30 марта, воскресенье. Проснулся как раз к передаче Майи Пешковой «Непрошедшее время». Каких людей Майя отбирает, давно известно, но иногда бывает архиинтересно. На этот раз у микрофона была писательница и, кажется, еще и литературный агент Елена Костюкович. Она написала роман «Цвингер», — а что это такое, я прекрасно помню по рассказам незабвенной Фаины Абрамовны Наушютц, с которой в молодости возил по всей России передвижные выставки. Она перед войной там, в Дрездене, была и вскоре за то, что была, надолго и села. В общем, я знал, что это Дрезденская галерея.
Роман «Цвингер» о поисках замечательных художественных сокровищ — тема довольно избитая, много раз проходившая по нашей прессе; действительно, отыскали где-то в штольнях знаменитые картины, спасли, вывезли, потом вернули обратно в Дрезден. Возникло имя главного спасителя, инициатора и героя, имя известное, проходившее по прессе — Леонид Волынский. Какой уж там получился у Костюкович роман, не знаю, надеюсь, что хороший, но факты, которые она привела — сенсационные. Во-первых, она внучка Леонида Волынского, ей и карты в руки, чтобы такой роман написать. Во-вторых, никто поначалу Волынского искать «Сикстинскую мадонну» не понуждал, просто 28-летний лейтенант, оказавшийся в первые дни после взятия города в тех местах, сразу прибежал к Цвингеру и его не нашел — почти все было разбомблено. Правда, лейтенант был до войны главным художником еврейского театра — человек, значит, культурный. Сами поиски и вся интрига — и в романе, и в книге Леонида Волынского, которая вышла уже давно. Я специалист по мелочам. Главного художника театра звали не Волынский, а Рабинович. Взять псевдоним ему настоятельно посоветовали, когда его, а не его внучки, книга была написана, а знаменитая галерея уже была спасена и находилась в хранилищах музея Изобразительных искусств имени Пушкина в Москве. О государственном цинизме и неблагодарности не говорю. Почему художник взял именно такой псевдоним? А потому, что у его дальнего родственника знаменитого театроведа и балетного критика Флейшнера уже был такой псевдоним, вошедший в историю русского театра — Аким Волынский; теперь, значит, появился еще и Леонид. Но, быть может, я бы так и не завелся, если бы здесь не прозвучала еще одна знаменитая фамилия, писательская — Елена Ржевская. Писательница, оставившая после себя мемуары о капитуляции фашистской Германии, она в качестве переводчицы присутствовала рядом с Г. Жуковым при этом акте. И вот откуда ее псевдоним — молодая девушка все дни находилась в невероятном ржевском окружении, в котле. Бог дал, спаслась, чтобы обо всем написать. Настоящая фамилия писательницы — Коган, Елена Коган. А Елена Костюкович — ее племянница. Так все сплелось и сложилось.
В час дня раздался телефонный звонок — это Людмила Семина из «Комсомолки»; оказывается, я забыл или что-то перепутал на стенде «Клуба “Комсомольской правды”»; меня в час ждут, об этом было объявлено. Сказал, что приеду через два часа и полетел.
На ВДНХ — недавно объявили, что снова переименуют, а я уже переименовал — открылась очередная Книжная ярмарка. Все значительно беднее, чем раньше; народа много меньше; чтобы как-то поднять торговлю и посещаемость, вход на этот раз бесплатный. Как ни странно, меня ждали несколько читателей; подписал несколько книг. Была даже пожилая женщина, которая помнит и до сих пор хранит журнал «Юность» с моей повестью «Р-78» — это было тридцать пять лет назад. Литература умирает с читателем.
Весь день сидел и вычитывал первую верстку Дневника-2008; идет медленно. Писать легче, чем вычитывать.
31 марта, понедельник. Днем, после нескольких суток относительно теплой погоды, вдруг повалил снег. Сегодня же где-то в газете прочел, что лето будет жаркое и душное, а Интернет сообщил, что в Подмосковье уже загорелся первый торфяник. Утром ходил в поликлинику — уролог выписал мне направление на какое-то исследование, а уже потом будет ясно, есть «то самое» или его нет.
