8 декабря, воскресенье. Пришел утром завтракать С. П., еще накануне мы договорились ехать за продуктами в «Ашан». Я, как обычно, не был готов, рука болела меньше. Список утренних процедур по поддержанию здоровья огромный. Как мой дряхлый организм все это выдерживает. Я мысленно делю эти таблетки, втирания, вдыхания, потягивания на три цикла. Но теперь новая напасть — воспаление суставов, вызванное, наверное, дозой прививки от гриппа.
Пока я что-то принимал, что-то растирал, С. П. варил овсяную кашу и слушал радио. Что у меня могло быть включено? «Эхо Москвы», но утром по субботам и воскресеньям передает что-то детское или туристическое. Это С. П. не удовлетворило, поэтому на полную мощность он включил через мой компьютер вчерашнюю бесстрашную, как валькирия, передачу Юлии Латыниной.
А я-то горевал, что вовремя не внес в Дневник скандал с русскими дипломатами в Америке! Дело в том, что в проклятой американщине существует закон — это все по Латыниной, — если дама собирается рожать, и говорит, что она не имеет достаточно средств, то она рожает в любой больнице. Это должна быть неимущая дама, что-то вроде гастербайтерши или бомжа. В связи с этим я вспомнил недавнее происшествие, когда в России одной таджичке без прописки у стен, кажется, даже родильного дома, предложили ехать рожать в Таджикистан. У проклятых америкосов нет программы материнства, но есть, у лукавых, еще одно правило: если рожающая женщина не обладает, с ее слов, достаточными средствами — достаточно ее заявления. Но это можно проверить по налоговой декларации. Теперь о «наших», об экономных. Наши молодые дамы из дипломатических представительств, а я полагаю, таких учреждений в Америке немало, наловчились пользоваться американскими законами. Приходят в больницу и рожают. Американцы проверили — урон их налогоплательщикам нанесен чуть ли не в полтора миллиона долларов. А между тем эти обездоленные — все американские проверки! — эти российские семьи спокойно тратили деньги и на предметы роскоши, и на путешествия в дорогих круизах.
Второе сообщение всегда хорошо информированной Латыниной касалось Нельсона Манделы. Да, мир скорбит, да, Мандела в какой-то степени миротворец. Да, это ему принадлежит высказывание, что он против как тирании белых, так и тирании черных. Да, стал первым чернокожим президентом ЮАР и предложил должность вице-президента тому самому человеку, который его посадил. Но вот что случилось при этом «королевском сыне» и первом президенте со страной. Это я уже выловил из стенограммы выступления Латыниной.
«Если коротко сформулировать, то главное наследие Нельсона Манделы заключается в следующем. К началу 1990-х годов ЮАР была страной первого мира. Вот, 40% от всей Африки южнее Сахары производила ЮАР. 500 тысяч англичан, спасаясь от лейбористов, переехали в Южную Африку.
Под управлением Манделы и его преемников ЮАР превратилась в страну даже не третьего, а четвертого мира.
Нельсон Мандела
За время правления Манделы доходы южноафриканцев упали на 40%. Больше всех пострадали самые бедные слои населения: для нижних 5% населения это падение составило 50%.
А нынешний Кейптаун устроен так. Ну вот, представьте себе обычный доходный дом, ну, только двадцатого века — с лифтами, с подъездами, с ваннами, с системами отопления. В этот дом заезжают дикари с козами, с несколькими женами. Они гадят в гостиной вместо туалета. Они разводят в ванной костры. Они ходят мимо сортира, как Шариков. Хотя даже Шариков теоретически понимал, для чего служит сортир. А эти люди считают, что всё окружающее — вода в трубах, отопление, сортир — это козни проклятого белого колонизатора. И учиться за собой спускать — это позорить гордое звание черного человека.
Вот именно в это превратилась большая часть южноафриканских городов.
По уровню образования страна занимает сейчас 143-е место из 144-х. Уровень преступности в ЮАР один из самых высоких в мире. Количество убийств сейчас составляет 31 на 100 тысяч населения (было вдвое больше). При этом белых фермеров убивают в 3,5 раза чаще, чем какую-либо другую категорию населения. Поскольку никакие черные фермеры их не заменили, то на месте ферм, которые кормили Южную Африку, просто пустыри, и соответственно, тотальная сельская безработица.
ЮАР превратилась в страну неприкрытого расизма, только черного.
Обратите внимание, что национализации в Южной Африке — это всё Юлия Латынина, выпускница Лита — не произошло, произошло ровно то же самое, что при президенте Путине с Россией: не национализация принадлежавших проклятым колонизаторам активов, а передача их тем людям, которые приближены к Африканскому национальному конгрессу. То есть африканизация…»
Отчетливо понимаю, что допустил с этой цитатой некоторый перебор, но уж очень все похоже…
Съездили в «Ашан» — истратил что-то около трех тысяч рублей, С. П. — около четырех, он прожорливее.
В Москве уже вторые сутки царствует какое-то странное природное явление — температура около 0 и все время падает снег. Но чистят в этом году, кажется, неплохо.
Практически весь день сидел, соединяя разные части романа, общая композиция да и общий корпус текстов уже готовы. Вечером ненадолго приходил Игорь, приносил и три новые, перепечатанные главы, и кое-какую общую мою правку. Видимо дела у него сейчас идут не так хорошо, нужны деньги, все стал делать намного быстрее и тщательнее. Поговорили о прошедшей выставки Non Fiction и о посещении выставки разными персонами. Игорь о некоторых актерах и телевизионных деятелях говорит с придыханием.
Еще до прихода Игоря раздался неожиданный телефонный звонок — это Вячеслав Огрызко. Он хочет уволить Максима Лаврентьева. Жаловался мне сначала на его последнее стихотворение, где Максим «приложил» и ректора, и Сидорова, и меня, и довольно грубо прошелся по другим лицам. Оказалось, что это не все, и в социальных сетях Максим еще кое-что добавил, возможно, и грубое. Кажется, это инвектива в сторону Андрея Василевского. Я Огрызко сказал, что ни разу в жизни не заходил ни в одну социальную сеть, мне это неинтересно, и я этим брезгую. Мне есть где высказываться. Как я понял, Огрызко хочет ввести меня в курс дела и как бы получить одобрение. В том числе говорит, что Максим у всех ассоциируется с «Литературной Россией» и коллектив, дескать, требует увольнения. Я сразу сообразил, кто из этого коллектива в пять человек не хочет терять связи с «Новым миром». Вот крысёныш! Между прочим, я сказал, что за все отвечает редактор и сотрудник никогда не поставит стихотворение, если редактор с этим не согласен.
Как старый и опытный аппаратчик я предложил другой план, в котором учитывались интересы всех сторон. Собери, дескать, коллектив, объяви выговор с предупреждением, лиши половины зарплаты. Если уволишь — Максим уйдет в ореоле правдолюбца, а ты станешь душителем откровенного и прямого высказывания.
Занимался романом до глубокой ночи. Перед тем как лечь в постель, посмотрел Интернет: «Глава Администрации Президента России Сергей Иванов не исключил, что в российское законодательство вскоре будут внесены изменения, которые уточнят имущественную ответственность за взяточничество, в частности в тех случаях, когда имущество записано на родственников виновного. «Человек садится на пару лет, закамуфлированные миллионы его дожидаются. И когда он выходит, они опять его. С этим что делать?».
Этим, долгожданным, мое сердце и успокоилось.
9 декабря, понедельник. Утром долго разбирался с бумагами, которые заполонили все столы и подоконники, выбрасывал иногда нечитанными газеты, подобрал книги, требующие внимания, потом читал к семинару тексты Анастасии Батуренко. С определенным видением девушка, которую очень трудно будет отбить от всей семинарской просвещенной массы. Правда, иногда такой разбалансированный русский язык, что не знаю, как быть. Надеюсь, что к третьему курсу выправится.
Днем позвонил Максим, он все-таки написал заявление об уходе. Это не оптимальный вариант: Максим писал в газете лучше всех, его материалы были самыми заметными. Газета от этого не выиграет.
