8.VI –69
Ицков[1] про Розовского: «Стыд — Розовский, главный режиссер театра, не имеет любовницы, чтоб на нее вся Москва пальцем показывала. Позор! Нет, он еще не профессионал».
Сюжет. Знаменитость, но довольно скромный человек. Однако положение обязывает. И вот он начинает лепить образ. Договаривается с какой-то девушкой, может быть, даже платит ей за то, что он будет распространять слухи про нее как о своей любовнице. Платит мальчику за то, что все будут знать, что он с ним живет — поскольку гениальный человек должен иметь извращение. Пьянице дает деньги, чтобы тот всем рассказывал, что они вместе пьют и т. д.
Поворот: девушка действительно влюбляется в него, и он любит ее. Он никак не решается ее поцеловать, хотя все знают, что они уже три года живут. Привязывается к мальчику, хочет его усыновить. Все возмущены такой подлостью и цинизмом. Он хочет напиться, встречается с пьяницей — оказывается, тот тоже лепит образ. Полное отчаяние. Финал?
11.VI — 69
Розовский отдает мне сюжет «Дом, где мне дают советы». Предлагает вместо мальчика в сюжете пьесы сделать незаконнорожденного. Название — «Самоутверждение».
12.VI–69
Интересное дело — те, кто в годы культа личности не сидел, кто ждал стука в дверь каждую ночь, но не дождался, те, как ни странно, сейчас более перепуганы и осторожны, чем те, кто отсидел свои восемнадцать и хватил лиха. Наверное, потому, что последние испытали, выжили и, в общем, если придется, выживут еще — опыт! У первых же был мистический страх перед репрессиями, перед неизвестностью.
На графике отмечали ход выполнения плана. Когда соединили точки линией, получился непристойный мужской член.
От «Юности» в Венгрию едут Преображенский[2] и Винокуров[3]. Оба пенсионного возраста. Парадокс, — чтобы добиться права представлять юношеский журнал, требуется немалая выслуга лет.
14.VI–69
Однажды на нас, сатириков, стукнули, что мы читаем слишком острые рассказы на выступлениях. Всех вызвали к замминистра Стриганову[4]. Он критиковал рассказ Успенского о министре. «Вот вы издеваетесь над министром, намекаете, что у него много денег, а я получаю всего 400 рублей и ни копейки больше».
Эдик[5] с места: «А пайки?»
Андерсеновский мальчик.
Бережет силы. Всю жизнь. Неизвестно для чего. Но верит, что они потребуются ему для чего-то. Для какой-то великой цели. Бережет с детства. В школе писал без нажима. Чтоб без лишних усилий. Попадало от учителей. Но сбережение сил было для него важнее. Так и умер, не употребив ни на что свои накопления-сбережения. Даже на смертном одре не метался, а умер тихо, спокойно, экономно. Может быть, верил, что силы понадобятся ему за гробом. А может, просто надеялся выздороветь, а за болезнь не растратиться. Вот такой был человек.
17.VI–69
Пришли на спектакль «Из реки по имени Факт»[6] ребятишки из комсомола. Один говорит: «Я ухожу со спектакля мрачный. А я хочу, чтобы спектакль меня окрылял».
18.VI.–69
Сюжет пьесы. Старенькие родители. Великовозрастный сынок. И вот, поднатужившись и накопив деньжат, они при помощи сына покупают маленькую дачку. Как им известно, дачу, конечно же, надо обставлять старыми вещами. Сын против, но старики настаивают. И потом, если дача будет наполнена новыми вещами, хулиганы сделают на дачу налет. В старой кладовке хранятся старые папины и мамины вещи. Они их вытаскивают на свет и перевозят на дачу. Когда устройство закончено, родители вдруг обнаруживают, что они находятся в какой-то странной обстановке. Их окружают вещи их юности, всей их прошлой жизни (разных периодов). Вещи вызывают воспоминания, и старики в них погружаются волей-неволей… Происходит переоценка всей жизни, восстановление семейных эпизодов. Что еще?.. Время от времени на дачу приезжает сын. Родительская игра ему противна. С другой стороны, между ними появляются какие-то новые отношения. Родители, вспоминая свою молодость, что-то понимают в нем, а сын, глядя на помолодевших родителей, что-то им прощает. В общем, отсюда может пойти пьеса. Называется «Дача».
19.VI–69
Рассказывал Аксельрод[7]. При поступлении в институт абитуриенты сдавали анализы мочи. Так как медалисты были практически приняты, их моча проходила более подробный анализ для занесения в институтскую карту на все пять лет. Сестры кричали:
— Где моча медалистов?
Как убили Зинаиду Райх[8]. Юра Зерчанинов[9] рассказывал со слов старого чекиста. Мейерхольды жили в доме, из которого в 1937 г. стали брать. Каждый день кого-нибудь увозили. И пломбы на двери вешали. Узнали про это лихие ребята с Красной Пресни и придумали прекрасный способ грабежа. Вот повесили пломбу на двери, недели две понаблюдают. Если в окнах свет не появляется — идут грабить квартиру. Воров не искали. Имущество врагов народа никому не было жалко. Когда взяли Мейерхольда, его квартиру тоже опечатали. Но одну дверь, а входов было два (у него было двойная квартира). Банда забралась через опломбированную дверь, и видят свет. Открыли дверь, а там Зинаида Райх. И убили.
5.VIII–69
Название для романа или пьесы: «Огурцы и помидоры». Когда наступает весна и в ресторанах появляются сначала запах огурцов, а потом и сами они — зеленые, крепкие, да еще со сметаной, думаешь: «Существует же на свете такая прелесть! Будет же время, когда огурцов будет навалом. И как мы будем их есть, хрустя и брызгая холодными семечками!» Но вот приходит лето, и появляются помидоры — подлинные аристократы овощного стола. И мы изменяем огурцам и отдаем всю свою любовь мясистым красным помидорам. Огурцы, конечно, тоже подаются к столу, но они уже не у дел. Если только с помидорчиками… Так и в жизни, и в истории. Поколения. Моды. Открытия. В общем, название хорошее.
10.IX–69
Гриша Горин[10] рассказывал. Они с группой писателей путешествовали по ленинским местам. Приезжают в Шушенское. На пристани бабы: «Хто приехал? Писатели? А-а-а… Значит, в магазине колбасу выкинут», —и бегут занимать очередь.
Гена Хазанов[11] рассказывал. В оркестре Утесова[12] есть оркестрант, который в каждом городе устраивает скандал дирижеру: «Почему опять у меня номер без уборного и ванного?»
11.IX–69
Бабаевский[13] — единственный человек в мире, когда цензура выбросила у него из повести главы, поехал туда, чтобы поблагодарить цензоров за услугу.
Письмо друга Табанского[14]: «Юрка, х*й мой милый! Что же ты делаешь? Зачем остался на действительной? Ведь как мы с тобой мечтали — ты кончишь службу, я кончу, поедем к себе, будем жить за милую душу. После работы в магазин зайдем, девочек, как всегда, подцепим. Я моторку отладил, на два дня на острове завалимся. Ну, получил героя — молодец. На работу устроишься, квартиру дадут. Я тут тобой гордился, говорил всем: «Я Табанского знаю». Но Юра, х*й ты мой милый, демобилизуйся. Как же я без тебя? За зиму денег заработаем, летом в Москву рванем. Представляешь, на улицу Горького вдвоем выйдем. А! Ты что, на фотографов купился? Повернитесь направо, повернитесь налево. Брось ты, Юрка! Как мы с тобой жить будем! Мне же без тебя кранты, Юрка».
14.IX–69
Рассказ Вити Горохова[15]. В день начала войны газеты вышли без сообщения о начале войны. На первой полосе в «Известиях» был напечатан снимок пограничника с собакой, под которым стояла подпись: «Граница на замке». А на последней странице в маленькой сатирической заметке сообщалось, что в городе Баку на пляже нет газированной воды. Прошли годы. Мы отпраздновали победу, и вот недавно открывает Горохов «Известия», листает и на последней странице обнаруживает маленькую сатирическую заметочку, в которой сообщается, что в городе Баку на пляже нет газированной воды. Он кинулся на первую полосу — пограничника нет. Долго звонил он потом в газету, интересовался, не случилось ли чего.
Одна учительница не советовала учениками читать Толстого. Она считала, что «произведения Толстого затуманивают ясные статьи о них».
Есть такая байка про Рихтера[16]. Вызывают его в Минкульт и предлагают зарубежные гастроли. Он отказывается. Ему надо репетировать, и вообще он устал. Тогда ему говорят: «Надо! Раз мы вас просим, значит, очень надо. Так что берите свою скрипочку и поезжайте, поезжайте…»
16.IX–69
Три странные смерти.
Первая. На траулере разделывали тушу кита, причем кит был еще немного жив. При разделке задели предстательную железу, и из кита вырвалась струя спермы весом в хорошую бочку. Этой спермой и был убит один рабочий.
Академик Вишневский[17], играя со своей молодой сорокалетней женой в теннис, попал ей мячом в висок и убил наповал. Проломилась височная кость.
Третья. На премьере последней симфонии Шостаковича композитор говорил: «Я сейчас много думаю о смерти. Свои думы я отразил в этом сочинении». Где-то перед финалом с одним сидящим в зале стало плохо, а через несколько минут он умер. Это был бывший референт по музыке Апостолов и бывший секретарь чего-то, который в сороковых годах травил Шостаковича, когда про того писали статью «Сумбур вместо музыки»[18] и обзывали космополитом. Судьба этого секретаря была умереть на концерте гениального композитора.
Маковский и Ротман[19] возвращаются из-за границы, где неожиданно получили какую-то премию как лучшие клоуны. С трапа самолета они кричали друзьям: «Здесь мы говно, а там — Карузо».
«Муж на один день» (сюжет, похожий на «Две пуговицы с моего пальто»). Приходишь в дом к женщине, живешь там день. Ее мать готовит тебе еду, сестра рассказывает про школу, отец относит обувь в починку. Идет нормальная семейная жизнь, но только на один день. Разумеется, что ты за этот день платишь. Такой комбинат бытового и полового обслуживания. Например, может быть в счете предусмотрено, что ты изменяешь жене с ее сестрой.
17.IX–69
Вася Аксенов рассказывал про свою встречу с зам. Минкульта СССР Поповым. Зам. министра говорил: «Вася, что же у вас в книгах все пьют, гуляют. По страницам бл*ди какие-то ходят. Ну почему бы вам не написать о чистой, светлой любви, о хороших ребятах и девчатах. Ну, где же, наконец, наши советские Ромео и Джульетты, е*и их мать?»
«Не верьте тому, кто быстро соглашается стучать».
20.IX–69
Я был на интересном заседании худсовета киностудии им. Довженко. Выступал Параджанов. Он уже получил несколько премий за фильм «Тени забытых предков»[20]. Тем не менее на нем до сих пор висел партийный выговор за связь с гуцульской антисоветской сектой. В подготовительный период фильма Параджанов ездил по Гуцульщине и изучал народный быт, действительно связывался с общинами, смотрел их обряды. Фильм в основном построен на фактуре. «Ну, теперь-то вы понимаете, зачем мне все это нужно? Снимите выговор!» — кричал режиссер на худсовете. Одновременно он просил поставить у него дома телефон. Не знаю — сняли ли ему и поставили ли…
Еще одна кинобайка. На «Ленфильме» я натолкнулся на обсуждение картины «Залп “Авроры”»[21] старыми большевиками. Выступал бывший офицер «Авроры», ныне контр-адмирал. Он говорил, что остался единственный в живых из командного состава, и дело его совести защитить честь умерших товарищей. Дело в том, что в фильме есть сцена, когда арестовывают офицеров и запирают их в трюме. Бывший офицер утверждал, что этого не было. Собственно, бывший комиссар «Авроры» Белышев не опровергал это утверждение. Тогда встал член худсовета студии Жежеленко и сказал: «Товарищ контр-адмирал, никто не говорит, что вас запирали в трюм, но ведь мы делаем фильм для африканских народов, а они должны знать, что была жестокая борьба между матросами и офицерами».
Полевой[22] зарубил рассказ «Лебяжье озеро». Говорил Жене Сидорову[23]: «Мы не можем этого онаниста, павиана (о герое) выпускать на страницы “Юности”. Да и Васе сделаем медвежью услугу. Покажем читателю его с расстегнутой ширинкой».
«Борис Николаевич, — сказал Женя, — застегните, пожалуйста, ширинку». Удача — у Б. Н. и вправду ширинка была расстегнута!
В Стокгольме мы, писательская туристская группа, пошли смотреть фильм Шёмана «Я любопытствую в желтом»[24]. Фильм был серьезный. Но построен в необычной для нас манере: е*утся, е*утся, е*утся… Как только герой залезал на героиню, жена Новича орала мужу на весь зал: «Ёночка, я закрываю глаза. Когда он кончит — скажи».
Михалков[25] говорит кому-то: «Я все-е-е-гда хочу е*аться, всегда…» Тот: «Ну и е*ись, чего же ты». Михалков: «Мне нельзя — я заметный».
Фурцева[26] со своим мужем Фирюбиным пришла в Театр эстрады. Билетерша их не пускает. Подбегает администратор, улаживает конфликт и говорит билетерше, что она уволена. В антракте Фурцева не отказала себе в удовольствии подойти к бедной женщине и сказать: «В следующий раз будете знать в лицо министра культуры». Утирая слезы, билетерша ответила: «Я же не знала, что вы с мужем».
22.IX–69
В 1965 году мы с Розовским были авторами «Дела 1965». Режиссером спортивной части программы был Серый[27], бывший чемпион мира по гимнастике, а ныне режиссер всех парадов физкультурников и демонстраций на Красной площади. Этот Серый еще в 1965 году продумывал юбилейную демонстрацию. Он делился своими сокровенными творческими планами:
— Я хочу, чтобы на Мавзолее стояли Герои Труда и космонавты, а по площади внизу во главе колонны демонстрантов шло правительство. А, какова мысль?
Задумка не прошла, как выяснилось в 1967 году.
28.IX–69
После очередной пьесы Володину позвонила одна критикесса и говорит:
— Саша, мне очень понравилась пьеса, но надо острее. Острее! Вы не все в ней сказали, остались досадные недоговоренности.
— Какие? — спросил Володин. — Что еще я должен был сказать?
Критикесса замялась.
— Я по телефону не могу…
Володин:
— Значит, вы по телефону сказать боитесь, а от меня требуете, чтобы я то же самое не испугался сказать со сцены.
[1] Игорь Ицков — журналист-международник. Лауреат Ленинской премии.
[2] Сергей Николаевич Преображенский — зам. главного редактора журнала «Юность» — сначала Валентина Катаева, затем – Бориса Полевого.
[3] Исидор Григорьевич Винокуров — зав. отделом писем журнала «Юность».
[4] Василий Михайлович Стриганов — заместитель министра культуры РСФСР
[5] Имеется в виду Эдуард Николаевич Успенский — детский писатель, сценарист. Среди популярных персонажей, придуманных им, — Крокодил Гена и Чебурашка, кот Матроскин и многие другие.
[6] «Из реки по имени Факт» — спектакль о подвиге трёх первых советских стратонавтов — Федосеенко, Усыскина и Васенко. Сценическая композиция и постановка Марка Розовского. По идеологическим соображениям снят с репертуара в июне 1969 года.
[7] Имеется в виду Альберт Юльевич Аксельрод — режиссёр студии «Наш дом», врач-реаниматолог, один из создателей и первый ведущий КВН... Один из ближайших друзей Виктора Славкина и Марка Розовского.
[8] Зинаида Николаевна Райх (1894–1939) —актриса, первая жена Сергея Есенина, впоследствии - жена Всеволода Мейерхольда.
[9] Юрий Леонидович Зерчанинов (1931–2009) — спортивный журналист, зав. отделом публицистики журнала «Юность».
[10] Имеется в виду Григорий Израилевич Горин ( Офштейн 1940–2000) —писатель-сатирик и драматург, сценарист, телеведущий. Начинал в «Нашем доме».
[11] Геннадий Викторович Хазанов —артист эстрады, актёр театра и кино, руководитель Московского Театра эстрады. Народный артист РСФСР. Начинал – в «Нашем доме»
[12] Леонид Осипович Утёсов( 1895–1982) — певец, руководитель оркестра; киноактёр. Народный артист СССР, первым из артистов эстрады удостоен этого звания.
[13] Семён Петрович Бабаевский (1909–2000) — советский писатель . Лауреат трёх Сталинских премий.
[14] Юрий Табанский, журналист, работал в газете «Московский комсомолец» и других. Эмигрировал в США.
[15] Виктор Горохов — писатель, журналист, сценарист.
[16] Святослав Теофилович Рихтер (1915–1997) —выдающийся пианист XX века,.
[17] Александр Александрович Вишневский (1906–1975) — советский хирург, главный хирург Министерства обороны СССР, генерал-полковник медицинской службы.
[18] «Сумбур вместо музыки!» — редакционная статья в газете «Правда» от 28 января 1936 года об опере Д. Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». В статье опера Шостаковича подвергалась резкой критике за «антинародный», «формалистический» характер.
[19] Маковский и Ротман — знаменитые цирковые клоуны.
[20]«Тени забытых предков» — художественный фильм Сергея Параджанова по мотивам одноимённой повести Михаила Коцюбинского. Снят на «Киностудии им. А. Довженко» (Киев) в 1964 году.
[21]«Залп “Авроры“» (1965), режиссер Юрий Вышинский — советский широкоформатный художественный фильм. Повествует о подготовке и проведении Октябрьского вооружённого восстания в Петрограде в 1917 году через призму событий на крейсере «Аврора».
[22] Борис Николаевич Полевой (1908–1981) —советский журналист и прозаик, автор «Повести о настоящем человеке». Лауреат двух Сталинских премий. Главный редактор журнала «Юность», сменивший Валентина Катаева.
[23] Евгений Юрьевич Сидоров — литературный критик, литературовед, эссеист, общественный и государственный деятель. Министр культуры России в ельцинское время.
3 «Я любопытна — желтый» (1967) и «Я любопытна — голубой» (1968) шведского режиссера Вильгота Шемана. Документально снятые интервью с известными реальными людьми перемежаются откровенными сексуальными сценами.
[25] Сергей Владимирович Михалков (1913–2009) — писатель, поэт, драматург, баснописец, председатель Союза писателей России. Автор текстов двух гимнов Советского Союза и гимна Российской Федерации.
[26] Екатерина Алексеевна Фурцева (1910–1974) — советский государственный и партийный деятель. Mинистр культуры СССР (1960–1974).
[27]Николай Серый был в числе первых советских гимнастов-победителей международных соревнований: в 1937 г. в Антверпене , он стал абсолютным чемпионом III Олимпиады рабочего спорта.
