику зеркал — привезти домой заказанное раньше зеркало в ванную, взамен давно уже разбитого, и купить новый аккумулятор для машины. Как бы я раздражался, если бы поехал один! Игорь очень толково объяснил мне, почему я с таким удовольствием слушаю оперную музыку и не люблю современной эстрады. Кстати, вспомнил мое признание о пении Мадонны. Для меня, оказывается, важна густота музыкального текста. Вот буквально слова Игоря: «Чтобы после какой-то реплики героини проворчал тромбон. А в Новый год вам понравилась Мадонна, потому что она всегда поет вживую, ее оркестровки очень точны, там нет халтуры, и очень сильна ее энергетика, которую она посылает в зал. Имеет значение и ваша внутренняя установка — на серьезную музыку». Как это все точно, молодежь уже давно умнее нас.
27 февраля, среда. Папа Бенедикт ХVI дал свою последнюю публичную аудиенцию 100 тысячам верующих на площади Святого Петра в Риме. У нас в России, да, наверное, и во всем мире акту отречения папы придают некое символическое значение. У папы свои, наверное, нравственные и религиозные проблемы, наши политики видят здесь некий пример для наших бессрочных властей. Уходите, освобождайте места! Мы все ближе и ближе к брежневской геронтофилии. Пишу об этом, хотя, быть может, в Институте и на меня смотрят таким же образом. Какой-нибудь молодой безмозглый красавец уже видит себя на моем месте.
В политике все то же. Приемные дети у американцев, наши педофилы. Это для оттягивания внимания от наших собственных проблем. Депутаты и сенаторы после закона о собственности за границей потихонечку вытекают из Думы и Совета Федерации. Очень долго притворялись малоимущими и порядочными людьми, но при выборе — депутатская неприкосновенность или собственность за рубежом, предпочли второе. Это означает дальнейший отток средств и перевод капиталов. Жить у нас, не нарушая закона и не воруя, они не могут, я бы сказал, даже боятся сорваться. Рад бы не воровать, но не могу! Значит, переезжаем за рубеж, попробуем там или станем рантье! Очищение страны от этих энергичных людей обойдется нам недешево!
С самого раннего утра сидел за вычиткой Дневника-2011. Как мне хочется со всеми долгами разделаться! Все это высасывает из меня соки, но, как говорится, не могу молчать! Свой рабочий день я рассчитал до шести вечера. В Москву приехал Юрий Иванович Бундин, мы договорились, как обычно, с ним встретиться у меня. Но все планы переменились. Сначала позвонил Максим Лаврентьев, он оказался близко. Он пришел и принес мне новую «Литературную Россию». Снова статья о Литинституте. При этом он сказал, что тема ему надоела. Ударная часть его новой статьи — это полемика со Светланой Молчановой, которая домыслила причины, почему он ушел из «Литературной учебы». Не полностью, но Максим кое-что объяснил нашей преподавательнице. Это, конечно, и некая многоходовка, второе плечо коромысла стукнуло по госпоже Караханиной, директору издательского дома. Во время наших с Максимом разговоров раздался телефонный звонок — Юрий Иванович может подойти уже сейчас, дела он свои уже завершил.
Через час мы уже втроем на кухне пили чай. Опять говорили о Минобороне и Анатолии Сердюкове с его дамами. Юрий Иванович сказал, что Сердюкова определенно не посадят. А Шойгу потихонечку доделает то, что так неаккуратно начал его предшественник. Огромная собственность Минобороны должна быть приватизирована, большое количество земли, в том числе и в Москве, и в Подмосковье должно быть предано в надежные частные руки. Перед этим, правда, радио в лице какого-то ответственного, но либерального гостя заявило, что Сердюкова не посадят, потому что он слишком много знает о проделках питерских властей в 1990-е годы. Я верю всему.
Вечером — догоняю своих ребят, которые только и делают, что смотрят кино, — смотрел знаменитый фильм, только что отмеченный американским «Оскаром» — «Жизнь Пи». Мальчик Пи оказался в море в одной лодке с огромным тигром. Все очень непросто, самое любопытное — рассуждения о психологии животных.
28 февраля, четверг. Сегодня должен был поехать в Хирургический центр им. Бакулева. Там, у Лео Бакерия, собирается наш клуб. Я представляю, как будет интересно. Но на сегодня же собрали первое заседание нового Ученого совета. Я не мог не присутствовать. Новым оказался не только состав — здесь уже и наша молодежь: Ольга Саленко, Люда Карпушкина, и вновь призванные бойцы с нашей кафедры — Е. Ю. Сидоров, С. П. Толкачев, Толя Королев. Я, кстати, со всеми не ошибся — каждый что-то задиристое сказал. Новым было и присутствие старост всех пяти курсов. Наконец-то узнали, сколько бы мы ни грозились кого-то выгнать, никого не выгоним, потому что с каждым ушедшим студентом у нас уменьшается финансирование. А пока ректор хвалился, какой у нас прекрасный вуз, потому что одна девочка ездила в Америку и оттуда прислали прекрасный отзыв, а также потому, что у нас учился Саша Демахин, который все-таки отучился в двух вузах, в том числе и РГГУ.
Основной вопрос, которому было все посвящено, это не надо ли нам «переходить под крыло Министерства культуры». Я это воспринял так: наше руководство не сумело найти верный тонн в отношениях с Минобром, там, видимо, нас не принимают и не жалуют, вот и ищем, где «глубже». Я-то помню, что мы были в министерстве любимцами. И, между прочим, новое строительство, вернее деньги на него, мы получили именно через это министерство. Членов Ученого совета просили подумать. Говорил Сидоров, говорил ректор, который, по моему мнению, склонен поменять хозяина. Все ждали, что выскажусь я, но ректору я свою позицию высказал, и пока промолчал. Правда, вспомнил недавнюю передачу с Александром Архангельским. Тогда собирались директора нескольких научно-исследовательских институтов культуры, которые нынешний министр Мединский собирался слить в один. Вот они и констатировали, что образовательное сообщество донесло до правительства необходимость бережного к нему отношения, а вот культура пока этого не сделала. Я также вспомнил, что Министерство культуры в отличие от Минобра финансируется по остаточному принципу. Сейчас это 0,71% от бюджета.
Занятным впечатлением поделился со мною С. П. Толкачев. Он сидел по другую сторону зала. По его мнению, когда я начал говорить, у Миши Стояновского было написано: «Ну вот, опять эти гуманитарии заговорили, а я здесь один борюсь с министерством и делаю дело».
По дороге в Институт, когда я вел машину, звонила Елена Эрикссон, издатель. Она сказала, что получила контрольный экземпляр «Зайцева» и читала до половины третьего. Даже чувство радости не помешало мне благополучно доехать.
Продолжение следует...
