28 октября, понедельник. Ни один писатель не в состоянии придумать сюжета интереснее и увлекательнее, чем жизнь. Копилка таких сюжетов — это, конечно, Интернет. А уж трактовка принадлежит читателю. Итак: бывшему мэру Махачкалы Саиду Амирову, его племяннику Юсупу Джапарову и опять-таки бывшему помощнику прокурора Хасавюрта Магомеду Абдулгалимову — все благополучно чуть ли не с сентября сидят — предъявлено обвинение в терроризме и незаконном обороте оружия. Они собирались при помощи переносного зенитно-ракетного комплекса, как деликатно пишут в Интернете, «устранить политического конкурента Амирова». Восток вообще дело тонкое, и здесь на выдумку шустры. Предполагалось сбить самолет вместе с конкурентом и всеми пассажирами, а затем все списать на теракт боевиков. Разве такое за компьютером придумаешь!
Пришло два письмишка из Томска. Настя Губайдуллина, доцент, чудная молодая женщина, которая много со мной возилась, пишет, цитирую только то, что относится к делу:
«Ей-богу, Ваш визит скрасил хмурую осень и особенно — писательские чтения. Студенты сказали: “Мы не умеем так точно и тонко отзываться о произведениях, как Есин“. Вы произвели на них огромное впечатление. И на нас, конечно».
Андрей Олеар, которому я тоже написал, про свое:
«Дорогой Сергей Николаевич! Радостно слышать Вас, привык, знаете ли, за эти несколько дней к нашему общению… Передача прошла благополучно. Всем очень всё понравилось. И вообще, Ваш приезд будет иметь более чем значительный каталитический эффект для интенсификации наших дальнейших трудов по развитию специальности. Ура! Всегда ваш Андрей».
29 октября, вторник. Накануне прочел рассказ «Диана» Дениса Клейманова и с десяток этюдов и «протоколов» семинара. Рассказ Дениса я помню еще с приемной комиссии — цельный, о быстрой любви молодого бармена и девушки из секты, главное здесь — повествовательная ценность и почти без ошибок письмо. Заметил, впрочем, уже давно, что маленькие по заказу или необходимости вещички студенты пишут хорошо.
Семинар вел до 12 часов, потому что в час в Институте по семинару Олеси Николаевой встреча с архимандритом Тихоном (Шевкуновым), известным церковным деятелем и писателем. Говорил отец Тихон около двух часов, аудитория была полна.
Отец Тихон
Я думаю, что сама встреча что-то ребятам дала, отец Тихон — думающий и современный человек. В свое время окончил сценарный факультет ВГИКа. Потом, когда уже все мы оказались на кафедре, разговор стал для меня более интересным. Меня удивило, как много параллельного в ощущении времени, развитии культуры и образования у меня оказалось с этим церковным деятелем. Почти идентичный взгляд на преподавание в школе, на профессию учителя и его роль, особенно в начальной школе, при формировании характера и духовного мира, даже на девок, сплясавших в храме. Кажется, его поразила моя мысль, что дев просто можно было отлучить от Церкви, а не творить из них либеральных героинь. Пусть узнают, каково, даже неверующему, жить без Бога!
Что записал во время этой встречи:
— Чего мы боимся, то нас и настигает.
— О «Капитанской дочке». Это «любимое произведение» молодого человека, которое он сумел назвать. А кто «Капитанскую дочку» написал? Этого молодой человек сказать не смог. Это то, что он прочел в школе.
— Этимология слова «судьба», по мнению отца Тихона, — суд Божий.
— В советское время, когда не было церковных книг и в обороте не было Евангелия, к Богу человека подводила литература: Толстой, Достоевский, Шекспир, Диккенс.
— О диалоге с Богом. Нужна духовная связь, которая делает душу бессмертной.
— «Апокалипсис» никогда вслух не читается в церкви.
— Для того чтобы бороться с коррупцией, надо быть человеком мужественным, не боятся побоев, даже смерти. Господь не любит боязливых.
— Горячие, холодные и теплохладные. Теплохладные — это тоже не люди Господа.
— В 1990-е годы в церковь пришло большое количество людей, сделались священниками, служащими церкви.
— О Толстом: Он как никто расшатал русское государство, без него революция, наверное, не состоялась бы.
Был интересный ответ, который когда-то дал Борис Примеров на вопрос Сартра, зачем молодой писатель пишет? (Это Инна Ростовцева). Ответ: «Потому, что боюсь умереть».
Пришел домой, и отчего-то бросилась в глаза еще нечитаная книжка Лимонова. Стал листать и сразу же наткнулся на очерк о Саше Сумеркине, с которым я был мельком знаком еще по Москве. Он был первым публикатором лимоновского бестселлера «Это я, Эдичка». Всегда интересно увидеть, как профессионал напишет о человеке, тебе знакомом, о котором гипотетически мог бы написать и ты сам. Сделано, конечно, крепко, точно и, пожалуй, безжалостно. Но пишу я обо всем этом совершенно по другому поводу. Так бы и пропустил, прочел и прочел… Но парный случай меня преследует.
Читаю и в это время слышу — по радио говорит Лимонов. Умеет кое-что точно сформулировать. Его спрашивают о «Русском марше» все с тем же подтекстом о национализме, а он говорит о поразительном социальном расслоении российского общества, когда 71% национального богатства принадлежит 1% населения. Лимонов, конечно, не наблюдатель со стороны. Его мысль о том, что на окраинах больших городов созданы своеобразные гетто нищеты, где ютится и наша русская нищета, и нищета приехавших среднеазиатов и кавказцев. Лимонов, как мне показалось, не считает телевизионный демарш Жириновского немотивированным. Кстати, и телевизионные зрители во время «Поединка» у Владимира Соловьева Жириновского поддержали, присвоив победу именно ему.
История с Жириновским и его высказыванием по поводу Кавказа начала утихать, но всплыло другое дело. Где-то раньше я с удивлением прочел, что Алексей Навальный является держателем акций чуть ли не 21 компании. Сегодня его с братом опять обвиняют в мошенничестве и очередном, если деликатно выразиться, присвоении.
В Москве вчера разбился опытный вертолет именно той серии, которая предназначалась для купленного во Франции вертолетоносца «Мистраль».
30 октября, среда. К одиннадцати поехал в поликлинику. Думал, что иду на рентген, но на рентген сегодня только записывали. Но еще вчера запланировал, что после пойду — это рядом — в Чистый переулок, где сегодня открывают мемориальную доску Варламу Шаламову. По дороге еще раз полюбовался особняками и особнячками в районе Пречистенки и Остоженки. Шаламов три года жил в доме, который находится напротив нынешней резиденции патриарха. Народу собралось много, человек около ста. Среди моих отчетливо знакомых Алексей Симонов, Женя Попов, была Наталья Дементьева, которая всегда помнит, что была министром культуры, и ничего не пропускает. Просто прекрасную доску сделал скульптор Франгулян, лицо писателя, то ли зажатое в угол, то ли выступающее из раскрытой книги. На редкость хорошо и не казенно на этот раз все выступали. Даже вице-мэр Леонид Печатников, сменивший на социальных вопросах Людмилу Швецову, отлично говорил. Уже не говорю о замечательной образной речи и Алексея Симонова, и Евгения Попова. К сожалению, я ничего на этот раз не записал. Но вот интересный факт: приблизительно в Москве были расстреляны и сосланы в лагеря около 200 000 человек — это говорил председатель «Мемориала», и только у 15-ти есть мемориальные доски со скромным текстом: ученый, писатель, артист, и даты проживания в этом месте. На доске Шаламова еще и помета — жил между арестами. Мороз пробегает по коже.
Вечером Игорь забирал новые тексты. Вместе с ним смотрели томскую передачу с моими меканьями, запинаниями. Игорь очень точно сказал: вам мешает, что на каждый вопрос, заданный вам, у вас несколько ответов, слишком много знаете и думаете. Для простого народа не хватает драйва, а интеллигенции, наверное, нравитесь.
