29 января, среда. Взялся, наконец, за привезенный с собою последний, 12-й номер «Нового мира». Начал с коротких, хотя и мудрых, но вторично-старческих стихов Инны Лиснянской. В принципе, просто, просторно, хорошо.
Кто ищет смерть, тот жизнь найдет:
Ногами вынесут вперед,
Услышит про себя мертвец,
Что в жизни был он молодец,
Что без его ударных дел
Подлунный мир осиротел.
В короткой сноске кроме дат и списка книг стоит: «Живет в Хайфе и Переделкине». Значит, квартиру в Москве продала.
Лениво, лежа в постели, стал перелистывать журнал. Вальдемар Вебер, тоже стихи. Где только лекции этот поэт ни читал, «руководил семинаром художественного перевода в Литературном институте им. М. Горького». Когда — не помню, не слышал о нем. «Живет в Аугсбурге (Германия) и Москве».
Там, в глубине России
мы не ждали известий.
Прикладывали ухо
к рельсам железной дороги,
к стенам разрушенных монастырей,
и слушали, слушали…
Это страницы 73–77.
А уже на странице 99 — «Александр Жолковский, филолог, прозаик, родился в 1937 году, в Москве». Почти мой ровесник. «Окончил филфак МГУ». Как и я. «Живет в Калифорнии и Москве». Какая знакомая фамилия, не к нему ли мы отправляли наших институтских ребят в порядке обмена на стажировку? Сейчас начну читать. Но что я могу поделать со своим сознанием, если оно сразу же откликнулось на эту двойную жизнь: дома и за рубежом. Где дом? Память тут же заставила покопаться в другой, только что читаной книжке. Что там у нас писал Юревич? «Бытует мнение, что они, особенно ученые-гуманитарии, как-то “теряются” за рубежом, и даже самые блестящие из них там сильно тускнеют. Но это — мнение завистников, а сама описанная позиция неверна уже потому, что, во-первых, по-настоящему блестящие гуманитарии, как правило, не уезжают (им неплохо и здесь), уезжают те, кто и здесь не блещет, а значит, не может потускнеть, во-вторых, демонстрировать свои способности им приходится сквозь мутную линзу чужого языка, которого они, как только что было сказано, часто не знают».
Не станем смотреть на все грозно, почитаем дальше. Жизнь состоит из обстоятельств. Ба! Да мы, судя по тексту, учились с Александром Константиновичем в одной и той же 50-й школе в Померанцевом переулке, вполне могли видеться.
Текст, сравнительно небольшой, был прочитан. Эпоха, свое видение — интересно. Некоторое сожаление вызвал очерк о мимолетной встрече А. Ж. с Сергеем Чудаковым, где автор как-то принижает этого замечательного поэта и культовую фигуру нашей молодости. Не были они ровней, Сергей был горой. . . Я неплохо Сережу помню. Нам всем жить, как он, не хватало смелости, талана и азарта.
Видимо, сегодня выпала уж такая мне доля защищать людей с фамилией Чудаков. Александра Павловича Чудакова я неплохо знал, он работал у нас в Институте, его с кафедры потеснили как очень сильного конкурента. У меня была схожая с его «гнездовая» концепция преподавания литературы. И при том, что к Мариэтте Чудаковой, одному из лучших современных филологов, я долго был завистливо-несправедлив, я никогда не забывал, что именно она была в «Новом мире» внутренним оппонентом моего романа «Имитатор».
Хочу резко не согласиться с этим «дружеским» пассажем: «Крайний слева, наполовину срезанный кадром, в кепке задом наперед, подчеркнуто безразличный к своей пресноватой внешности (да еще и моргнувший перед камерой) — Саша Чудаков. Ныне покойный, он получил полное признание еще при жизни, причем не только как чеховед, но и как прозаик-мемуарист. О нем я тоже уже писал. Добавлю, пожалуй, что с Мариэттой их объединял мощный растиньяковский драйв — нацеленность на столичную карьеру, общение с великими, овладение высотами профессионального и житейского успеха. Саша добился принятия в аспирантуру академиком Виноградовым, близко познакомился со Шкловским; Мариэтта была вхожа к вдовам Булгакова и Зощенко… На похоронах Бахтина они присутствовали оба, и не просто присутствовали, а несли самый гроб».
Интереснее некоторые рассуждения и наблюдения Жолковского по поводу науки, но все это в орбите Пастернака, Ахматовой, Бабеля. Читается и попытка застолбить место в большой русской филологии. Но так ли велики результаты? Слишком много передвигался.
«Недавно, в очередном разговоре об Ахматовой, Лада стала развивать свою любимую мысль оригидной, как бы фольклорной, раз навсегда заданности ее стихов, и я спросил, нет ли этого и у других классиков, просто ввиду их залакированности каноном, — скажем, у того же Пастернака? Нет, сказала она, у него всегда дует какой-то свежий ветер.
Это прозвучало убедительно, среди прочего потому, что у Пастернака много стихов о ветре. Он говорил, что видел вселенную не как картину на неподвижной стене, а вроде разрисованной красками занавеси в воздухе, которую развевает какой-то непознаваемый ветер. Он говорил также, что главное в стихотворении — не звукопись, не словесные эксперименты, а способность содержать в себе реальный город, например Венецию, конкретный вокзал, например Брестский, или настоящую весну, например ветреную, от которой можно схватить насморк».
«“Юбка” и другие виньетки», Александр Жолковский.
Но пора возвращаться в сегодня.
Утром, по поводу внесенного кем-то из депутатов проекта закона. Иногда, кажется, что депутаты в своем стремлении усовершенствовать нашу жизнь просто гадят друг другу. Этот проект предполагает, что никто из госчиновников не должен иметь «запасной аэродром» — близких родственников, живущих за границей. На это пресса отозвалась — будто только ждала информационного повода — немедленным списком. Вроде список этот в «Аргументах» за сегодня. Уловил фамилии в «Обзоре прессы» по радио «Эхо Москвы». Все отличившиеся в общественной деятельности фамилии: у Александра Фетисова в Америке дочь Анастасия, в Америке родилась и, вроде, даже по-русски не говорит и не пишет, не научилась. Дочь депутата Ирины Родниной живет и не тужит в Вашингтоне. Сын знаменитого депутата, хранительницы семьи и нравственности Николай — выпускник Оксфорда, работает в международной юридической фирме и живет в Европе. Дочь сенатора Эдуарда Росселя давно вышла за немца и живет в Германии. «Аэродромы» по всей Европе! Внук Ельцина, как известно, учился в Англии. Там же сын Анатолия Чубайса, дочь Валентина Юмашева и Петя, сын когда-то первого вице-премьера Жукова. Петя за какую-то драку там же, в Великобритании, славящейся не только своим образованием, но и справедливым судом, получил 14 месяцев тюрьмы, отбыл весь срок. Начинала учиться в Соединенном Королевстве и Любовь, дочь Хлопонина, правда, доучивалась уже в Москве.
Опытные отцы знают, где лучшее образование. Екатерина Лаврова, дочь министра иностранных дел, училась в Колумбийском университете, а старший сын уполномоченного по правам ребенка Антон обучался в Оксфорде. Самое занятное, что — по словам любимого радио — господин Фурсенко, министр образования, так удачно впаривший нам ЕГЭ, долго и, видимо, старательно скрывал, что и его дети образование получали за границей. Сегодня его сын живет в США, когда папа работает советником у нашего президента.
На Украине, несмотря на жертву в виде всех министров и отмену последних «диктаторских» законов, майдан не расходится и требует досрочных парламентских и президентских выборов.
Дочитал Юркевича и прочел статью Аллы Латыниной. Как всегда пишет безукоризненно, так хорошо, что теперь книжку Улицкой читать не стану. Хороша ее полемика с Майей Кучерской, которая, по моим наблюдениям, любит говорить приятное. Есть такая манера утверждения себя в литературе.
